— Благодарю, сэр! В аду нет столько ярости, сколько у старшего офицера, который сам совершил ошибку и не хочет в ней признаться! Он оторвал бы мне хвост за свой проступок, сэр, и это могло бы закончиться печально! — затем он замолчал. И сказал колеблясь: — Но… прошу прощения, сэр. Что будем делать в данной ситуации?
— У нас есть целый час, чтобы нечто придумать, — сказал Бордман.
Внутренне, Бордман был обеспокоен. В его памяти было всего несколько случаев когда даже один Старший офицер был вызван в Штаб-квартиру Сектора. Межзвездные расстояния оставались прежними и каждый действовал в своем участке размеров приблизительно в тридцать световых лет. Вызвать хотя бы одного человека означало, что все это пространство на долгие месяцы останется без управления. Но вызвать двоих? Причем Вернера!
Вернер первым попадет на землю. Если внизу происходит нечто серьезное, то у него будет большое преимущество, хотя и измеряемое всего лишь в час. Он продвигался по служебной лестнице быстрее Бордмана. Именно его корабль своими двигателями Лоулора создал поле на их пути.
Молодой офицер у его локтя пошевелился.
— Прошу прощения, сэр. Какого рода идеи я должен родить? Я не уверен, что понял вас правильно…
— Это глупость сказанная во время висения в свободном пространстве, — сказал Бордман. — А впрочем… Для вас будет отличной практикой рассмотреть сложившуюся ситуацию и придумать, что здесь может быть улучшено.
Лоб Барнса нахмурился.
— Мы могли бы намного быстрее приземлиться с помощью ракет, сэр. И даже если посадочная ловушка начнет засекать нас, они должны будут обращаться с нами с собой осторожностью, потому что у нес нет гравитационного кокона.
Бордман кивнул. Барнс думал правильно, но у молодого офицера отняло много времени, чтобы найти простое решение. Им приходится подчиняться слишком большому количеству приказов беспрекословно и они постепенно перестают думать самостоятельно. И по мере роста в ранге способность думать вместо того, чтобы расти — уменьшается. Они поочередно достигают высоких званий, что было бы невозможно для офицера, который задумывается над целесообразностью приказа, разве что он старательно скрывает это.
Юный Барнс ошеломленно посмотрел на Бордмана.
— Смотрите, сэр! — сказал он изумленно. — Если у них отнимет час чтобы посадить Старшего офицера Вернера, то наша посадка отнимет у них гораздо больше времени!
— Точно, — сказал Бордман.
— А вы хотите провести три часа, пока вас будут сажать, после того, как мы час проболтаемся в космосе?
— Не хочу, — признал Бордман. Он естественно мог отдать приказ. Но если молодой офицер начнет проявлять тенденцию к самостоятельным решениям это будет означать, что в один прекрасный день он станет хорошим старшим офицером. И Бордман к тому же знал, насколько мало обращают внимание некоторые на высшие авторитеты. Так что можно попытаться увеличить их количество…
Юный Барнс мигнул.
— Но для посадочной ловушки не имеет значение, как далеко от них мы находимся! — сказал он совершенно запутавшись. — Они могут найти нас как на десяти диаметрах, так и на одном! Как только они поймают нас в фокус, они начнут снижение.
Бордман снова кивнул.
— Поэтому за то время, когда они будут сажать вторую шлюпку — я бы…. мог воспользоваться ракетами и спуститься самостоятельно до одного диаметра, сэр! И они смогут найти нас здесь и спустить вниз, а это всего несколько тысяч миль. Так что мы сможем приземлиться через полчаса после того, как приземлиться та, вторая лодка, вместо четырех.
— Именно так, — согласился Бордман. — Ценой небольшого количества топлива и небольших мозговых усилий. Идея кажется мне заманчивой, лейтенант Барнс. Почему бы вам не воплотить ее в жизнь?
Молодой Барнс внимательно посмотрел на ремни безопасности Бордмана. Он двинул вперед рукоятку управления топливом и выждал несколько секунд, пока первые молекулы топлива катализировались холодом. Как только включится зажигание они будут прогреты до нужной готовности к детонации.
— Зажигание, сэр, — сказал он с уважением.
Раздался странный звук взрыва топлива в безвоздушном пространстве, где звук передается лишь через трубы металлических дюз. Затем наступило легкое давящее ощущение ускорения. Маленькая шлюпка дернулась и принялась приближаться к планете. Барнс подался вперед и включил бортовой компьютер.
— Я надеюсь, вы простите меня, сэр, — сказал он. — Я должен был сам сообразить это без вашего понукания. Но подобные проблемы встречаются не так уж часто, сэр. Как правило, правильнее следовать прецедентам, если нет четкого приказа.
Бордман сказал сухо:
— Это точно! Но единственный смысл существования младших офицеров в том, что они в один прекрасный день станут Старшими офицерами.
Барнс задумался. Потом сказал удивленно:
— Я никогда не задумывался над этим. Спасибо, сэр.
Нахмурившись, он продолжал перебирать клавиши компьютера. Бордман расслабленно сидел в своем кресле, вдавленный в него ускорением и ремнями безопасности. Он не понимал по какой причине был так срочно вызван в Штаб-квартиру. Но ждать осталось недолго. Вероятно внизу его ждала какая-то проблема. Два старших офицера были сняты с их обычной работы. И сейчас Вернер… Бордман предпочитал не думать о Вернере. Он не любил этого человека и это чувство было взаимным. Но он был способным, хотя и в своем роде. Кроме того, вызволит его. Он был вызван в штаб-квартиру, и почему-то корабль не был посажен с помощью посадочной ловушки, и не было разрешено приближаться к поверхности ракетой. Посадочная ловушка может засечь корабль с десяти планетных диаметров, подхватить его с деликатной силой и посадить нежно, словно перышко. Посадочная ловушка может подхватить самый тяжелый, груженый грузовой корабль и остановить его, а потом опустить с силой восьми притяжений. Но там внизу не могут даже посадить небольшой кораблик Надзора! Кроме того, посадочной шлюпке запрещено приземляться на своих ракетах!
Бордман разложил все это по полочкам памяти. Естественно, он был хорошо знаком с планетой внизу. Когда он получил свое звание Старшего офицера, то провел шесть месяцев в Штаб-квартире изучая прецеденты и процедуры поведения, соответствующие его высокому званию. На планете был всего один обитаемый остров длиной в двести миль и приблизительно в сорок миль шириной. Другой полезной земли, кроме арктической области не было. Единственный обитаемый остров был покрыт могучими скалами с подветренной стороны, где огромные скалы торчали словно останки субмарины над поверхностью. Эти скалы высились на четыре тысячи футов и отсюда остров очень постепенно и медленно опускался вниз пока не сливался с океаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56