Его батальоны сосредоточились где-то восточнее мостика и не смогли поддержать подразделения 502-го полка.
Допустил ошибку и командир 198-й стрелковой дивизии, которой предстояло взаимодействовать с дивизией полковника Козиева. Один из ее полков занял не то исходное положение, которое ему предназначалось.
Это произошло 19 февраля. А 20-го меня вызвал к аппарату командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М. С. Хозин.
Я доложил, что боевые действия соединений армии, в особенности 177-й стрелковой дивизии, оцениваю как неудачные. Некоторое продвижение имели 311-я, 11-я стрелковые дивизии и бригада морской пехоты, но и им удалось добиться лишь частного успеха.
- В общем, сегодня работали плохо и дали противнику возможность привести себя в порядок, - подвел итог генерал Хозин. - Не забывайте, что мы с вами находимся не на военной игре, а на войне. Начальники должны строго следить, чтобы войска занимали те исходные положения, которые им указаны. Иначе ни один задуманный план не будет выполнен.
Упрек был справедлив. Можно бы, конечно, сослаться на неукомплектованность дивизий, но я этого делать не стал. Накануне в армию прибыло пополнение из Ленинграда, из-под Волхова и из Уральского военного округа, всего около 1500 человек. Это было каплей в море, но большего штаб фронта выделить не мог. Приходилось с этим считаться и выполнять задачу наличными силами.
В те трудные для нас дни мы постоянно чувствовали огромную моральную поддержку трудящихся Ленинграда. Делегации ленинградских трудящихся были в нашей армии частыми гостями. Завязалась у нас переписка с ленинградскими школьниками.
Начало дружбы с детворой было положено не то декабре 1941, не то в январе 1942 года. К нам в армию поступили тогда щедрые подарки от трудящихся Урала и Монгольской Народной Республики. Мы получили много мяса и сливочного масла. В частях состоялись митинги и собрания. Бойцы и командиры единодушно решили полученные подарки отправить ленинградским детям.
Ребята прислали нам много теплых благодарственных писем, которые нельзя было читать без волнения. Политработники широко использовали их в беседах с личным составом.
Ответы на ребячьи письма вызвали новый поток корреспонденции из Ленинграда В конце концов переписка с юными ленинградцами стала регулярной.
23 февраля в Гороховец, где размещался политотдел армии, приехала очередная делегация ленинградских трудящихся - человек восемь или десять. Среди них была писательница Вера Инбер, невысокая, худенькая, немолодая женщина.
Гости привезли бойцам и командирам подарки: маскировочные халаты, бритвенные приборы, табак, перчатки, полевые сумки, музыкальные инструменты. Кроме того, они привезли пять автоматов, которые из-за отсутствия в Ленинграде электрической энергии были целиком (кроме стволов) изготовлены вручную. На автоматах имелись надписи "Лучшему истребителю фашистских оккупантов".
Гости из Ленинграда оставались у нас три дня, побывали в нескольких частях, главным образом в артиллерийских. Воины расспрашивали ленинградцев о жизни в осажденном городе, рассказывали им о своих боевых делах.
Я встретился с делегацией вечером, когда приехал во второй эшелон штаба армии. Мы долго беседовали. Жаль только, что отсутствовала Вера Инбер. Она ночевала в другом доме, а время было позднее, и мы не стали ее будить.
Между тем бои в районе Погостья продолжались. Но мы по-прежнему не имели сколько-нибудь заметного успеха, слишком уж малочисленными были наши полки.
24 февраля начальник оперативного отдела- штаба фронта, получив от нас очередное боевое донесение, даже усомнился в правильности переданных сведений.
- Нельзя ли уточнить положение частей в углу развилки двух дорог юго-восточнее станции Погостье? - запрашивал он по аппарату БОДО. - Тут, по-моему, какая-то каша. Неужели все три полка действуют здесь в одном эшелоне?
Генерал-майор Березинский ответил:
- Напрасно удивляетесь. В трех полках так мало людей, что всем с избытком хватает места. Потому и боевой порядок приходится строить в один эшелон, что не из кого составить второй.
В конце февраля Ставка усилила армию 4-м гвардейским стрелковым корпусом, в состав которого входили одна стрелковая дивизия, четыре стрелковые и одна танковая бригады, три лыжных батальона и дивизион реактивной артиллерии. Перед нами поставили задачу наступать в общем направлении на Любань.
К этому времени войска 2-й ударной армии и левого фланга 59-й армии, прорвав оборону противника южнее Спасская Полисть, узким клином выдвинулись на 75 километров. Фронт 2-й ударной армии растянулся на 200 километров.
Мы начали свою операцию 28 февраля. Бои завязались ожесточенные. Ценой больших усилий нам удалось прорвать вражескую оборону западнее Кириши и продвинуться на 12-15 километров. Потом наступление приостановилось. Люди крайне устали. Даже в штабе армии офицеры отдыхали не больше двух-трех часов в сутки и буквально валились с ног. Полковник Семенов, сменивший полковника Белова на посту начальника оперативного отдела, настолько переутомился, что часто засыпал над картой или донесением. Бывало, диктует телеграфистке очередную оперативную сводку в штаб фронта и на полуслове замолкает.
- Что случилось? Почему прервали передачу? Где Семенов? - запрашивают из штаба фронта.
- Он спит, - сообщает телеграфистка.
- Разбудите!
Семенов просыпается и продолжает диктовать, но через несколько минут его голова опять бессильно падает на грудь, и все начинается сначала.
А вообще-то полковник Семенов был очень исполнительным и аккуратным штабным работником.
В течение первой половины марта после напряженных боев войскам армии удалось продвинуться на любаньском направлении еще на 10 километров. Однако развить достигнутый успех мы и теперь не смогли. Воспользовавшись слабой активностью 2-й ударной армии, противник снял часть сил с ее направления и бросил против 54-й армии, изменив тем самым соотношение сил в свою пользу.
Но было бы неправильным считать, что только это явилось причиной неудачи. В организации наступления мы допустили немало ошибок.
Некоторые соединения атаковали опорные пункты противника исключительно с фронта, не прибегая к обходным маневрам, не прибегая к ударам во фланг и тыл. Такой недостаток был особенно характерен для действий 11-й дивизии.
80-я дивизия в начале наступления неорганизованно заняла исходное положение и в результате отстала. Командир ее полковник Симонов в одно время потерял управление частями. Сила удара дивизии ослабла, и она не сумела выполнить свою задачу.
Нерешительно действовала на фланге ударной группы и 285-я дивизия.
Все это не могло не сказаться на ходе боев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Допустил ошибку и командир 198-й стрелковой дивизии, которой предстояло взаимодействовать с дивизией полковника Козиева. Один из ее полков занял не то исходное положение, которое ему предназначалось.
Это произошло 19 февраля. А 20-го меня вызвал к аппарату командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М. С. Хозин.
Я доложил, что боевые действия соединений армии, в особенности 177-й стрелковой дивизии, оцениваю как неудачные. Некоторое продвижение имели 311-я, 11-я стрелковые дивизии и бригада морской пехоты, но и им удалось добиться лишь частного успеха.
- В общем, сегодня работали плохо и дали противнику возможность привести себя в порядок, - подвел итог генерал Хозин. - Не забывайте, что мы с вами находимся не на военной игре, а на войне. Начальники должны строго следить, чтобы войска занимали те исходные положения, которые им указаны. Иначе ни один задуманный план не будет выполнен.
Упрек был справедлив. Можно бы, конечно, сослаться на неукомплектованность дивизий, но я этого делать не стал. Накануне в армию прибыло пополнение из Ленинграда, из-под Волхова и из Уральского военного округа, всего около 1500 человек. Это было каплей в море, но большего штаб фронта выделить не мог. Приходилось с этим считаться и выполнять задачу наличными силами.
В те трудные для нас дни мы постоянно чувствовали огромную моральную поддержку трудящихся Ленинграда. Делегации ленинградских трудящихся были в нашей армии частыми гостями. Завязалась у нас переписка с ленинградскими школьниками.
Начало дружбы с детворой было положено не то декабре 1941, не то в январе 1942 года. К нам в армию поступили тогда щедрые подарки от трудящихся Урала и Монгольской Народной Республики. Мы получили много мяса и сливочного масла. В частях состоялись митинги и собрания. Бойцы и командиры единодушно решили полученные подарки отправить ленинградским детям.
Ребята прислали нам много теплых благодарственных писем, которые нельзя было читать без волнения. Политработники широко использовали их в беседах с личным составом.
Ответы на ребячьи письма вызвали новый поток корреспонденции из Ленинграда В конце концов переписка с юными ленинградцами стала регулярной.
23 февраля в Гороховец, где размещался политотдел армии, приехала очередная делегация ленинградских трудящихся - человек восемь или десять. Среди них была писательница Вера Инбер, невысокая, худенькая, немолодая женщина.
Гости привезли бойцам и командирам подарки: маскировочные халаты, бритвенные приборы, табак, перчатки, полевые сумки, музыкальные инструменты. Кроме того, они привезли пять автоматов, которые из-за отсутствия в Ленинграде электрической энергии были целиком (кроме стволов) изготовлены вручную. На автоматах имелись надписи "Лучшему истребителю фашистских оккупантов".
Гости из Ленинграда оставались у нас три дня, побывали в нескольких частях, главным образом в артиллерийских. Воины расспрашивали ленинградцев о жизни в осажденном городе, рассказывали им о своих боевых делах.
Я встретился с делегацией вечером, когда приехал во второй эшелон штаба армии. Мы долго беседовали. Жаль только, что отсутствовала Вера Инбер. Она ночевала в другом доме, а время было позднее, и мы не стали ее будить.
Между тем бои в районе Погостья продолжались. Но мы по-прежнему не имели сколько-нибудь заметного успеха, слишком уж малочисленными были наши полки.
24 февраля начальник оперативного отдела- штаба фронта, получив от нас очередное боевое донесение, даже усомнился в правильности переданных сведений.
- Нельзя ли уточнить положение частей в углу развилки двух дорог юго-восточнее станции Погостье? - запрашивал он по аппарату БОДО. - Тут, по-моему, какая-то каша. Неужели все три полка действуют здесь в одном эшелоне?
Генерал-майор Березинский ответил:
- Напрасно удивляетесь. В трех полках так мало людей, что всем с избытком хватает места. Потому и боевой порядок приходится строить в один эшелон, что не из кого составить второй.
В конце февраля Ставка усилила армию 4-м гвардейским стрелковым корпусом, в состав которого входили одна стрелковая дивизия, четыре стрелковые и одна танковая бригады, три лыжных батальона и дивизион реактивной артиллерии. Перед нами поставили задачу наступать в общем направлении на Любань.
К этому времени войска 2-й ударной армии и левого фланга 59-й армии, прорвав оборону противника южнее Спасская Полисть, узким клином выдвинулись на 75 километров. Фронт 2-й ударной армии растянулся на 200 километров.
Мы начали свою операцию 28 февраля. Бои завязались ожесточенные. Ценой больших усилий нам удалось прорвать вражескую оборону западнее Кириши и продвинуться на 12-15 километров. Потом наступление приостановилось. Люди крайне устали. Даже в штабе армии офицеры отдыхали не больше двух-трех часов в сутки и буквально валились с ног. Полковник Семенов, сменивший полковника Белова на посту начальника оперативного отдела, настолько переутомился, что часто засыпал над картой или донесением. Бывало, диктует телеграфистке очередную оперативную сводку в штаб фронта и на полуслове замолкает.
- Что случилось? Почему прервали передачу? Где Семенов? - запрашивают из штаба фронта.
- Он спит, - сообщает телеграфистка.
- Разбудите!
Семенов просыпается и продолжает диктовать, но через несколько минут его голова опять бессильно падает на грудь, и все начинается сначала.
А вообще-то полковник Семенов был очень исполнительным и аккуратным штабным работником.
В течение первой половины марта после напряженных боев войскам армии удалось продвинуться на любаньском направлении еще на 10 километров. Однако развить достигнутый успех мы и теперь не смогли. Воспользовавшись слабой активностью 2-й ударной армии, противник снял часть сил с ее направления и бросил против 54-й армии, изменив тем самым соотношение сил в свою пользу.
Но было бы неправильным считать, что только это явилось причиной неудачи. В организации наступления мы допустили немало ошибок.
Некоторые соединения атаковали опорные пункты противника исключительно с фронта, не прибегая к обходным маневрам, не прибегая к ударам во фланг и тыл. Такой недостаток был особенно характерен для действий 11-й дивизии.
80-я дивизия в начале наступления неорганизованно заняла исходное положение и в результате отстала. Командир ее полковник Симонов в одно время потерял управление частями. Сила удара дивизии ослабла, и она не сумела выполнить свою задачу.
Нерешительно действовала на фланге ударной группы и 285-я дивизия.
Все это не могло не сказаться на ходе боев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68