Алиса Николаевна стремглав бросилась к носовой части палубы... И в этот момент послышался Шуркин пронзительный вопль: "Спасайся-а-а!" Еще мгновение - и Казик не успел бы вставить антенну в гнездо. Тогда, возможно, не обошлось бы без аварии. И кто знает, стояли ли бы минутой позже Марченя и Протасевич на палубе речного трамвая.
Ребята выкручивали Шуркины штаны и рубашку. Венькина бабушка укутывала его своим плащом и приговаривала:
- Разве ж так можно? Не зная брода - сунуться в воду?.. Хоть бы мать пожалел...
Рядом стоял Казик. Виноватая улыбка кривила его губы. Он старался не смотреть на Агея Михайловича, прятался за спины товарищей. На все расспросы Вадима Ивановича нес какую-то околесицу. И никак нельзя было понять, каким образом они оказались в лодке, что у них там приключилось.
Венька тихо шепнул Казику, что напрасно он связался с Протасевичем. Шурка может еще и не так подвести. Как его с тем воробьем. Он потащил Казика в сторону.
- Ты ведь, наверное, ничего не знаешь. Пошли, расскажу...
- Отстань! - вдруг обозлился Марченя. - Сам ты ничего не знаешь! Привык только во всем себя видеть.
Это "отстань" здорово обидело Веньку. "Ну и ладно, - думал он, - пусть сам выкручивается. Ко мне лодка никакого отношения не имеет. А с Машей я помирился. Теперь все на них навалятся. Тоже мне, моряки нашлись!.."
И Венька больше не подходил ни к Казику, ни к Шурке.
Не заговорил он с ними и на другой день, когда прибежал в школу и встретил их вместе. Даже не поздоровался. Прислушивался к тому, о чем говорили в классе, и радовался: про драку и воробья никто не вспоминал. Говорили только о моторке да про Шуркино купание.
Перед звонком в класс забежала старшая пионервожатая.
- Здравствуйте, Алиса Николаевна! - сразу же заспешили ей навстречу девочки. - Мы вас ждем.
Семиклассники обступили вожатую. Маша обняла Алису Николаевну за талию, прижалась к ней и восхищенно смотрела на нее снизу вверх. На груди у вожатой алый галстук, белая блузка безупречно выглажена, черные блестящие волосы аккуратно причесаны. И следа не осталось от вчерашнего волнения! Теперь даже трудно представить, что во всем этом наряде Алиса Николаевна прыгнула с верхней палубы спасать Шурку. Лишь лодочки на высоких шпильках успела сбросить. Никто не ждал от нее такой смелой решительности. С виду вожатая совсем не сильная, а вот же смогла помочь Шурке выбраться из воды.
И вот она вновь стоит перед ними. Глаза ее улыбаются, но она старается спрятать улыбку под пушистыми ресницами. Венька тоже протискивается ближе к вожатой, не обращая внимания на толкотню.
- Никто не заболел? - спросила Алиса Николаевна и посмотрела на Протасевича.
- Не-ет!
- Тогда и вовсе хорошо. - Вожатая положила руку на Венькино плечо. - А твоя бабушка как?
- Нормально. Сказала, что снова поедет с нами, когда выберемся...
- А в школу ее пригласили?
- Пока еще нет.
- Смотрите, а то седьмой "Б" опередит. Снова останетесь с носом.
- Не опередит, - с важностью сказал Венька. - Ведь бабушка-то моя! - И он посмотрел в сторону Марчени.
Ни Казика, ни Шурки не было, когда там, на пристани, в ожидании речного трамвая бабушка рассказывала, как копали озеро, которое поздней назвали Комсомольским. Все удивлялись, что тогда не было бульдозеров, самосвалов, что там, где теперь зеленеет парк, была сплошная пустошь...
Прозвенел звонок, и вожатая заторопилась.
- Давайте, друзья, соберемся после уроков, - сказала она. - Нам есть о чем поговорить.
На переменках Венька расхаживал по классу гоголем. Для него как будто все складывалось распрекрасно. Никто из одноклассников на него не косился. Про воробья и драку не вспоминали. Алиса Николаевна и вчера и сегодня разговаривала с ним хорошо... Вот только с Казиком надо бы переговорить. И чего он прилип к Шурке? Ни на шаг не отходит.
И когда семиклассники остались после уроков, чтобы поговорить о своих делах, Венька первым взял слово и стал называть фамилии тех, кто уже успел нахватать двоек. Сказал, что такое положение дальше нетерпимо. Надо что-то предпринимать.
- А что именно? - спросила Маша. - Вот ты и скажи.
- Подтянуть их надо. Прикрепить сильнейших, чтобы помогли. И за дисциплиной следить...
Сказав о дисциплине, Венька покраснел и попытался перевести разговор на другие пионерские дела отряда. Напомнил, что у них еще и план работы на первое полугодие не составлен, и редколлегия не избрана, и вообще они только начали раскачиваться.
- Ты лучше расскажи про воробья!
- Про драку в классе!
- Почему ты с Протасевичем с уроков удрал? - послышались голоса.
Венька растерялся. И надо же ему было вылезти со своим выступлением. Теперь хоть провались со стыда.
Маша почему-то опустила голову. Уставился куда-то в угол Шурка. Не реагирует Казик, сидит, подперев голову кулаками. Никто не спешит на выручку Веньке.
Неужели ему одному держать ответ? За все! И что он может сказать? Но говорить что-то надо было. И он жалобно бормочет вовсе не о том, о чем хотел сказать:
- Я... Я не виноват. Это же Протасевич пустил воробья...
- Не виноват?.. Посмотрите на него! - возмущенно зашумели девочки. Ягненочек какой... Не прикидывайся!..
Венька еще пытался о чем-то беспомощно мямлить в свою защиту, но его уже никто не слушал. Шум и галдеж взорвали тишину в классе.
- Пусть Протасевич скажет! - требовательно выкрикивали с мест. - Почему он молчит?
- И скажу, - поднялся из-за парты Шурка. - Чего вы на одного Старовойтенко накинулись? Это правда, что я принес воробья в класс. Из моих рук он вырвался... И на озере был я...
Он глубоко вздохнул и опустил голову. Но не сел. По-прежнему стоял, крепко сжимая обеими руками поднятую крышку парты.
Казик заметил, как у Протасевича побелели кончики пальцев. И весь он словно окаменел. Не просто дались ему те, внешне спокойно сказанные слова о признании своей вины. А в чем она? Что он такого сделал? Хотел как лучше.
Как ни крути, а Шурке не везет. Неприятности за неприятностями. А тут еще Венька. Сам изворачивается, на Шурку все валит.
Все это разозлило Казика. И он не сдержался. Вскочил со своего места.
- Алиса Николаевна! Ребята! - торопливо заговорил Казик. - Подождите! Не будем сегодня обсуждать поведение Протасевича. Слышите? Я все знаю! У него мать больна, в больнице...
У товарища беда, и все, только что стоявшее в центре внимания, вдруг отступило на второй план.
Вон уже Маша о чем-то перешептывается с соседкой, намеревается что-то сказать вожатой.
- Я же ничего не знал, - потихоньку сказал Венька Марчене. - Я...
- Тогда лучше помолчи, - резко оборвал его Казик. - Привык, трус, за чужие спины прятаться.
- Тише, друзья! - прервала их Алиса Николаевна. - Не надо ссориться. Давайте попробуем разобраться спокойно.
Венька не поднимал головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38