— Теперь поведём детей на детскую железную дорогу!— предложила Наташа. Она уже снова стала не доктором, а Светланиной мамой.
Играть в детскую железную дорогу было очень весело.
Девочки опрокинули все стулья, какие были в комнате, поставили их рядком, один за другим, как будто это вагоны. На первом стуле пристроили рулон толстой бумаги, на которой папа делает чертежи, как будто это паровоз с трубой. А на паровозе уселся Михлик — его всегда назначали машинистом.
Вот поезд и готов, началась посадка. Мамы засуетились, начали усаживать детей. Посадили Фому, Тамару, Светлану…
— А Дюймовочки нету! Где же Дюймовочка?
— Ой, она до сих пор стоит в углу, я про неё забыла! — испуганно сказала Катруся и бросилась к бедной куколке, которая совсем затомилась в своём уголке. Она стояла, грустно свесив набок голову и опустив руки.
— Хотела бы я посмотреть, что бы ты делала, если б я про тебя вот так забыла! — сказала мама. — Вот было бы рёву на весь дом! Твоё счастье, что куклы у тебя такие терпеливые.
Куклы, конечно, были терпеливые, и Дюймовочка не подняла рёву. Но всё же Катрусе не по себе.
Напрасно она так обидела бедную куклу. Что бы там взрослые ни говорили, а куклы, наверно, всё понимают, только сказать не могут.
Варвара Ивановна
Палочка прямо, палочка кверху, палочка вниз — это «К». Домик, посередине перекладинка — это «А». Потом молоток: палочка прямо, а на ней сверху другая — это «Т». Ещё палочка прямо, а сбоку кружочек и ножка вниз — «Я».
Катруся стоит коленями на стуле, склонившись над столом, и большим красным карандашом пишет буквы на листочке бумаги.

На столе горит лампа под зелёным абажуром. Напротив Катруси сидит Варвара Ивановна. Папа и мама ушли в театр…
Варвара Ивановна посадила Катрусю за стол в своей комнате, дала карандаш и бумагу и сказала:
— Сиди тихо и рисуй, а я буду работать. В девятом часу поужинаешь и ляжешь спать.
Катруся нарисовала домик с двумя трубами, девочку возле домика и большие красные цветы.
Красными, правда, были не только цветы, но и домик и девочка, потому что Катруся рисовала красным карандашом.
У Варвары Ивановны всегда были красные карандаши, она ими правила тетради.
Нарисовала Катруся домик, девочку, цветы. А потом начала писать знакомые буквы. Из этих букв складывалось слово «Катя». Буквы вышли немножко неуклюжие и такие крупные, что на бумаге больше не осталось места. Тогда Катруся отложила карандаш и стала смотреть, что делает Варвара Ивановна.
Варвара Ивановна брала одну за другой тетради из большой стопки, что лежала перед ней на столе. Она раскрывала их, разглядывала написанное, что-то подчёркивала и в конце ставила какую-то закорючку.
— Что это вы нарисовали? — спросила Катруся.
— Не нарисовала, а написала, — поправила её Варвара Ивановна. — Это, видишь, «пять», самая лучшая отметка. Её ставят тому, кто не сделает ни одной ошибки.
— А кто не сделал ни одной ошибки? — спросила опять Катруся.
— Моя ученица Оксана Коваленко. Это её тетрадь. Она раньше плохо училась и делала много ошибок. А вот теперь выправилась. Это мне очень приятно, я всегда радуюсь, когда мои ученики хорошо учатся.
— А она тоже обрадуется, когда увидит, что вы ей написали «пять»?
— Конечно, обрадуется. Она хорошая девочка. Не очень способная, но зато прилежная.
— А я способная?
Варвара Ивановна улыбнулась:
— Это мы увидим, когда ты начнёшь учиться в школе. Помни только, что и при больших способностях всё равно на до быть прилежной, иначе из тебя ничего не выйдет… Ну, рисуй, мне ещё несколько тетрадей нужно проверить.
Варвара Ивановна снова углубилась в свою работу, а Катруся взялась за карандаш. Но рисовать ей уже не хотелось, а писать она больше ничего не умела. Неинтересно же просто писать «О», если это ничего не означает. Поэтому Катруся снова отложила карандаш, подперла подбородок обеими руками и начала думать.
Интересно было бы знать — какая эта Оксана Коваленко?
Она, наверно, большая девочка, гораздо больше Люси. У неё длинные-длинные косы, и она сама их заплетает… Хотелось бы посмотреть, как Варвара Ивановна отдаст ей тетрадь, а она раскроет, увидит «пять» и очень обрадуется.
Вот как весело учиться в школе! Хоть бы скорей прошло два года! Тогда Катруся тоже будет ходить в школу, и будет писать в тетрадке, и не сделает ни одной ошибки. И учительница тоже поставит ей «пять», и она обрадуется, как Оксана Коваленко. Ведь она тоже будет прилежная, она и сейчас так старалась, когда писала «Катя». Ей за это тоже надо поставить «пять»…
— Варвара Ивановна, — сказала Катруся, — можно мне написать «пять»? У меня ни одной ошибки.
Варвара Ивановна посмотрела на Катрусин листочек, разглядела рисунок и крупную подпись: «КАТЯ».
— За рисование — пять, — сказала Варвара Ивановна.— Тут сразу видно, что это домик, а это девочка,— а это цветы. Для твоих лет нарисовано очень хорошо. А за письмо больше четвёрки поставить не могу, потому что одну ошибку ты сделала: буква «Я» у тебя не в ту сторону смотрит. Нужно вот. так, гляди.
И Варвара Ивановна написала большое «Я». Оно было гораздо красивее, чем у Катруси. И потом, у Катруси кружочек и ножка были с правой стороны прямой палочки, а у Варвары Ивановны — с левой.
— Я тоже так могу! — сказала Катруся и написала «Я» так, как у Варвары Ивановны.
— А ну-ка, ещё раз я ещё раз — пускай рука приучится писать правильно, — сказала Варвара Ивановна. — Вот видишь, как хорошо выходит! Напиши теперь снова «КАТЯ», без ошибки.
Катруся принялась старательно выводить буквы. А когда написала своё имя, Варвара Ивановна посмотрела и поставила под ним такую же хорошую закорючку, как в тетрадке Оксаны Коваленко.
— Пять! Пять! — радостно закричала Катруся, подпрыгивая на стуле и хлопая в ладоши. — Покажу завтра маме и па пе! Давайте ещё писать что-нибудь, Варвара Ивановна.
Но Варвара Ивановна покачала головой.
— На сегодня хватит, — сказала она. — Посидим лучше на диване да поговорим.
Ну конечно, Катруся охотно согласилась. Она очень любила сидеть с Варварой Ивановной на её широком диване и слушать интересные сказки и разные истории из жизни. Варвара Ивановна знала множество таких историй. Вот они уселись на диване. Варвара Ивановна подсунула себе под бок подушку и спросила:

— Про что тебе рассказать?
Катруся немножко подумала, а потом попросила:
— Расскажите, как вы были маленькая, как учились читать.
— Ну хорошо, слушай, — улыбнулась Варвара Ивановна и начала рассказывать. — Это было очень-очень давно…
— Когда меня ещё не было на свете? — спросила Катруся.
Не только тебя, а и мамы и папы твоих не было. Очень давно, ещё задолго до Октябрьской революции…
— В самом первом, тысяча девятьсот первом году? — перебила снова Катруся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40