Начинается новый этап в его жизни. Очень ответственный, напряженный, когда взрослел и мужал не по годам быстро.
В 20 лет он уже председатель Хотинского комитета бедноты. Гнетет его, болью отзывается в душе разруха. Пустыми глазницами смотрит из каждого двора нищета, бесхлебица. Не хватает самого простого - спичек, керосина, гвоздей. Обыкновенный плуг, деревянная борона - на вес золота.
"Где взять, где раздобыть? В амбарах - ни шиша, а как с семенами будем, Михайлович?" - идут к нему с бесконечными вопросами односельчане. Самых неотложных дел - невпроворот! Голова идет кругом...
Даже трудно понять, как одолел все это, как выдержал на своих, тогда еще не окрепших плечах. А теперь вот новое, еще более страшное испытание обрушилось на его поколение, на всю страну. Враг коварен, жесток, вооружен до зубов. Почти весь арсенал Европы работает на его военную машину.
Не спится Доватору, хоть и коротка летняя ночь. Многое успел перебрать в памяти, взвесить под перестук колес, пока стремительный рассвет настиг своим первым лучом уходящий к фронту воинский эшелон. И не было в этих размышлениях ни тени сомнений за каждый прожитый день, за каждый сделанный шаг, за каждое принятое решение. Нет, не напрасно в 1924 году связал он свою судьбу с кадровой армейской службой. Крепкую выучку успел пройти.
...Утро, знойное и яркое, занималось широко и властно, когда эшелон, притормаживая и подолгу останавливаясь, подходил к Днепру. В вагоне уже никто не спал. Переговаривались тихо, больше молчали, каждый напряженно думал о своем заветном. По всему чувствовалось приближение боевой обстановки, того рубежа, с которого отсчет времени начнет укладываться в совсем иные категории: болью утрат, гибелью товарищей, уходящих навстречу врагу в кромешный ад боя.
Голубое небо над эшелоном вдруг оказалось вспоротым черными силуэтами "юнкерсов". Вражеская эскадрилья пикирующих бомбардировщиков со страшным завывающим гулом шла в атаку на цель. Где-то рядом прозвучали команды: "Воздух! К бою! В укрытие!" Захлебываясь, строчили пулеметы, ухали зенитки. От разрывов бомб вздрагивала и стонала земля. Все вокруг окуталось огнем и черным дымом. А "юнкерсы" не уходили, цепко висели над мостом и эшелоном...
"Вот и встретились, зверюги! - зло подумал Доватор, скатываясь по железнодорожной насыпи вниз, следом за соседями по купе капитанами Антоном Ласовским и Андреем Картавенко. - Мы еще побачим, кто кого! Долг платежом красен", - и почувствовал, как на зубах захрустел песок. Завихрилось, померкло раннее утро...
Экран вспыхнул ярким светом. Кончилась лента, а ребята, словно завороженные увиденным, долго еще не могли проронить ни слова.
Глава одиннадцатая
КИРПИЧ В ПОРТФЕЛЕ
То, что Казик рассказал Шурке о черепахе, увиденной на балконе у соседа, произвело на Протасевича большое впечатление. Ведь ни он, ни Казик ничего не знали о том, что рассказывал Агей Михайлович о кибернетике во время прогулки семиклассников на речном трамвае.
- Не выдумываешь? Неужели сама двигалась на свет? - допытывался Шурка.
- В том-то и фокус, что сама. Выруливала, преграды обходила как живая.
- Вроде той лодки на озере? Может, ею также кто-нибудь по радио управлял, на расстоянии?
- Нет, никакой антенны на ней не было. Панцирь ребристый, а впереди стеклышко, как в фотоаппарате. Выпуклое, в медной оправе.
- Почему в медной?
- Не знаю. Смотрит этим стеклянным глазом на свет и ползет...
- На колесиках?
- Ага.
- Надо будет у Агея Михайловича расспросить, - решил Шурка. - Давай после уроков зайдем к нему в кабинет.
Казик согласился. Но когда прозвенел последний звонок и начали торопливо складывать учебники, к ним подошел Венька.
- Ребята, - сказал он, - Алиса Николаевна просила нас зайти к ней.
- Кого это нас? - насторожился Шурка.
- Ну, меня, вас и Машу. - Венька намерился заглянуть в туго набитый портфель Казика.
- А без нас нельзя? - Казик щелкнул замком перед Венькиным носом и взял портфель под пышку.
Никто в классе не знал, что кроме учебников и тетрадей у него в портфеле лежал увесистый кирпич, аккуратно завернутый в белую бумагу. Вот уже сколько дней подряд Казик таскал этот груз, тщательно оберегая от посторонних глаз. Боялся, что ребята будут подтрунивать над ним. Дело в том, что Казик возлагал на этот кирпич большие надежды. Он рассчитывал, что кирпич поможет развить мускулатуру рук. Что ни говори - портфель сразу потяжелел на два с половиной килограмма. Тренировочка - будь здоров!
- Пошли, пошли, мальчики, - подбежала к ним Маша. - Алиса Николаевна, наверное, уже ждет.
- Пойдемте, - вдруг согласился Казик и пропустил Машу вперед. А Шурке тихо сказал: - Ничего, успеем еще к Агею Михайловичу.
Пионерская комната, куда они направлялись, находилась на втором этаже. Там всегда было шумно. Во время переменок ученики забегали сюда, чтобы сыграть партию в шашки, погонять биллиард или настольный футбол, полистать журналы и газеты, поговорить о прочитанных книгах, похвастаться новыми марками. Вместе с пионерами младших классов толклись здесь и очень любопытные ко всему октябрята.
После уроков в пионерской комнате - боевом штабе дружины - собирались, в основном, старшеклассники: председатели советов отрядов, вожаки октябрят, пионеры-активисты. Приходили, чтобы посоветоваться с Алисой Николаевной, как лучше провести сбор, организовать экскурсию, встречу с ветераном труда или войны, со старым коммунистом и вообще с интересным человеком - ученым, художником, пограничником, мастером спорта...
Отсюда, из пионерской комнаты, начинались те неприметные тропинки, которые потом выводили всю дружину на дорогу больших увлекательных дел. Обычно кто-нибудь из любознательных выскажет интересную мысль, другой добавит что-то свое. Глядишь - мнение отряда превращается в новую идею. Ее подхватывают другие отряды, дружина, соседние школы. На помощь пионерам приходят взрослые. И маленький ручеек становится истоком большой реки. Тогда только поспевай за ее стремительным течением.
Именно об этом заговорила Алиса Николаевна с активом седьмого "А", собравшимся в пионерской комнате после уроков. Вожатая напомнила, как в прошлом году их класс стал инициатором сбора металлического лома на пионерский трактор.
- А с чего все началось? - спросила она. - Помните, как озеленяли школу? Кто тогда, дуя на мозоли, сказал: "Вот бы нам свой трактор!"?
Венька, сидевший напротив Алисы Николаевны, вскинул брови. Ждал, что вот сейчас вожатая назовет его фамилию, ведь это же он тогда подал такую мысль. Это он дул на ладони в мозолях, что жгли с непривычки.
Алиса Николаевна тем временем продолжала:
- Помните, как выворотили из земли железный рельс? Как тащили его? И, пожалуй, никто не думал тогда, что это будут наши первые килограммы из тех двенадцати тонн, собранных дружиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38