А это, в свою очередь, влекло за собой изменение и ряда деталей, входивших в его сборку. Мы уже сделали опытные детали, испытали их, а старший военпред С. Я. Сухицкий категорически возражал против их внедрения. Попытались убедить его, что все будет в порядке, нет оснований для тревоги. Однако Степан Яковлевич остался на своей принципиальной позиции.
Слово представителя заказчика, военного представителя приемки, являлось для всех законом. Ведь в сферу его ответственности входила окончательная оценка продукции, и переступить через сказанное им "нет" было делом чрезвычайно трудным. Нередко и невозможным. И тогда мы пошли на хитрость. Сухицкий собирался в отпуск. Мы подождали его отъезда и немедленно выдали чертежи технологам, которым наш подход к изменению оформления затвора очень нравился. Новые детали пошли, на линию и в сборку. Вернувшийся из отпуска старший военпред был поставлен перед свершившимся фактом: в конструкцию внесено изменение, качество оружия улучшилось.
Степан Яковлевич немного погневался, увидев, что все сделано наперекор его позиции. Однако грамотный офицер, специалист, в совершенстве знавший оружие, понял: доработка конструкции пошла не во вред, а во благо. Более сорока лет мы трудились с Сухицким вместе, бок о бок. Будучи уже полковником в отставке, он часто бывал на заводе. И мы вспоминали наши расхождения, споры, помогавшие нам делать одно общее, государственное дело - выпускать, совершенствуя, автоматы на высоком техническом уровне. Мы стали близкими друзьями, и если кто-то приезжал к нему в гости с его родины, Украины, непременно в моей квартире раздавался телефонный звонок:
- Михаил Тимофеевич, приглашаю тебя на галушки и послушать мою ридну украинску мову.
Завод в короткие сроки сумел освоить выпуск нового оружия. Производство его наладилось. Я все еще ходил в форме военнослужащего срочной службы. Приказа об увольнении в запас пока не поступало, и я ждал его со дня на день.
Однако первым радостным событием в начале 1949 года стало для меня присуждение Сталинской премии первой степени, В числе конструкторов, удостоенных этой высокой награды за разработку новых образцов стрелкового оружия, были В. А. Дегтярев и С. Г. Симонов. Приветствий, телеграмм в те дни я получил очень много. Одна из них пришла от Михаила Владимировича Марголина. Мы познакомились с ним, когда я начал работать на Ижевском заводе. И мне хочется рассказать подробнее об этом конструкторе, человеке удивительной судьбы, которого я высоко ценю, не побоимся высоких слов, за его конструкторский и человеческий подвиг. Меня с ним связывали тесные товарищеские и творческие контакты.
Созданный Михаилом Владимировичем спортивный пистолет был признан в нашей стране и за рубежом одним из лучших образцов спортивного оружия и назван его именем - пистолет Марголина. Конструктор получил звание заслуженного изобретателя РСФСР. А ведь Марголин шел к созданию пистолета, будучи слепым. Он потерял зрение в середине 20-х годов после тяжелого ранения при ликвидации одной из бандитских шаек.
Любовь к оружию, которое необходимо для защиты революционных завоеваний, понимание оружия, умение владеть винтовкой, пистолетом, пулеметом - этого не могла отнять у Марголина даже полная потеря зрения. Что имел за плечами восемнадцатилетний чоновец, когда в 1924 году после ранения был подчистую списан из армии? Несколько классов гимназии. Работал конюхом, помощником шофера, ходил матросом на шхуне. Прошел Всевобуч. Воевал пулеметчиком, дорос до командира взвода... Уже слепым, окончил курсы массажистов.
Когда Михаил Владимирович рассказывал о себе, о своей жизни, он много шутил. Он вообще любил юмор. Вспоминая его, я думаю, какой же силой воли, большевистской страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через "не могу" и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взваливать на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу. Это по его инициативе в Москве в конце 20-х годов в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводил там занятия, военные игры, с открытыми, но незрячими глазами учил разбирать и собирать находившееся на вооружении Красной Армии стрелковое оружие.
Это он... слепой, 7 ноября 1928 года шел во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и провел роты, ни разу не сбившись, парадным маршем.
Вспоминая то время, Михаил Владимирович обмолвился однажды, что не представлял бы себя военным организатором, если бы сам не разбирался в военной технике и оружии, и, понимая это, старался использовать все мыслимые возможности, чтобы изучать военно-технические новинки, расширять и углублять военные знания. В начале 70-х годов Михаил Владимирович работал над книгой своих воспоминаний. Она называлась "Я солдат еще живой". Помню, когда Марголин ждал ее выхода, он пообещал обязательно подарить ее мне. Не довелось ему этого сделать самому...
Приведу несколько штрихов из жизни Марголина. Они, полагаю, дают ключ к пониманию характера Михаила Владимировича как человека-бойца, как конструктора, сотворившего себя постоянным стремлением к познанию, напряженным творческим трудом.
Пулемет системы Дегтярева, например, Марголин впервые освоил на выставке в ЦДКА. К тому времени он уже знал все пулеметы, состоявшие на вооружении Красной Армии, многие иностранные образцы. Могут спросить: как же Марголин, слепой, изучал оружие и военную технику? Зрение пропало, но оставалось осязание, которым ему приходилось, насколько возможно, компенсировать утрату. Он не мог похвастаться тонким осязанием, каким обладают люди, ослепшие с детства. Но у него было другое свойство, помогавшее быстро и основательно познавать попадавшее в руки оружие, - сильное зрительное воображение и зрительная память.
Просто подержать в руках пулемет Дегтярева, конечно, интересно, но это никак не могло удовлетворить его жадного стремления постичь новую систему полностью. И он под руководством опытных товарищей разбирал пулемет до последнего винтика, тщательно исследовал пальцами узлы и механизмы, прослеживал их работу, сам собирал пулемет. Все это Марголин проделывал до тех пор, пока не запомнил всех тонкостей так, как если бы он рассматривал оружие зрячими глазами. Архисложно? Да! Архитрудно? Конечно! Но такой уж Марголин был закалки, что брал, казалось бы, невозможное в жизни, преодолевал непреодолимое и стал конструктором оружия.
Как я уже упоминал, познакомились мы с Михаилом Владимировичем в конце 40-х годов. Он работал на заводе, где готовилась опытная партия того самого, знаменитого, спортивного пистолета Марголина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Слово представителя заказчика, военного представителя приемки, являлось для всех законом. Ведь в сферу его ответственности входила окончательная оценка продукции, и переступить через сказанное им "нет" было делом чрезвычайно трудным. Нередко и невозможным. И тогда мы пошли на хитрость. Сухицкий собирался в отпуск. Мы подождали его отъезда и немедленно выдали чертежи технологам, которым наш подход к изменению оформления затвора очень нравился. Новые детали пошли, на линию и в сборку. Вернувшийся из отпуска старший военпред был поставлен перед свершившимся фактом: в конструкцию внесено изменение, качество оружия улучшилось.
Степан Яковлевич немного погневался, увидев, что все сделано наперекор его позиции. Однако грамотный офицер, специалист, в совершенстве знавший оружие, понял: доработка конструкции пошла не во вред, а во благо. Более сорока лет мы трудились с Сухицким вместе, бок о бок. Будучи уже полковником в отставке, он часто бывал на заводе. И мы вспоминали наши расхождения, споры, помогавшие нам делать одно общее, государственное дело - выпускать, совершенствуя, автоматы на высоком техническом уровне. Мы стали близкими друзьями, и если кто-то приезжал к нему в гости с его родины, Украины, непременно в моей квартире раздавался телефонный звонок:
- Михаил Тимофеевич, приглашаю тебя на галушки и послушать мою ридну украинску мову.
Завод в короткие сроки сумел освоить выпуск нового оружия. Производство его наладилось. Я все еще ходил в форме военнослужащего срочной службы. Приказа об увольнении в запас пока не поступало, и я ждал его со дня на день.
Однако первым радостным событием в начале 1949 года стало для меня присуждение Сталинской премии первой степени, В числе конструкторов, удостоенных этой высокой награды за разработку новых образцов стрелкового оружия, были В. А. Дегтярев и С. Г. Симонов. Приветствий, телеграмм в те дни я получил очень много. Одна из них пришла от Михаила Владимировича Марголина. Мы познакомились с ним, когда я начал работать на Ижевском заводе. И мне хочется рассказать подробнее об этом конструкторе, человеке удивительной судьбы, которого я высоко ценю, не побоимся высоких слов, за его конструкторский и человеческий подвиг. Меня с ним связывали тесные товарищеские и творческие контакты.
Созданный Михаилом Владимировичем спортивный пистолет был признан в нашей стране и за рубежом одним из лучших образцов спортивного оружия и назван его именем - пистолет Марголина. Конструктор получил звание заслуженного изобретателя РСФСР. А ведь Марголин шел к созданию пистолета, будучи слепым. Он потерял зрение в середине 20-х годов после тяжелого ранения при ликвидации одной из бандитских шаек.
Любовь к оружию, которое необходимо для защиты революционных завоеваний, понимание оружия, умение владеть винтовкой, пистолетом, пулеметом - этого не могла отнять у Марголина даже полная потеря зрения. Что имел за плечами восемнадцатилетний чоновец, когда в 1924 году после ранения был подчистую списан из армии? Несколько классов гимназии. Работал конюхом, помощником шофера, ходил матросом на шхуне. Прошел Всевобуч. Воевал пулеметчиком, дорос до командира взвода... Уже слепым, окончил курсы массажистов.
Когда Михаил Владимирович рассказывал о себе, о своей жизни, он много шутил. Он вообще любил юмор. Вспоминая его, я думаю, какой же силой воли, большевистской страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через "не могу" и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взваливать на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу. Это по его инициативе в Москве в конце 20-х годов в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводил там занятия, военные игры, с открытыми, но незрячими глазами учил разбирать и собирать находившееся на вооружении Красной Армии стрелковое оружие.
Это он... слепой, 7 ноября 1928 года шел во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и провел роты, ни разу не сбившись, парадным маршем.
Вспоминая то время, Михаил Владимирович обмолвился однажды, что не представлял бы себя военным организатором, если бы сам не разбирался в военной технике и оружии, и, понимая это, старался использовать все мыслимые возможности, чтобы изучать военно-технические новинки, расширять и углублять военные знания. В начале 70-х годов Михаил Владимирович работал над книгой своих воспоминаний. Она называлась "Я солдат еще живой". Помню, когда Марголин ждал ее выхода, он пообещал обязательно подарить ее мне. Не довелось ему этого сделать самому...
Приведу несколько штрихов из жизни Марголина. Они, полагаю, дают ключ к пониманию характера Михаила Владимировича как человека-бойца, как конструктора, сотворившего себя постоянным стремлением к познанию, напряженным творческим трудом.
Пулемет системы Дегтярева, например, Марголин впервые освоил на выставке в ЦДКА. К тому времени он уже знал все пулеметы, состоявшие на вооружении Красной Армии, многие иностранные образцы. Могут спросить: как же Марголин, слепой, изучал оружие и военную технику? Зрение пропало, но оставалось осязание, которым ему приходилось, насколько возможно, компенсировать утрату. Он не мог похвастаться тонким осязанием, каким обладают люди, ослепшие с детства. Но у него было другое свойство, помогавшее быстро и основательно познавать попадавшее в руки оружие, - сильное зрительное воображение и зрительная память.
Просто подержать в руках пулемет Дегтярева, конечно, интересно, но это никак не могло удовлетворить его жадного стремления постичь новую систему полностью. И он под руководством опытных товарищей разбирал пулемет до последнего винтика, тщательно исследовал пальцами узлы и механизмы, прослеживал их работу, сам собирал пулемет. Все это Марголин проделывал до тех пор, пока не запомнил всех тонкостей так, как если бы он рассматривал оружие зрячими глазами. Архисложно? Да! Архитрудно? Конечно! Но такой уж Марголин был закалки, что брал, казалось бы, невозможное в жизни, преодолевал непреодолимое и стал конструктором оружия.
Как я уже упоминал, познакомились мы с Михаилом Владимировичем в конце 40-х годов. Он работал на заводе, где готовилась опытная партия того самого, знаменитого, спортивного пистолета Марголина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98