Он отсидел несколько лет и вернулся. Потом настала перестройка, Митяй сделался новым русским, и стал покупать себе одну за другой дорогие иномарки. Чем он конкретно занимался никто не знал, но по двору ходили темные слухи, что Митяй теперь стал наемным убийцей.
Бронированная дверь открылась. На пороге появился Митяй в темных очках, костюме из черный кожи, весь обвешанный золотыми цепочками. Он бросил небрежный взгляд на старенький, разъезжающийся по швам костюмчик Левшова: Ну и прикид у тебя, батя. Совсем наша наука пообносилась!
Митяй любил цепляться к Левшову по любому поводу. Тот давно уже к этому привык, и не обращал никакого внимания. Вот и сейчас, он оставил Митяя запирать свои замки, а сам пошел вниз по лестнице. Митяй догнал его во дворе. Крутя вокруг пальца ключи зажигания от своего новенького Мерседеса, Митяй хлопнул Левшова по плечу: Слушай, наука, давай я тебе дам сотню баксов, купи себе приличные штаны, а то на тебя уже смотреть противно.
Левшов застыл на месте. Он почувствовал внутри себя нарождающуюся волну гнева. А Митяй, все тем же развязанным тоном продолжал: Вот ты, наука, всю жизнь учился, а живешь теперь как бездомный пес. А меня из восьмого класса выгнали, а я живу теперь как человек. А знаешь почему? Потому что раньше комуняки все извращали, а теперь настал рынок и он показал, кто чего стоит на самом деле. И вышло, что я нужный обществу человек, потому что на меня есть спрос. А на тебя спроса нет, и выходит, что и наука твоя дерьмо, и сам ты дерьмо. Держи бумажку!. Митяй запихнул в ладонь Левшову стодолларовую купюру и пошел к своему Мерседесу.
Левшов почувствовал, как волна ненависти и гнева, словно прорвашая плотину вода стала заливать его душу. На какую-то долю секунды сквозь удушье бешенства ему вдруг представилось, как здорово было бы обрушить на Митяя всю мощь Нанотеха, взорвать это нагло ухмыляющееся ничтожество на мелкие кусочки, размазать его по стене, разбрызгать его останки по асфальту всего двора.
Стоп. Быть Администратором сети Нанотех означает не только обладать невиданными в истории возможностями, но и нести невиданную в истории ответственность. Первая заповедь Администратора сети Нанотех: Не принимай решений во гневе.
Нанотех – мысленно произнес Алексей. Хотя команда эта была произнесена мысленно, и потому совершенно беззвучно, бактерии-киборги, постоянно подключенные к нервным волокнам, идущим от мозга Алексея к мышцам его горла, легко уловили те слабейшие биотоки, которые всегда в них возникают когда мы что-то произносим, даже если мы это произносим беззвучно, про себя. Бактериям-киборгам потребовалась тысячная доля секунды, чтобы расшифровать картину биотоков в нервных волокнах и понять, что прошла команда на активацию системы. Еще через одну тысячную долю секунды бактерии-киборги, постоянно закрепленные на нервных волокнах, идущих от уха Алексея к его мозгу, послали в эти волокна последовательность импульсов, которая, по прибытии в его мозг была воспринята им как последовательность звуков – а именнно как слова произнесенные приятным дикторским голосом: К РАБОТЕ ГОТОВ. Дальнейший обмен командами и сообщениями между Алексеем Левшовым и системой Нанотех выглядел так:
АЛ:> ПОДПРОГРАММА Я СПОКОЕН
НТ:> ПАРАМЕТРЫ?
АЛ:> СНИЗИТЬ КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ, НОРМАЛИЗОВАТЬ ДЫХАНИЕ, СНЯТЬ ОБЩЕЕ ВОЗБУЖДЕНИЕ МОЗГА; ШАГ:СРЕДНИЙ; ДЕЛАЙ ДО ХВАТИТ.
НТ:> ЕСТЬ
Миллионы бактерий-киборгов, живших в Алексее мгновенно принялись за работу. Через секунду он почувствовал ледяное спокойствие.
АЛ:> ХВАТИТ
НТ:> ЕСТЬ
Значит так – мысленно сказал Алексей самому себе – Во-первых, раскрыть существование сети Нанотех сейчас означает погубить все дело. Во-вторых, Митяй конечно дебил и сволочь, но он в этом не виноват. Дебилом его сделали родители, зачавшие его по пьяной лавочке. Сволочью его сделала нынешняя система. В будущем Нанотех возможно сможет поправить и то и другое, так что потенциально он все-таки человек, и следовательно, обращаться с ним надо как с человеком, а не как с клопом, которого можно размазывать по стенке.
Тем временем Митяй, даже не подозревавший, какая страшная участь только что его миновала, сел в свой Мерседес, и высунулся в окно: Ну покеда, наука. Меня клиент ждет. Он вынул из бардачка пистолет, снял его с предохранителя и небрежно кинул его обратно. Тут его вдруг осенила какая-то мысль, он снова высунулся в окно и сказал:
– И знаешь, наука, что смешно? У меня на вас, на ученых даже заказов нет. На бизнесменов есть, на политиков есть, даже на этих, на бумагомарак, на журналистов этих, и то есть. А на ученых нет. Вы не стоите даже того, чтобы вас убивать. Вот так-то. Спрос и предложение. Невидимая рука рынка. Адам Смит. Вот это я понимаю настоящая наука!
Митяй оскалился, сверкнув золотой фиксой, что по-видимому означало у него улыбку, нажал на газ, сделал на полной скорости круг по двору, промчался по луже, окатив Левшова с ног до головы, и дико хохоча выехал на улицу.
Левшов посмотрел на стодолларовую купюру у себя в руке, положил ее в карман, спокойно отряхнулся и пошел к автобусной остановке. Сто долларов почти равнялись его зарплате в НИИ за два месяца. Впрочем и эту скудную сумму не платили уже четыре месяца.
2.2 Продолжение кошмара
Час спустя. Москва, НИИ Молекулярной Биологии.
Если бы кто-то из сотрудников НИИ Молекулярной Биологии уснул десять лет назад, а проснулся бы только сегодня и пришел в родной институт, он наверное был бы в полном шоке. Первой его мыслью было бы, что, пока он спал, случилось какое-то страшное, непоправимое несчастье. В прошлом величественное здание из стекла и мрамора, построенное в эпоху, когда наука была производительной силой общества, ныне пришло в полный упадок и запустение, покрылось слоем грязи, многие из стекол разбились и были заменены фанерой. Внутри он увидел бы опустевшие корридоры – сотрудников осталась одна десятая от того что было, да и то все больше люди предпенсионного возраста. Правда он увидел бы и молодых людей, явно не интеллектуального облика, перетаскивающих какие-то коробки в лаборатории и из лабораторий. Зайдя в одну из таких лабораторий (если бы ему позволили) он с удивлением обнаружил бы, что ценные научные приборы свалены в одну кучу в углу, а само помещение превращено в склад какой-то коммерческой фирмы, торгующей то ли дамскими сапогами, то ли обоями. В научной библиотеке института он не обнаружил бы ни одной научной книги, изданной в течение последних пяти лет. Он был бы удивлен тем, что библиотекаршам разрешили превратить библиотеку в магазин, торгующий вещицами, не имеющими никакого отношения к книгам. Правда, он нашел бы среди этих вещиц и несколько вновь изданных книг, но не научного, а скорее антинаучного содержания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Бронированная дверь открылась. На пороге появился Митяй в темных очках, костюме из черный кожи, весь обвешанный золотыми цепочками. Он бросил небрежный взгляд на старенький, разъезжающийся по швам костюмчик Левшова: Ну и прикид у тебя, батя. Совсем наша наука пообносилась!
Митяй любил цепляться к Левшову по любому поводу. Тот давно уже к этому привык, и не обращал никакого внимания. Вот и сейчас, он оставил Митяя запирать свои замки, а сам пошел вниз по лестнице. Митяй догнал его во дворе. Крутя вокруг пальца ключи зажигания от своего новенького Мерседеса, Митяй хлопнул Левшова по плечу: Слушай, наука, давай я тебе дам сотню баксов, купи себе приличные штаны, а то на тебя уже смотреть противно.
Левшов застыл на месте. Он почувствовал внутри себя нарождающуюся волну гнева. А Митяй, все тем же развязанным тоном продолжал: Вот ты, наука, всю жизнь учился, а живешь теперь как бездомный пес. А меня из восьмого класса выгнали, а я живу теперь как человек. А знаешь почему? Потому что раньше комуняки все извращали, а теперь настал рынок и он показал, кто чего стоит на самом деле. И вышло, что я нужный обществу человек, потому что на меня есть спрос. А на тебя спроса нет, и выходит, что и наука твоя дерьмо, и сам ты дерьмо. Держи бумажку!. Митяй запихнул в ладонь Левшову стодолларовую купюру и пошел к своему Мерседесу.
Левшов почувствовал, как волна ненависти и гнева, словно прорвашая плотину вода стала заливать его душу. На какую-то долю секунды сквозь удушье бешенства ему вдруг представилось, как здорово было бы обрушить на Митяя всю мощь Нанотеха, взорвать это нагло ухмыляющееся ничтожество на мелкие кусочки, размазать его по стене, разбрызгать его останки по асфальту всего двора.
Стоп. Быть Администратором сети Нанотех означает не только обладать невиданными в истории возможностями, но и нести невиданную в истории ответственность. Первая заповедь Администратора сети Нанотех: Не принимай решений во гневе.
Нанотех – мысленно произнес Алексей. Хотя команда эта была произнесена мысленно, и потому совершенно беззвучно, бактерии-киборги, постоянно подключенные к нервным волокнам, идущим от мозга Алексея к мышцам его горла, легко уловили те слабейшие биотоки, которые всегда в них возникают когда мы что-то произносим, даже если мы это произносим беззвучно, про себя. Бактериям-киборгам потребовалась тысячная доля секунды, чтобы расшифровать картину биотоков в нервных волокнах и понять, что прошла команда на активацию системы. Еще через одну тысячную долю секунды бактерии-киборги, постоянно закрепленные на нервных волокнах, идущих от уха Алексея к его мозгу, послали в эти волокна последовательность импульсов, которая, по прибытии в его мозг была воспринята им как последовательность звуков – а именнно как слова произнесенные приятным дикторским голосом: К РАБОТЕ ГОТОВ. Дальнейший обмен командами и сообщениями между Алексеем Левшовым и системой Нанотех выглядел так:
АЛ:> ПОДПРОГРАММА Я СПОКОЕН
НТ:> ПАРАМЕТРЫ?
АЛ:> СНИЗИТЬ КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ, НОРМАЛИЗОВАТЬ ДЫХАНИЕ, СНЯТЬ ОБЩЕЕ ВОЗБУЖДЕНИЕ МОЗГА; ШАГ:СРЕДНИЙ; ДЕЛАЙ ДО ХВАТИТ.
НТ:> ЕСТЬ
Миллионы бактерий-киборгов, живших в Алексее мгновенно принялись за работу. Через секунду он почувствовал ледяное спокойствие.
АЛ:> ХВАТИТ
НТ:> ЕСТЬ
Значит так – мысленно сказал Алексей самому себе – Во-первых, раскрыть существование сети Нанотех сейчас означает погубить все дело. Во-вторых, Митяй конечно дебил и сволочь, но он в этом не виноват. Дебилом его сделали родители, зачавшие его по пьяной лавочке. Сволочью его сделала нынешняя система. В будущем Нанотех возможно сможет поправить и то и другое, так что потенциально он все-таки человек, и следовательно, обращаться с ним надо как с человеком, а не как с клопом, которого можно размазывать по стенке.
Тем временем Митяй, даже не подозревавший, какая страшная участь только что его миновала, сел в свой Мерседес, и высунулся в окно: Ну покеда, наука. Меня клиент ждет. Он вынул из бардачка пистолет, снял его с предохранителя и небрежно кинул его обратно. Тут его вдруг осенила какая-то мысль, он снова высунулся в окно и сказал:
– И знаешь, наука, что смешно? У меня на вас, на ученых даже заказов нет. На бизнесменов есть, на политиков есть, даже на этих, на бумагомарак, на журналистов этих, и то есть. А на ученых нет. Вы не стоите даже того, чтобы вас убивать. Вот так-то. Спрос и предложение. Невидимая рука рынка. Адам Смит. Вот это я понимаю настоящая наука!
Митяй оскалился, сверкнув золотой фиксой, что по-видимому означало у него улыбку, нажал на газ, сделал на полной скорости круг по двору, промчался по луже, окатив Левшова с ног до головы, и дико хохоча выехал на улицу.
Левшов посмотрел на стодолларовую купюру у себя в руке, положил ее в карман, спокойно отряхнулся и пошел к автобусной остановке. Сто долларов почти равнялись его зарплате в НИИ за два месяца. Впрочем и эту скудную сумму не платили уже четыре месяца.
2.2 Продолжение кошмара
Час спустя. Москва, НИИ Молекулярной Биологии.
Если бы кто-то из сотрудников НИИ Молекулярной Биологии уснул десять лет назад, а проснулся бы только сегодня и пришел в родной институт, он наверное был бы в полном шоке. Первой его мыслью было бы, что, пока он спал, случилось какое-то страшное, непоправимое несчастье. В прошлом величественное здание из стекла и мрамора, построенное в эпоху, когда наука была производительной силой общества, ныне пришло в полный упадок и запустение, покрылось слоем грязи, многие из стекол разбились и были заменены фанерой. Внутри он увидел бы опустевшие корридоры – сотрудников осталась одна десятая от того что было, да и то все больше люди предпенсионного возраста. Правда он увидел бы и молодых людей, явно не интеллектуального облика, перетаскивающих какие-то коробки в лаборатории и из лабораторий. Зайдя в одну из таких лабораторий (если бы ему позволили) он с удивлением обнаружил бы, что ценные научные приборы свалены в одну кучу в углу, а само помещение превращено в склад какой-то коммерческой фирмы, торгующей то ли дамскими сапогами, то ли обоями. В научной библиотеке института он не обнаружил бы ни одной научной книги, изданной в течение последних пяти лет. Он был бы удивлен тем, что библиотекаршам разрешили превратить библиотеку в магазин, торгующий вещицами, не имеющими никакого отношения к книгам. Правда, он нашел бы среди этих вещиц и несколько вновь изданных книг, но не научного, а скорее антинаучного содержания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30