Об этом регулярно информировал своего руководителя. На очередной из встреч разговор коснулся вопросов международного положения и роли США. Я признался, что участвовал в боевых операциях на фронте. Был несколько раз сбит. Дважды тяжело ранен. По состоянию здоровья ушел из рядов Советской Армии в запас. И сейчас, работая в гражданских условиях, не хочу, чтобы была развязана новая мировая война, да еще с применением ядерного оружия. Мой собеседник был полностью согласен со мной и тут же спросил: что он конкретно может сделать для этого? Я ему ответил, что для меня война очень хорошо знакома, поэтому все, кто не хочет очередного кровопролития должны объединяться и помогать друг другу в предотвращении новой войны. Он сказал, что готов помогать во всем, в чем может. Я ему ответил, что если возникнет такая необходимость в дальнейшем, то можно будет вернуться к этому разговору.
Проходит время. Месяц, другой. Мой друг потерялся из виду. Я сделал ряд попыток, чтобы найти его, но не удалось. Тогда решил посетить его квартиру, а повод для этого был - пригласить на день рождения моей жены. Его дома не было. Встретила меня его жена. Я передал ей устное приглашение пожаловать к нам в гости, любезно распрощался и ушел.
Накануне дня рождения "мой друг" позвонил нашему военному атташе и сказал, что приглашение получил, но, к сожалению, прийти не сможет и попросил больше его не беспокоить. Военный атташе срочно вызвал меня и сообщил о состоявшемся разговоре. Казалось бы, страшного ничего в этом не было. Конечно, неприятность значительная, но не катастрофа. Стали распускаться слухи, что против меня готовится провокация, поэтому работники КГБ предложили моему начальнику отправить меня в отпуск.
Сели в самолет авиакомпании САС и полетели домой с посадкой в Нью-Йорке и пересадкой в Брюсселе. По условиям авиакомпании САС пассажиру, пересекающему океан самолетами этой авиакомпании, предоставлялось право выбора лететь из Брюсселя в любую столицу европейских государств. Мы выбрали Лондон. В Брюсселе купили кое-какие вещи, уложили в чемодан и отправились в аэропорт. Все было прекрасно. Прилетели в Лондон. Там моросил дождь. Жена попросила достать плащ, купленный в Брюсселе. Открыв чемодан, мы обнаружили там чужие вещи. Закрыли и посмотрели на бирку. Она на один номер не сходилась с нашей, хотя форма и цвет чемодана были такими же, как и наш. Мы заявили работникам аэропорта о случившемся и передали им этот чемодан. Они нас заверили, что наш чемодан найдут и доставят в ту гостиницу, в которой мы запланировали остановиться. И чтобы вы думали? На другой день в гостиницу действительно был доставлен наш чемодан, и мы вылетели в Москву.
Во время отпуска пришла из КГБ бумага. В связи с тем, что против Фролова готовится провокация, целесообразно ему в Мексику не возвращаться. Хочу быть откровенным с читателем. Во всех грехах или недоразумениях, которые имели место в моей жизни, виню только самого себя. Надо полагать, что из Мексики я был откомандирован благодаря усилиям работников КГБ. Да и мое руководство в Москве рассуждало так: жалоб и рекламаций на мою работу не было, но если пришла информация из КГБ о том, что против меня готовится провокация, значит, виноват сам в случившемся. Никто не разбирался. А действительно ли готовилась против меня провокация или нет - неизвестно.
С тех пор прошло много времени. Раньше и особенно сейчас я анализирую те ситуации, которые складывались в Мексике. По-видимому, не следовало мне так энергично знакомиться с иностранными гражданами. Ведь, как правило, изучают людей, особенно интересных для дела, многие годы. А тут не прошло и полгода, а уже стал предлагать дружбу. Так не бывает. Вот и произошел срыв. Привлек внимание прессы, а может быть, и спецорганов страны пребывания.
Как-то мы поехали в Монтерей и Тореон посмотреть, как используются в госхозах закупленные Мексикой советские гусеничные тракторы. На обеде нас угостили национальным блюдом "кабритас" (козлятина с гарниром). Отведав закуску и выпив рюмку текилы (национальный мексиканский алкогольный напиток, выработанный из специальных сортов кактуса) с сангритой (томатный сок с обильным количеством перца), я произнес речь на испанском языке. Не касался политических вопросов, а лишь поблагодарил за теплый и радушный прием. Но, как говорится, не успели встать из-за стола, в прессе появилась статья. Дескать, дипломат Фролов, разъезжая по стране, пропагандирует коммунистические идеи. Вот этого мексиканцы больше всего и боялись. Зачем мне нужно было "высовываться"? Был старший товарищ из советского торгпредства, ему и надо было выступать с речами, но он слабо владел испанским языком.
Было и такое. На новогоднем вечере в советском посольстве мой начальник собирался выступить, но не решался. А я возьми, да и скажи ему: "Давайте, говорите, пока присутствующие не напились и слушают вас". Начальник, к сожалению, понял так: "Давай, пока не напился". А уже был случай, когда за две недели до Нового года, перебрав меру, он сломал ногу. По-видимому, сработала поговорка "У кого что болит, тот о том и говорит". Это мелочь, но испортить отношения с начальством можно из-за мелочей. Позже, на встрече в Москве недоразумение выяснилось. Бывший начальник извинился. Но, как говорят, поезд ушел.
После возвращения из Мексики состояние здоровья резко ухудшилось. Начались очередные приступы почек, и частые головные боли. Подумал: видимо, тяжелые ранения на фронте начинают давать о себе знать. Пришлось лечь в госпиталь.
После госпиталя мне предложили работать в Бюро иностранных военных переводов в должности старшего контрольного редактора с испанским языком. Делали письменные переводы с русского на испанский язык, к примеру, таких изданий, как "Конструкция и техника пилотирования самолета МИГ-15", и др. Мне было интересно переводить, так как я летал на этих самолетах.
В июле 1965 года троих из БИВПа, и меня в том числе, направили в город Сещу. Ожидалось прибытие кубинских авиационных специалистов на стажировку. На нас возлагалась переводческая работа. Прибыли, разместились в гостинице аэродрома. Проходит день, другой, неделя... В итоге двухмесячного ожидания кубинцы так и не прибыли. Через два дня после информации об отказе кубинцев стажироваться в СССР, мы вернулись в Москву. Наступило заметное похолодание в советско-кубинских отношениях. Причиной тому явилось смещение Н.С. Хрущева, верного друга кубинского народа и гаранта необратимости революционных перемен на Острове свободы.
Через полгода мне предложили работать в Генштабе в должности старшего референта в группе переводчиков испанского языка. Первая моя работа как переводчика состоялась через два месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65