На этот раз образцы породы говорили о том, что мы вот-вот наткнемся на богатое месторождение. К тому времени мы сидели без пива уже несколько дней — из-за плохой погоды Уес возил только почту — поэтому я порядочно «высох». Ну, вы знаете меня, Джонни. Я пошел в нашу столовую, где хранилась выпивка, и забрал несколько бутылок. Из иллюминатора я видел тускло-серое море. Оно выглядело так странно, что мысль принять стаканчик-другой показалась мне чертовски приятной.
Я сидел в своей каюте уже больше получаса, когда Джеффри, второй помощник, связался со мной по телефону. Он находился в приборном отсеке и сказал, что, по его расчетам, бур через несколько минут дойдет до «грязи». В голосе его звучало сильное беспокойство, и когда я его спросил, что с ним, он не смог мне ответить — бормотал что-то о приборах, снова воспроизводящих странные всплески. Судя по его словам в этот раз они барахлили сильнее обычного.
Примерно в это же время я заметил поднимающийся над морем туман, настоящий гороховый суп, окутывающий платформу и превращающий людей на ней в серые привидения. Заглушив звук работающих механизмов, он превратил металлический звон и стук шкивов и цепей в далекие слабые шорохи, словно я находился в водолазном костюме глубоко под водой.
В задней комнате столовой было достаточно тепло, но я необъяснимым образом почувствовал озноб, глядя на платформу и вслушиваясь в призрачные звуки, рожденные машинами и людьми.
Затем поднялся ветер. Сначала туман, потом ветер… Но я никогда прежде не видел тумана, которого сильный ветер не мог бы разметать! Мне доводилось и прежде видеть капризные шторма, Джонни, но проверьте мне, этот был по-настоящему капризным!
Он, этот шторм, налетел неизвестно откуда — и не растерзал одеяло тумана, а закрутил его, превратив в дикий безумный призрак. Огромные волны ударили по ногам старушки «Русалки», забрызгав даже поручни платформы. Я еще не совсем пришел в себя от удивления, когда телефон зазвонил снова. Отойдя от окна, я взял трубку и услышал радостный крик Джимми Джеффри.
— Мы добрались, Понго! — кричал он. — Мы добрались до нефти! — И тут его голос задрожал, из торжествующего он в секунду превратился в испуганный — в это время платформа качнулась. — Небеса святые!.. — взвыл Джеффри. — Что это было, Понго? Платформа… Подождите… — Я услышал топот, в то время как трубка телефона на другом конце упала на пол, но через мгновение Джимми вернулся. — Платформа в порядке, — уверил он меня. — Ноги крепкие, как скалы. Качнулось само дно! Понго, что происходит? Небеса святые!..
На этот раз телефон и вовсе смолк, в то время как платформа покачнулась снова, дернувшись вверх и вниз три или четыре раза. Все, что свободно лежало в каюте, свалилось на пол. Я едва смог удержаться на ногах. Трубка телефона все еще была у меня в руке. Через секунду или две она снова ожила. Джимми невнятно выкрикивал какие-то слова. Я приказал ему надеть спасательный жилет, потому что происходило что-то на редкость поганое, но не знаю, услышал ли он меня.
Платформу тряхнуло еще раз. Я полетел на пол и оказался среди корзин, банок, пакетов и осколков бутылок. Покатившись по накренившемуся полу, я натолкнулся на спасательный жилет. Один Бог знает, как он оказался в кладовке. Обычно два или три жилета висели на платформе, а остальные хранились в машинном отделении. Их надевали только после штормовых предупреждений и напоминать никому об этом не требовалось… Каким-то образом я успел надеть жилет и пробраться в столовую, прежде чем платформа качнулась снова.
В это время, сквозь рев ветра и волн, сквозь удары гребней волн о стены столовой я услышал скрип шкивов, вой работающего вхолостую оборудования и — крики.
Я в панике пробирался сквозь баррикаду из столов и стульев к двери, ведущей на платформу. В этот момент пол так резко накренился, что я вылетел в открытую дверь, попав в объятия шторма. Теперь я уже наверняка знал, что старая «Русалка» тонет. До того у меня оставалась какая-то надежда, нелепая, невероятная надежда, но теперь я знал наверняка. Наполовину оглушенный от удара о дверь, я едва не вылетел через ограждение платформы, но успел схватиться за поручни, пытаясь спасти свою жизнь. Вокруг ревел ветер, клубился ледяной туман, воздух казался соленым от водяных брызг.
И тогда передо мной открылось удивительное зрелище!
Растерявшись я разжал руки, скользнув прямо в объятие дьявольского шторма, который выл и рвал дрожащие конструкции старой «Русалки».
В тот момент, когда я оторвался от поручней, колоссальная волна ударила в платформу, сломав две ее ноги так легко, словно это были спички. Через секунду я оказался в море. Гигантская волна подхватила меня и унесла прочь на своем гребне. Даже в головокружительной гонке, когда эта гигантская водяная стена уносила меня, я пытался рассмотреть «Русалку» в мешанине ветра, тумана и океана. Но тщетно. Потом я отвернулся…
Я мало помню из того, что случилось дальше. В памяти остался жуткий страх быть съеденным заживо, но в ледяной бушующей воде я не увидел ни одной рыбины. Помню еще, как меня подняли на борт спасательной шлюпки из моря — гладкого, как сковородка, и спокойного, как мельничный пруд.
Окончательно я пришел в себя, проснувшись на чистых простынях в бридлингтонском госпитале.
До сих пор я молчал по той же причине, что и Джо Борщевски. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим. Поверьте мне, Джонни, я не безумец. Надеюсь вы серьезно отнесетесь к моему рассказу — хотя Сигассо не остановит работы в Северном море. По крайней мере я удовлетворен тем, что старался предостеречь вас.
Теперь вспомните, если хотите, что рассказывал мне Борщевски об огромных чуждых существах, томящихся в заточении под дном моря — злых «богах», управляющих погодой и морскими созданиями — и объясните мне то, что я видел, прежде чем меня смыло со старой «Русалки».
Я видел фонтан, Джонни, но не нефтяной! Такого я не видел за всю свою жизнь и надеюсь, что не увижу больше никогда! Вместо того, чтобы рвануться к небесам сплошной черной колонной, он пульсировал, выбрасывая короткие сильные струи примерно через каждые пять секунд. Нефтью и не пахло, Джонни! Боже, это была не нефть! Клянусь, я не был пьян, или не настолько пьян, чтобы путать цвета.
Старый Борщевски оказался прав: один из великих богов спал глубоко под дном океана, и наш бур попал прямо в него!
Каким бы он ни был, его кровь оказалась очень похожей на нашу — сильная, густая и красная. Только представьте, какое мощное сердце гнало по венам эту кровь, если она фонтаном ударила через скважину! Подумайте, какой чудовищный гигант лежит под каменным дном! Но откуда нам было знать об этом? Разве мы могли предполагать, что с самого начала все приборы работали правильно, а странные повторяющиеся всплески были ни чем иным, как биением сердца подводного гиганта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Я сидел в своей каюте уже больше получаса, когда Джеффри, второй помощник, связался со мной по телефону. Он находился в приборном отсеке и сказал, что, по его расчетам, бур через несколько минут дойдет до «грязи». В голосе его звучало сильное беспокойство, и когда я его спросил, что с ним, он не смог мне ответить — бормотал что-то о приборах, снова воспроизводящих странные всплески. Судя по его словам в этот раз они барахлили сильнее обычного.
Примерно в это же время я заметил поднимающийся над морем туман, настоящий гороховый суп, окутывающий платформу и превращающий людей на ней в серые привидения. Заглушив звук работающих механизмов, он превратил металлический звон и стук шкивов и цепей в далекие слабые шорохи, словно я находился в водолазном костюме глубоко под водой.
В задней комнате столовой было достаточно тепло, но я необъяснимым образом почувствовал озноб, глядя на платформу и вслушиваясь в призрачные звуки, рожденные машинами и людьми.
Затем поднялся ветер. Сначала туман, потом ветер… Но я никогда прежде не видел тумана, которого сильный ветер не мог бы разметать! Мне доводилось и прежде видеть капризные шторма, Джонни, но проверьте мне, этот был по-настоящему капризным!
Он, этот шторм, налетел неизвестно откуда — и не растерзал одеяло тумана, а закрутил его, превратив в дикий безумный призрак. Огромные волны ударили по ногам старушки «Русалки», забрызгав даже поручни платформы. Я еще не совсем пришел в себя от удивления, когда телефон зазвонил снова. Отойдя от окна, я взял трубку и услышал радостный крик Джимми Джеффри.
— Мы добрались, Понго! — кричал он. — Мы добрались до нефти! — И тут его голос задрожал, из торжествующего он в секунду превратился в испуганный — в это время платформа качнулась. — Небеса святые!.. — взвыл Джеффри. — Что это было, Понго? Платформа… Подождите… — Я услышал топот, в то время как трубка телефона на другом конце упала на пол, но через мгновение Джимми вернулся. — Платформа в порядке, — уверил он меня. — Ноги крепкие, как скалы. Качнулось само дно! Понго, что происходит? Небеса святые!..
На этот раз телефон и вовсе смолк, в то время как платформа покачнулась снова, дернувшись вверх и вниз три или четыре раза. Все, что свободно лежало в каюте, свалилось на пол. Я едва смог удержаться на ногах. Трубка телефона все еще была у меня в руке. Через секунду или две она снова ожила. Джимми невнятно выкрикивал какие-то слова. Я приказал ему надеть спасательный жилет, потому что происходило что-то на редкость поганое, но не знаю, услышал ли он меня.
Платформу тряхнуло еще раз. Я полетел на пол и оказался среди корзин, банок, пакетов и осколков бутылок. Покатившись по накренившемуся полу, я натолкнулся на спасательный жилет. Один Бог знает, как он оказался в кладовке. Обычно два или три жилета висели на платформе, а остальные хранились в машинном отделении. Их надевали только после штормовых предупреждений и напоминать никому об этом не требовалось… Каким-то образом я успел надеть жилет и пробраться в столовую, прежде чем платформа качнулась снова.
В это время, сквозь рев ветра и волн, сквозь удары гребней волн о стены столовой я услышал скрип шкивов, вой работающего вхолостую оборудования и — крики.
Я в панике пробирался сквозь баррикаду из столов и стульев к двери, ведущей на платформу. В этот момент пол так резко накренился, что я вылетел в открытую дверь, попав в объятия шторма. Теперь я уже наверняка знал, что старая «Русалка» тонет. До того у меня оставалась какая-то надежда, нелепая, невероятная надежда, но теперь я знал наверняка. Наполовину оглушенный от удара о дверь, я едва не вылетел через ограждение платформы, но успел схватиться за поручни, пытаясь спасти свою жизнь. Вокруг ревел ветер, клубился ледяной туман, воздух казался соленым от водяных брызг.
И тогда передо мной открылось удивительное зрелище!
Растерявшись я разжал руки, скользнув прямо в объятие дьявольского шторма, который выл и рвал дрожащие конструкции старой «Русалки».
В тот момент, когда я оторвался от поручней, колоссальная волна ударила в платформу, сломав две ее ноги так легко, словно это были спички. Через секунду я оказался в море. Гигантская волна подхватила меня и унесла прочь на своем гребне. Даже в головокружительной гонке, когда эта гигантская водяная стена уносила меня, я пытался рассмотреть «Русалку» в мешанине ветра, тумана и океана. Но тщетно. Потом я отвернулся…
Я мало помню из того, что случилось дальше. В памяти остался жуткий страх быть съеденным заживо, но в ледяной бушующей воде я не увидел ни одной рыбины. Помню еще, как меня подняли на борт спасательной шлюпки из моря — гладкого, как сковородка, и спокойного, как мельничный пруд.
Окончательно я пришел в себя, проснувшись на чистых простынях в бридлингтонском госпитале.
До сих пор я молчал по той же причине, что и Джо Борщевски. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим. Поверьте мне, Джонни, я не безумец. Надеюсь вы серьезно отнесетесь к моему рассказу — хотя Сигассо не остановит работы в Северном море. По крайней мере я удовлетворен тем, что старался предостеречь вас.
Теперь вспомните, если хотите, что рассказывал мне Борщевски об огромных чуждых существах, томящихся в заточении под дном моря — злых «богах», управляющих погодой и морскими созданиями — и объясните мне то, что я видел, прежде чем меня смыло со старой «Русалки».
Я видел фонтан, Джонни, но не нефтяной! Такого я не видел за всю свою жизнь и надеюсь, что не увижу больше никогда! Вместо того, чтобы рвануться к небесам сплошной черной колонной, он пульсировал, выбрасывая короткие сильные струи примерно через каждые пять секунд. Нефтью и не пахло, Джонни! Боже, это была не нефть! Клянусь, я не был пьян, или не настолько пьян, чтобы путать цвета.
Старый Борщевски оказался прав: один из великих богов спал глубоко под дном океана, и наш бур попал прямо в него!
Каким бы он ни был, его кровь оказалась очень похожей на нашу — сильная, густая и красная. Только представьте, какое мощное сердце гнало по венам эту кровь, если она фонтаном ударила через скважину! Подумайте, какой чудовищный гигант лежит под каменным дном! Но откуда нам было знать об этом? Разве мы могли предполагать, что с самого начала все приборы работали правильно, а странные повторяющиеся всплески были ни чем иным, как биением сердца подводного гиганта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48