И он никого не убивал, он сам был наполовину мертв и
находился в доме алкоголика-врача на Порт-Нойре. Туман рассеялся, боль
помаленьку стихла. Его наполнило чувство уверенности. Наконец-то он
обнаружил конкретную ложь! Если есть одна, то найдутся и другие!
Борн взглянул на часы: четверть десятого. Мари уже ушла из кафе,
теперь она дожидалась его на ступеньках музея. Он уложил подшивки на место
и быстро направился к выходу. Он спешил, шагая по бульвару Сен-Мишель и с
каждым движением его шаг убыстрялся. У него сложилось отчетливое
представление, что теперь он сможет добиться отмены приговора, и он хотел
разделить свою радость вместе с ней.
Борн увидел на ступеньках, дожидавшуюся его женщину. Мари обхватила
себя руками, спасаясь от мартовского пронизывающего ветра. Вначале она не
заметила его, и ее глаза напряженно всматривались в широкую улицу. Мари
выглядела неспокойной, нетерпеливой женщиной, которая опасается не увидеть
того, кого очень хочется увидеть, и боится, что он не придет. Десять минут
назад его бы могло не быть.
Наконец, Мари увидела Борна. Ее лицо прояснилось, к ней вернулась
улыбка, и она вновь наполнилась жизнью. Она опрометью бросилась к нему
навстречу. Они долго шагали по пустынной улице не произнося ни слова.
- Я все ждала, - призналась Мари. - Я была так напугана и так
переживала. Что-то случилось? У тебя все в порядке?
- Сейчас я в порядке и чувствую себя лучше, чем раньше.
- Что это означает?
Он ласково взял ее за плечи.
- Шесть месяцев назад был убит человек, вспоминаешь?
Радость в ее глазах угасла.
- Да, я помню это.
- Я не убивал его, я не мог этого сделать.
Они нашли небольшой отель в шумном центре Монпарнаса. Холл и номера
выглядели старыми и потертыми, что с одной стороны выдавалось как
пренебрежение элегантностью, с другой - создавало атмосферу безвременья.
Это был абсолютно тихий уголок, затерявшийся в самой гуще карнавала, не
желающий делать никаких уступок течению времени.
Джейсон закрыл дверь, кивнув белобрысому бою, чье равнодушие было
сломлено с помощью двадцатифранковой купюры.
- Он теперь думает, что ты провинциальный священник, сгорающий от
предвкушения ночных удовольствий, - заметила Мари. - Надеюсь, ты видел,
что я направилась прямо к кровати?
- Его зовут Герб, и он с радостью займется нашим бытом. У него нет
никаких намерений делить еще с кем-то это богатство, - он подошел к Мари и
взял ее за руки. - Благодарю тебя за мою жизнь.
- Все в свое время, дорогой, - она поднесла руки к его лицу. Но
только не заставляй меня ждать так же долго, как сегодня. Я была на грани
отчаяния и думала только о том, что кто-то мог опознать тебя и что
случилось что-то ужасное.
- Ты забыла. Никто не знает, как я выгляжу.
- Не надо полагаться на это. Ты сам знаешь, что это неправда. На
Степпдекштрассе их было четверо, включая ту свинью на Гуизон Квей. Они
ведь живы, Джейсон, и они видели тебя.
- На самом деле это немного не так. Они видели темноволосого мужчину
с перевязанной шеей и головой, который хромал на левую ногу. Рядом со мной
были лишь двое: человек на первом этаже и идиот с Гуизон. Первый не сможет
покинуть Цюрих еще некоторое время. Он не сможет ходить и у него
повреждена рука. Второму же типу свет все время падал на глаза.
Она выслушала его, продолжая хмуриться, и ее живой ум уже порождал
любопытные вопросы.
- Так ли это? Ты не можешь быть уверен, ведь они все же были там и
видели тебя.
"Измените цвет волос... вы измените свое лицо".
- Я еще раз повторяю, что они видели темноволосого мужчину при слабом
освещении. Ты умеешь обращаться с перекисью?
- Я никогда ею не пользовалась.
- Утром я найду магазин. Монпарнас самое подходящее в этом плане
место. Блондины выглядят значительно приятнее, не так ли?
Она внимательно изучила его лицо.
- Пытаюсь представить, как ты будешь тогда выглядеть.
- Я буду отличаться от предыдущего "я". Не очень сильно, но вполне
достаточно.
- Возможно, ты прав. Надеюсь на Бога, что это не так, - она
поцеловала его в щеку, предваряя этим будущий разговор. - А теперь
расскажи мне, что случилось? Куда ты ходил? Что ты узнал про тот случай...
шесть месяцев назад?
- Оказалось, что не шесть месяцев, а поскольку это так, то у меня
просто не было возможности совершить убийство, - он рассказал ей все,
опустив только ряд моментов, когда пришел к мысли, что больше не увидит
ее. Она не поверила ему, и тут же сказала об этом.
- Если бы дата не была так четко обозначена в твоей памяти, ты,
вероятно, не пришел бы ко мне?
Борн качнул головой.
- Наверное, нет.
- Я знала это, я это чувствовала. В какое-то мгновение, когда я шла
от кафе к музею, я почувствовала, что задыхаюсь. Ты веришь этому
предчувствию?
- Я не хотел этого.
- Я тоже, однако, это произошло.
Они оба сидели: на кровати, он рядом в единственном кресле. Борн
приподнялся и дотронулся до ее руки.
- Я еще не вполне уверен, что меня там не было... Я "знал" этого
человека, я видел его лицо, и я был в Марселе за 48 часов до его убийства!
- Но ты же не убивал его!
- Но тогда почему я там был? Почему люди, с которыми я встречался,
считают, что это сделал я? Боже мой, ведь это безумие! - он вскочил с
кресла, боль вновь возникла в его глазах. - Но потом я забыл. Я
ненормальный, верно? Потому что я забыл... Годы, время.
Мари заговорила языком фактов, без всякого сочувствия в голосе:
- Ответы сами придут к тебе. От одного или другого источника, в конце
концов, от тебя самого.
- Это невозможно. Восборн заявил, что произошла перестройка здания:
все блоки сдвинулись, проходы перекрылись... появились другие окна...
Джейсон подошел к окну, оперся на подоконник и посмотрел вниз на огни
Монпарнаса. - Вид через эти окна другой, такого никогда не было. Где-то
есть люди, которые знают меня и которых знаю я. В нескольких тысячах миль
есть и другие люди, к которым я отношусь либо с заботой, либо с
ненавистью... Боже мой, возможно, жена и дети, не знаю. Все мои попытки
выяснить что-либо заканчиваются неудачей. Как будто я кручусь на ветру,
поворачиваясь во все стороны и не могу приземлиться. При каждой новой
попытке опять отбрасывает прочь.
- В небо?
- Да.
- Ты прыгал с самолета?
Борн повернулся к Мари.
- Я никогда не говорил этого.
- Ты говорил об этом ночью, во сне. Ты был весь в испарине. Твое лицо
горело, а я вытирала его полотенцем.
- Почему ты мне ничего не сказала?
- Я спрашивала, между прочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
находился в доме алкоголика-врача на Порт-Нойре. Туман рассеялся, боль
помаленьку стихла. Его наполнило чувство уверенности. Наконец-то он
обнаружил конкретную ложь! Если есть одна, то найдутся и другие!
Борн взглянул на часы: четверть десятого. Мари уже ушла из кафе,
теперь она дожидалась его на ступеньках музея. Он уложил подшивки на место
и быстро направился к выходу. Он спешил, шагая по бульвару Сен-Мишель и с
каждым движением его шаг убыстрялся. У него сложилось отчетливое
представление, что теперь он сможет добиться отмены приговора, и он хотел
разделить свою радость вместе с ней.
Борн увидел на ступеньках, дожидавшуюся его женщину. Мари обхватила
себя руками, спасаясь от мартовского пронизывающего ветра. Вначале она не
заметила его, и ее глаза напряженно всматривались в широкую улицу. Мари
выглядела неспокойной, нетерпеливой женщиной, которая опасается не увидеть
того, кого очень хочется увидеть, и боится, что он не придет. Десять минут
назад его бы могло не быть.
Наконец, Мари увидела Борна. Ее лицо прояснилось, к ней вернулась
улыбка, и она вновь наполнилась жизнью. Она опрометью бросилась к нему
навстречу. Они долго шагали по пустынной улице не произнося ни слова.
- Я все ждала, - призналась Мари. - Я была так напугана и так
переживала. Что-то случилось? У тебя все в порядке?
- Сейчас я в порядке и чувствую себя лучше, чем раньше.
- Что это означает?
Он ласково взял ее за плечи.
- Шесть месяцев назад был убит человек, вспоминаешь?
Радость в ее глазах угасла.
- Да, я помню это.
- Я не убивал его, я не мог этого сделать.
Они нашли небольшой отель в шумном центре Монпарнаса. Холл и номера
выглядели старыми и потертыми, что с одной стороны выдавалось как
пренебрежение элегантностью, с другой - создавало атмосферу безвременья.
Это был абсолютно тихий уголок, затерявшийся в самой гуще карнавала, не
желающий делать никаких уступок течению времени.
Джейсон закрыл дверь, кивнув белобрысому бою, чье равнодушие было
сломлено с помощью двадцатифранковой купюры.
- Он теперь думает, что ты провинциальный священник, сгорающий от
предвкушения ночных удовольствий, - заметила Мари. - Надеюсь, ты видел,
что я направилась прямо к кровати?
- Его зовут Герб, и он с радостью займется нашим бытом. У него нет
никаких намерений делить еще с кем-то это богатство, - он подошел к Мари и
взял ее за руки. - Благодарю тебя за мою жизнь.
- Все в свое время, дорогой, - она поднесла руки к его лицу. Но
только не заставляй меня ждать так же долго, как сегодня. Я была на грани
отчаяния и думала только о том, что кто-то мог опознать тебя и что
случилось что-то ужасное.
- Ты забыла. Никто не знает, как я выгляжу.
- Не надо полагаться на это. Ты сам знаешь, что это неправда. На
Степпдекштрассе их было четверо, включая ту свинью на Гуизон Квей. Они
ведь живы, Джейсон, и они видели тебя.
- На самом деле это немного не так. Они видели темноволосого мужчину
с перевязанной шеей и головой, который хромал на левую ногу. Рядом со мной
были лишь двое: человек на первом этаже и идиот с Гуизон. Первый не сможет
покинуть Цюрих еще некоторое время. Он не сможет ходить и у него
повреждена рука. Второму же типу свет все время падал на глаза.
Она выслушала его, продолжая хмуриться, и ее живой ум уже порождал
любопытные вопросы.
- Так ли это? Ты не можешь быть уверен, ведь они все же были там и
видели тебя.
"Измените цвет волос... вы измените свое лицо".
- Я еще раз повторяю, что они видели темноволосого мужчину при слабом
освещении. Ты умеешь обращаться с перекисью?
- Я никогда ею не пользовалась.
- Утром я найду магазин. Монпарнас самое подходящее в этом плане
место. Блондины выглядят значительно приятнее, не так ли?
Она внимательно изучила его лицо.
- Пытаюсь представить, как ты будешь тогда выглядеть.
- Я буду отличаться от предыдущего "я". Не очень сильно, но вполне
достаточно.
- Возможно, ты прав. Надеюсь на Бога, что это не так, - она
поцеловала его в щеку, предваряя этим будущий разговор. - А теперь
расскажи мне, что случилось? Куда ты ходил? Что ты узнал про тот случай...
шесть месяцев назад?
- Оказалось, что не шесть месяцев, а поскольку это так, то у меня
просто не было возможности совершить убийство, - он рассказал ей все,
опустив только ряд моментов, когда пришел к мысли, что больше не увидит
ее. Она не поверила ему, и тут же сказала об этом.
- Если бы дата не была так четко обозначена в твоей памяти, ты,
вероятно, не пришел бы ко мне?
Борн качнул головой.
- Наверное, нет.
- Я знала это, я это чувствовала. В какое-то мгновение, когда я шла
от кафе к музею, я почувствовала, что задыхаюсь. Ты веришь этому
предчувствию?
- Я не хотел этого.
- Я тоже, однако, это произошло.
Они оба сидели: на кровати, он рядом в единственном кресле. Борн
приподнялся и дотронулся до ее руки.
- Я еще не вполне уверен, что меня там не было... Я "знал" этого
человека, я видел его лицо, и я был в Марселе за 48 часов до его убийства!
- Но ты же не убивал его!
- Но тогда почему я там был? Почему люди, с которыми я встречался,
считают, что это сделал я? Боже мой, ведь это безумие! - он вскочил с
кресла, боль вновь возникла в его глазах. - Но потом я забыл. Я
ненормальный, верно? Потому что я забыл... Годы, время.
Мари заговорила языком фактов, без всякого сочувствия в голосе:
- Ответы сами придут к тебе. От одного или другого источника, в конце
концов, от тебя самого.
- Это невозможно. Восборн заявил, что произошла перестройка здания:
все блоки сдвинулись, проходы перекрылись... появились другие окна...
Джейсон подошел к окну, оперся на подоконник и посмотрел вниз на огни
Монпарнаса. - Вид через эти окна другой, такого никогда не было. Где-то
есть люди, которые знают меня и которых знаю я. В нескольких тысячах миль
есть и другие люди, к которым я отношусь либо с заботой, либо с
ненавистью... Боже мой, возможно, жена и дети, не знаю. Все мои попытки
выяснить что-либо заканчиваются неудачей. Как будто я кручусь на ветру,
поворачиваясь во все стороны и не могу приземлиться. При каждой новой
попытке опять отбрасывает прочь.
- В небо?
- Да.
- Ты прыгал с самолета?
Борн повернулся к Мари.
- Я никогда не говорил этого.
- Ты говорил об этом ночью, во сне. Ты был весь в испарине. Твое лицо
горело, а я вытирала его полотенцем.
- Почему ты мне ничего не сказала?
- Я спрашивала, между прочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126