Посмотрел Суворов на Митьку, подивился, говорит:
— Ну, раз солдат, так другое дело. Солдатам у нас почет. — Снял Суворов свою шляпу и низко Митьке поклонился.
Только дело на этом не кончилось. Вызвал, оказывается, в тот же день Суворов поручика Вяземского и приказал Митьку домой отправить. Загрустил Митька. Да и поручик привык к мальчику, отпускать не хочется. Тянули они с отъездом. А чтобы Суворову и генералам на глаза не попадаться, сидел Митька больше в палатке, все выходить боялся.
Между тем русская армия подготовилась к бою. Суворов послал к турецкому генералу посла — предложил, чтобы турки сдались. Но генерал ответил: «Раньше небо упадет в Дунай, чем русские возьмут Измаил».
Тогда Суворов отдал приказ начать штурм.
«ВСТАВАЙ, БАРИН!»
В ночь на 11 декабря 1790 года русские пошли на приступ.
Отдернул Митька полог палатки, стал смотреть. Палатка как раз так стояла, что из нее крепость была видна. Только сейчас была ночь, туман, и Митька ничего не видел. Лишь слышал громыханье пушек и ровный гул солдатских голосов.
А когда наступил рассвет, Митька разглядел, что русские уже прошли ров, поднялись на крепостной вал и по штурмовым лестницам лезли на стену.
Шла стрельба. Над крепостью поднимался дым. На стене, один к одному, словно воробьи на изгороди, сидели турки. А вокруг крепости — и прямо перед собой, и слева, и справа, куда хватал глаз, — видел Митька, как двигалось, как колыхалось и плескалось со всех сторон огромное солдатское море. И казалось Митьке, что это вовсе не солдаты и Измаил не крепость, а гудит перед ним, перекатывается и воет огромный пчелиный рой.
И вдруг внимание Митьки привлек русский офицер. Опередив других, офицер уже был почти на самой стене. Он ловко карабкался по лестнице, взмахивал шпагой и что-то кричал. Присмотрелся Митька — и вдруг признал Вяземского.
Вот поручик пригнулся, вот снова выпрямился… Вот свалил выстрелом высунувшегося из-за стены турка…
— Ура! — закричал Митька. — Ура!
А поручик уже на стене. Еще никого нет, а Вяземский там. Стоит, машет шпагой. Сбило с поручика шляпу, сорвало парик. Развеваются по ветру русые кудри. Отбивается поручик от турок и снова что-то кричит и кричит. И вот Вяземский уже не один, рядом с ним русские солдаты. Прыгают солдаты по ту сторону стены.


И вдруг видит Митька, как поручик хватается за бок. Роняет шпагу… Минуту держится… Потом приседает, неловко поворачивается и падает вниз.
— Барин, барин! — кричит Митька, выбегает из палатки и бросается к крепости.
Подбегает к стене, хватается за штурмовую лестницу.
— Ты куда? Смерти захотел?!
Митька не ответил. Кто-то схватил его за ногу.
— Пусти, дяденька! — Митька выдернул ногу и кошкой полез вверх.
Влез, глянул вниз — и чуть не вскрикнул. Там один на одном, крест-накрест и просто так лежали побитые солдаты: русские, турки — все вместе. А совсем рядом в узких, запутанных улицах Измаила шел бой и неслись крики… Страшно стало Митьке; хотел повернуть назад, потом перекрестился, закрыл глаза и прыгнул внутрь крепости.
Крадется Митька у самой стены, смотрит, не видать ли поручика. И вдруг видит: из-под убитого турка торчит знакомый сапог и шпора знакомая. Подбежал Митька, отвалил турецкого солдата, а под солдатом лежит поручик Вяземский.
— Барин, барин! — закричал Митька. — Вставай, барин!
А Вяземский лежит, не шелохнется. Приложил Митька ухо к груди поручика — дышит. Тихо, но дышит. Обрадовался Митька и опять свое.
— Вставай, барин, вставай! — трясет Митька поручика за плечо.
А Вяземский словно и не живой.
Взял тогда Митька поручика за ворот мундира и по земле потащил из крепости. Тяжело мальчишке — в поручике пудов до пяти, — но тащит. Плачет, но тащит. У самых ворот столкнулся Митька с Суворовым.
— Ты как здесь? — удивился Суворов.
— Да я… — начал было Митька и растерялся. Стоит, вытирает слезы.
Посмотрел Суворов на Митьку, на раненого.
— Поручик Вяземский? — спрашивает.
Митька кивает головой.
— Тот, что крепостную стену первым взял?
Митька опять кивает.
Крикнул Суворов солдат, приказал унести героя. А Митьку подозвал к себе, отодрал за ухо и сказал:
— Беги вон, и чтобы духу твоего тут не было.
МЕДАЛЬ
Два дня и две ночи просидел Митька в санитарной палатке, у постели поручика Вяземского. На третий день поручик пришел в себя, признал Митьку. А еще через день пожаловал в палатку Суворов.
Узнал Митька Суворова — спрятался. Поручик было привстал.
— Не сметь! Лежать! — крикнул Суворов. Подошел к постели Вяземского. — Герой! — сказал. — Достоин высочайшей награды. — И спрашивает: — А где твой денщик?
— Так я, ваше сиятельство, отправил его в Рязанскую губернию, — отвечает Вяземский.
— Давно?
— Давно.
— Так, — говорит Суворов. — Дельно, хорошо, когда офицер исправен. Похвально. А то ведь вралей у нас — о-о — сколько развелось!
— Так точно, ваше сиятельство! — гаркнул поручик и думает: «Ну, пронесло!»
А Суворов вдруг как закричит:
— Солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, живо ко мне!
Притаился Митька. Не знает, что и делать. А Суворов снова подает команду.
Выбежал тогда Митька:
— Слушаю, ваше сиятельство! — и отдает честь.
Улыбнулся Суворов.
— Дельно, — говорит, — дельно! — Потом скомандовал «смирно» и произнес: — За подвиг, подражания достойный, за спасение жизни российского офицера, жалую тебя, солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, медалью!

Подошел Суворов к Митьке и приколол медаль.
Митька стоит, руки по швам, не знает, что и говорить.
А Суворов подсказывает:
— Говори: «Служу императрице и отечеству».
— Служу императрице и отечеству! — повторяет Митька.
— Дельно, — говорит Суворов, — дельно! Добрый из тебя солдат будет!
Потом повернулся Суворов к Вяземскому, сказал:
— Думал я тебя представить к высочайшей награде, а теперь вижу: зря думал. Негоже себя ведешь, поручик: приказа не выполняешь, командира обманываешь.
Покраснел поручик, молчит. И вдруг блеснули хитринкой глаза, и выпалил:
— Никак нет, ваше сиятельство!
— Что — никак?
— А как же я мог приказ выполнить, — говорит Вяземский, — коль дороги назад не было?
— Ай-яй! Не было? — переспросил Суворов. — Может, и вралей не было?
— Дорога солдату домой, — ответил Вяземский, — через Измаил ведет. Нет дороги российскому солдату домой иначе!
Посмотрел Суворов на поручика, крякнул, ничего не ответил. А через несколько дней пришел приказ простить Вяземскому дуэль с Дубасовым и отправить назад, в Питер. Видать, понравился ответ поручика Суворову.
Простились поручик и Митька с армией. И ехали они опять через всю Россию на перекладных от самого Черного до Балтийского моря. И снова менялись тройки, снова летели версты, снова проносились села и города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113