Они, стоя, совещались, рассматривая карту. Вдруг послышался шум самолета, показалась "рама". Все, и я в том числе, залегли в кустах. Когда "рама" пролетела, офицеры поднялись, еще немного поговорили и очень быстро пошли в восточном направлении. Я двинулся за ними, но идти столь же быстро был не в состоянии, стал отставать и скоро потерял их из виду. Продолжая путь, вышел на широкую лесную тропу и зашагал по ней. Вскоре увидел, что впереди на тропу из-за деревьев вышел солдат. Мы перекинулись словами и дальше пошли вместе. Лес редел. Мы услышали шум самолетов, над нами пролетела немецкая эскадрилья (мы видели ее сквозь листву деревьев) и минутой позже где-то недалеко раздались характерные звуки пикирующих самолетов и разрывы бомб. Одновременно зазвучали ответные пулеметные очереди - кто-то отважно сражался с врагом. Мы залегли. Наконец все стихло, мы продолжили путь и вышли на хорошую грунтовую дорогу. Вокруг было безлюдно. По солнцу определили, в каком направлении надо идти, и зашагали.
Через некоторое время нас нагнал военный грузовик. Мы подняли руки, и грузовик остановился. В кабине рядом с водителем сидел раненый офицер, рука его была перевязана, повязка в крови. В кузове находилось несколько солдат. Нам помогли подняться, машина тронулась и поехала на большой скорости. Попадались брошенные грузовики, орудия, повозки. Мы нагнали нескольких шагавших в одиночку солдат, и они подсели к нам. Проехали одну деревню - на улице ни души, проехали вторую, заметили нескольких офицеров, сидевших на лавочке возле одного из домов, они даже не посмотрели в нашу сторону. Проехали еще одну-две деревни, всюду было тихо. И это стало успокаивать. Казалось, что нам удалось оторваться от противника, что путь к своим открыт. И вот на полном ходу мы въезжаем в следующую деревню и попадаем в кольцо немецких танков, заполнивших всю улицу. Наша машина останавливается, в ту же минуту вокруг нас возникают немецкие автоматчики. Сопротивление бессмысленно.
Бросив оружие, мы спрыгнули на землю и стояли в растерянности, окруженные немецкими солдатами, которые вели себя совершенно спокойно. Появился немецкий офицер и вместе с ним русский в штатской одежде, оба заметно навеселе. Русский злорадно произнес: "Ну, отвоевались, ребята!" Это был переводчик. Нам велели построиться. Офицер прошел вдоль строя, срывая с наших пилоток красные звезды. Мы стояли в оцепенении. Почти все немецкие солдаты разошлись. Нас не обыскали, не потребовали никаких документов и уже не проявляли к нам никакого интереса, хотя держали в поле зрения. Спустя какое-то время переводчик вызвал из строя двух наших солдат, увел их куда-то, но вскоре они вернулись с лопатами в руках. Им было приказано закопать в землю брошенные нами винтовки. Затем нас под охраной нескольких автоматчиков отвели на край деревни, где были небольшие ямы, вырытые в песке, и это стало местом первой нашей ночевки в плену. Нас охраняли два автоматчика.
Я в плену! Что же я чувствовал? Прежде всего - что все потеряно, война проиграна. Надо сказать, что такое чувство владело первое время всеми, попавшими в плен, я это слышал от многих. Я был подавлен. И вместе с тем мысль о том, что, быть может, никогда больше не увижу жену, дочь и близких, казалась совершенно нереальной, какой-то абстрактной, вызывала чувство недоумения.
Проходили часы, многие пленные спали. Ночь была теплая, небо звездное, стояла тишина. Близилось утро 7-го октября 1941 года.
* * *
Позволю себе привести три цитаты: 1. "К исходу 6 октября 1941 года значительная часть Западного и Резервного фронтов была окружена западнее Вязьмы". (Г.К. Жуков "Воспоминания и размышления".) 2. "...печально-знаменитый "Вяземский котел" поглотил более миллиона наших солдат убитыми и 600 тысяч пленными". (Газета "Известия" 20 июля 1998 года.) 3. "В советское время о "Вяземском котле", о количестве его жертв скромно помалкивали. Трагедия нескольких армий и московского народного ополчения как бы не существовала". (Там же.)
Я был маленькой песчинкой в этом смертельном водовороте.
* * *
Утром нас построили и повели по лесным дорогам. По пути к нам присоединилось несколько групп пленных, и вместо десяти-двенадцати человек шло уже несколько сотен.
К вечеру мы дошли до Спас-Деменска. Нас привели к городскому рынку, превращенному немцами в транзитный лагерь для военнопленных. По обе стороны перед входом в ворота стояли шеренги немецких солдат, которые палками били проходящих пленных. Я шел в середине, и удары меня не достали. Вся территория рынка уже была заполнена пленными. Мы нашли себе местечко на земле. Мы - это два пожилых солдата, тоже ополченцы, рабочие одной из московских фабрик, они шли в колонне рядом со мной, солдат из моего взвода и я. И тут вспоминается трогательная деталь: поговорив между собой, пожилые солдаты раскрывают свои сумки, вынимают по два одеяла из каждой и дают по одеялу мне и моему одновзводнику.
Новые группы пленных прибывали в течение всего следующего дня. Никакой еды нам, конечно, не давали. На территории рынка была одна-единственная действующая водопроводная колонка, и только вода поддерживала наши силы.
Помню один эпизод. С утра, когда рассвело, пленные бросились к колонке. Образовалась давка, и в результате никто не мог напиться. Вдруг появились несколько немцев с дубинками и принялись избивать столпившихся у колонки людей. Мгновенно был наведен порядок, выстроилась очередь.
С немцами было несколько человек в советской военной форме, тоже с дубинками в руках. Это была так называемая полиция, созданная из пленных. Немцы ушли, а полицейские остались возле колонки, наблюдая за порядком, который, кстати говоря, больше не нарушался.
На другой день большая колонна военнопленных двинулась в долгий путь. Ни конца, ни начала ее видно не было.
С обеих сторон на расстоянии около ста метров друг от друга шли полицейские с дубинками и со свистками. Впереди и сзади колонны ехали машины с немцами. Отстававших пристреливали.
В больших селах колонна ненадолго останавливалась. Деревенские старики сумрачно глядели на нас, и я не увидел сочувствия в их глазах. Женщины обходили колонну - искали своих мужей, окликая их по именам и фамилиям.
Вспоминаю некоторые детали. Мы стоим в большом селе. Несколько молодых немецких солдат без оружия входят в колонну и что-то ищут, осматривая пленных. Искали, как оказалось, кожаные ремни. Далее: из хаты выбегают двое немцев, подбегают к пленным и раздают им хлеб и остатки пищи, которую, очевидно, не доели. Крестьянка держит в руках полбуханки хлеба и предлагает обменять ее на пару белья, которую пленный должен снять с себя! Однако были случаи, когда хлеб раздавали пленным, ничего не требуя взамен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28