С. Хрущёва. Это – фабрикация, и я возмущён ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал – ни «Тайму», ни другим заграничным издательствам. (В этом весь Никита Сергеевич! – Л.Б. ). Поэтому я заявляю, что всё это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать. Н. Хрущёв».
(Это вполне в стиле Хрущёва. После закрытия ХХ съезда он дважды публично заявлял, что никакого доклада о «культе личности Сталина» на съезде он не читал, что такого документа нет и не было в природе. Так он «опровергал» комментарии на этот доклад зарубежной прессы. Когда вскоре этот доклад слово в слово будет опубликован за границей, и об этом Л.М. Каганович поставит вопрос в лоб на заседании Президиума ЦК, Хрущёв, не признаваясь, что это дело его рук, скажет: «Что касается публикаций, давайте подумаем, как выйти из положения». Предложение Булганина звучало так: «Нужно проверить, как могло случиться, что документы ЦК всего лишь через несколько дней появляются в печати за рубежом и весь мир узнаёт об этом. Надо поручить Серову расследовать и доложить». Ну и что? Расследовал Серов? Доложил ли? И если да, то что? Если он наверняка знал, что утечка столь важной информации была осуществлена лично им по поручению «верного ленинца» – такого верного, что дальше уж некуда – Никиты Сергеевича Хрущёва – Л.Б.)
В предисловии к «Воспоминаниям» Хрущёва, поименованном как «Слово сына», Сергей Никитич, как один из правовладельцев мемуаров (совместно с Радой Никитичной и неким В. Евреиновым), пишет: «Я не тешу себя надеждой, что все согласятся с моими оценками, кое-кто сочтёт меня предвзятым. Конечно, моё мнение о тех временах, о моём отце субъективно. Оно и не может быть иным. Да и существуют ли вообще несубъективные мнения?»
Да разве ж об этом речь? Речь – об объективной действительности, искажать и извращать которую никому непозволительно. Я не разделяю широко бытующее мнение о том, что именно трагедия сына явилась единственным мотивом линии поведения Хрущёва после его прихода к власти, в частности, его патологической ненависти к И.В. Сталину. Очевидно, здесь надо учесть комплекс таких причин, из которых главная – осуществлённая месть за сына.
Из других моментов можно обозначить с известной долей вероятности следующие:
– Месть за преждевременную смерть Надежды Аллилуевой, о которой он сохранил до конца наилучшие воспоминания;
– «Комплекс Сальери» – зависть к необычайно высокому авторитету И.В. Сталина («культу личности»);
– «комплекс неполноценности» (я не могу возвыситься до его уровня, значит, я должен развенчать его образ в сознании людей любой ценой).
Оставляю будущим пытливым исследователям данного вопроса возможность дополнить этот перечень мотивов политического убийства И.В. Сталина Никитой Хрущёвым…
ТРАГЕДИЯ ВАСИЛИЯ СТАЛИНА
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…»
И.А. Крылов. "Волк и ягнёнок."
Дети Больших родителей – особая статья общественного интереса: если они живы и могут что-либо добавить – пусть даже какой-нибудь малосущественный штришок к уже, казалось бы, хорошо известному портрету своего выдающегося родителя – это всегда ценно. Правда, тут существует опасность, о которой очень хорошо знал И.В. Сталин, когда отмечал, что самые плохие свидетели – очевидцы. Как правило, после смерти Больших Родителей, в обществе возникает в той или иной степени некое мифотворчество, и вот тут очень важно, чтобы родные дети не оказались в роли самых заурядных мифотворцев, чтобы прежде всего они бережно и трепетно отнеслись к памяти самого близкого им человека, соблюдая хотя бы элементарно принципы историзма и чувство меры, не давая волю личным обидам, амбициям или фантазиям.
Вот пример. О самом Большом Родителе – И.В. Сталине много написала его дочь, Светлана Сталина-Аллилуева, в своё время, вопреки воле брата Василия отказавшаяся (может, под давлением Хрущёва, либо созданной им морально-психологической атмосферы нетерпимости к самому имени И.В. Сталина) от фамилии отца в пользу фамилии матери. К сожалению, наряду с ценными воспоминаниями, есть в них немало моментов, которые не могут считаться достоверными, носят характер глубокого субъективизма, хотя для многих, и, прежде всего зарубежных буржуазных советологов-сталиноведов С. Аллилуева считается непререкаемым авторитетом – как же, родная дочь И.В. Сталина, сама видела (или подсмотрела) сама слышала ( или подслушала), кое-что домыслила или переосмыслила пост-фактум, нередко спустя многие годы. Даже такой неординарный момент, как смерть Иосифа Виссарионовича, когда, казалось бы, должна была врезаться в память каждая мелочь, имеет несколько версий, в числе которых и версия дочери – вот уж воистину сказано: самые плохие свидетели – очевидцы.
Моральная травля самой Светланы, организованная Хрущёвым, началась в феврале 1956 года, то есть сразу же после ХХ съезда, когда по его иезуитскому поручению Микоян прислал за дочерью Сталина машину, которая доставила Светлану к дому Анастаса Ивановича, где ей был вручён для ознакомления «секретный доклад» Хрущёва и где она провела за чтением этого, как мы теперь абсолютно точно знаем, клеветнического «документа», несколько часов.
А через пару дней её с иезуитским садизмом принудили присутствовать на собрании в Институте мировой литературы, где обсуждали при стечении народа этот самый пресловутый «документ» и поносили её отца. Конечно же, присутствовавшие знали, что в зале находится дочь И.В.Сталина, они перешёптывались, указывали на неё глазами, но тем не менее страсти своей не умерили.
И всё же вряд ли можно сравнить её бурную, полную неординарных событий судьбу с трагической участью её брата Василия, тридцатидвухлетнего генерал-лейтенанта, бывшего командующего авиацией Московского военного округа, которого арестовали спустя буквально полтора месяца после смерти отца, лишив всех званий и наград, продержали под следствием более двух лет в камере-одиночке и, в конце концов, по сфабрикованному ложному обвинению посадили на долгие восемь лет во Владимирскую тюрьму.
Что расправа с сыном И.В.Сталина – дело рук исключительно Хрущёва, говорит тот факт, что после расстрела Берия, были выпущены из тюрем и лагерей все «его» жертвы. Однако продолжал сидеть Василий Сталин, которого (ну чем не иезуитский приём?) допрашивал в День Победы 9 мая 1953 года по распоряжению Хрущёва генерал-лейтенант Влодзимирский, расстрелянный в связи с «делом Берия» 23 декабря того же года по обвинению в злоупотреблении служебным положением и фальсификации уголовных дел. В протоколе допроса от 9 мая Василий категорически отметает обвинение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
(Это вполне в стиле Хрущёва. После закрытия ХХ съезда он дважды публично заявлял, что никакого доклада о «культе личности Сталина» на съезде он не читал, что такого документа нет и не было в природе. Так он «опровергал» комментарии на этот доклад зарубежной прессы. Когда вскоре этот доклад слово в слово будет опубликован за границей, и об этом Л.М. Каганович поставит вопрос в лоб на заседании Президиума ЦК, Хрущёв, не признаваясь, что это дело его рук, скажет: «Что касается публикаций, давайте подумаем, как выйти из положения». Предложение Булганина звучало так: «Нужно проверить, как могло случиться, что документы ЦК всего лишь через несколько дней появляются в печати за рубежом и весь мир узнаёт об этом. Надо поручить Серову расследовать и доложить». Ну и что? Расследовал Серов? Доложил ли? И если да, то что? Если он наверняка знал, что утечка столь важной информации была осуществлена лично им по поручению «верного ленинца» – такого верного, что дальше уж некуда – Никиты Сергеевича Хрущёва – Л.Б.)
В предисловии к «Воспоминаниям» Хрущёва, поименованном как «Слово сына», Сергей Никитич, как один из правовладельцев мемуаров (совместно с Радой Никитичной и неким В. Евреиновым), пишет: «Я не тешу себя надеждой, что все согласятся с моими оценками, кое-кто сочтёт меня предвзятым. Конечно, моё мнение о тех временах, о моём отце субъективно. Оно и не может быть иным. Да и существуют ли вообще несубъективные мнения?»
Да разве ж об этом речь? Речь – об объективной действительности, искажать и извращать которую никому непозволительно. Я не разделяю широко бытующее мнение о том, что именно трагедия сына явилась единственным мотивом линии поведения Хрущёва после его прихода к власти, в частности, его патологической ненависти к И.В. Сталину. Очевидно, здесь надо учесть комплекс таких причин, из которых главная – осуществлённая месть за сына.
Из других моментов можно обозначить с известной долей вероятности следующие:
– Месть за преждевременную смерть Надежды Аллилуевой, о которой он сохранил до конца наилучшие воспоминания;
– «Комплекс Сальери» – зависть к необычайно высокому авторитету И.В. Сталина («культу личности»);
– «комплекс неполноценности» (я не могу возвыситься до его уровня, значит, я должен развенчать его образ в сознании людей любой ценой).
Оставляю будущим пытливым исследователям данного вопроса возможность дополнить этот перечень мотивов политического убийства И.В. Сталина Никитой Хрущёвым…
ТРАГЕДИЯ ВАСИЛИЯ СТАЛИНА
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…»
И.А. Крылов. "Волк и ягнёнок."
Дети Больших родителей – особая статья общественного интереса: если они живы и могут что-либо добавить – пусть даже какой-нибудь малосущественный штришок к уже, казалось бы, хорошо известному портрету своего выдающегося родителя – это всегда ценно. Правда, тут существует опасность, о которой очень хорошо знал И.В. Сталин, когда отмечал, что самые плохие свидетели – очевидцы. Как правило, после смерти Больших Родителей, в обществе возникает в той или иной степени некое мифотворчество, и вот тут очень важно, чтобы родные дети не оказались в роли самых заурядных мифотворцев, чтобы прежде всего они бережно и трепетно отнеслись к памяти самого близкого им человека, соблюдая хотя бы элементарно принципы историзма и чувство меры, не давая волю личным обидам, амбициям или фантазиям.
Вот пример. О самом Большом Родителе – И.В. Сталине много написала его дочь, Светлана Сталина-Аллилуева, в своё время, вопреки воле брата Василия отказавшаяся (может, под давлением Хрущёва, либо созданной им морально-психологической атмосферы нетерпимости к самому имени И.В. Сталина) от фамилии отца в пользу фамилии матери. К сожалению, наряду с ценными воспоминаниями, есть в них немало моментов, которые не могут считаться достоверными, носят характер глубокого субъективизма, хотя для многих, и, прежде всего зарубежных буржуазных советологов-сталиноведов С. Аллилуева считается непререкаемым авторитетом – как же, родная дочь И.В. Сталина, сама видела (или подсмотрела) сама слышала ( или подслушала), кое-что домыслила или переосмыслила пост-фактум, нередко спустя многие годы. Даже такой неординарный момент, как смерть Иосифа Виссарионовича, когда, казалось бы, должна была врезаться в память каждая мелочь, имеет несколько версий, в числе которых и версия дочери – вот уж воистину сказано: самые плохие свидетели – очевидцы.
Моральная травля самой Светланы, организованная Хрущёвым, началась в феврале 1956 года, то есть сразу же после ХХ съезда, когда по его иезуитскому поручению Микоян прислал за дочерью Сталина машину, которая доставила Светлану к дому Анастаса Ивановича, где ей был вручён для ознакомления «секретный доклад» Хрущёва и где она провела за чтением этого, как мы теперь абсолютно точно знаем, клеветнического «документа», несколько часов.
А через пару дней её с иезуитским садизмом принудили присутствовать на собрании в Институте мировой литературы, где обсуждали при стечении народа этот самый пресловутый «документ» и поносили её отца. Конечно же, присутствовавшие знали, что в зале находится дочь И.В.Сталина, они перешёптывались, указывали на неё глазами, но тем не менее страсти своей не умерили.
И всё же вряд ли можно сравнить её бурную, полную неординарных событий судьбу с трагической участью её брата Василия, тридцатидвухлетнего генерал-лейтенанта, бывшего командующего авиацией Московского военного округа, которого арестовали спустя буквально полтора месяца после смерти отца, лишив всех званий и наград, продержали под следствием более двух лет в камере-одиночке и, в конце концов, по сфабрикованному ложному обвинению посадили на долгие восемь лет во Владимирскую тюрьму.
Что расправа с сыном И.В.Сталина – дело рук исключительно Хрущёва, говорит тот факт, что после расстрела Берия, были выпущены из тюрем и лагерей все «его» жертвы. Однако продолжал сидеть Василий Сталин, которого (ну чем не иезуитский приём?) допрашивал в День Победы 9 мая 1953 года по распоряжению Хрущёва генерал-лейтенант Влодзимирский, расстрелянный в связи с «делом Берия» 23 декабря того же года по обвинению в злоупотреблении служебным положением и фальсификации уголовных дел. В протоколе допроса от 9 мая Василий категорически отметает обвинение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84