Начала она с серого, такого же, как корабль, но постепенно светлея, стала белой. Пес считал, что этот белый цвет отвратителен.
На этом метаморфоз шара прекратился. В нем отразился Каврак, местное солнце, и затем еще предметы, в одном из которых пес узнал себя. Гротескно искаженные отражения почти ввели пса в панику. Спасло его только чувство собственного достоинства. Он решил, что именно паники хотел от него Шкрук, когда выращивал зеркальный шар.
Не удостаивая более шар вниманием, Лай сел. Корабль погрузился в тишину. После всего, тишина звенела. Почти слышно было, как шуршат побеги-столоны, прокапываясь в почве.
Покой был нарушен гораздо более явным шуршанием. Звук снова исходил от корабля. Луч Каврака отразился от зеркального шара и застрял в нем, как в ловушке, словно обретя вес. По лучу пробежала судорога. Воздух вокруг посерел. Очертания предметов исказились, как недавно в зеркальном шаре. И вдруг Каврак исчез.
Лай страшно и безысходно завыл.
— Отдавай картофель! — послышался вибрирующий голос Шкрука, усиленный аппаратурой. — Отдавай картофель!
Это могло смутить разум большинства из обитателей космоса, но Лай, поддерживаемый сознанием долга, нашел в себе силу крикнуть в ответ:
— Включи свет!
— Отдавай картофель!
В голосе довольного своей выдумкой Шкрука слышалась издевка.
— Включи свет! — еще раз, но уже тише и менее уверенно попросил Лай.
— Включу, когда отдашь картофель, — спокойно сказал Шкрук. — Все поле, до последнего кустика.
Лай не мог и не хотел отдавать картофель. Шерсть пса встала дыбом. Он сорвался с места и, рыча в бешенстве, роняя слюну, бросился на корабль.
— Отдавай картофель! — снова завибрировал Шкрук.
Лай носился вокруг корабля и кусал броню. Это было бесполезно и вызывало только новые взрывы хохота.
— Отдавай картофель! — призывал космонавт. — Отдавай картофель!
— Не отдам! — лаял пес. Он понимал бессмысленность своих действий, но не в силах был обуздать ярость, которая управляла его телом, бурлила в нем, кипела, заставляя сверкать глаза, брызгать слюной, бегать и кусать корабль.
Искусанный корабль голосом Шкрука долго повторял:
— Отдавай картофель!
Но все же перестал — устал, или надоело упорное кружение пса, и сказал:
— Послушай, Лай, договоримся по-хорошему. Тебе нужен свет. Мне нужен картофель. Ты мне — картофель, я тебе — свет. Все просто, все довольны.
— Нет, — не согласился пес, продолжая движение.
— Лай! Лай, опомнись! Остановись!
Лай не останавливался.
Воздух вокруг посветлел. Каврак вернулся на небо.
По инерции Лай сделал еще один круг и остановился.
— Как тебе представление? — спросил Шкрук.
— Лучше не бывает, — ответил пес, переведя дыхание.
— Я могу повторить, если тебе понравилось.
— Не надо.
— Что так?
— Голова кругом идет.
— Понимаю. Я только смотрел на тебя, но тоже голова закружилась. Надеюсь, что в следующий раз ты будешь разумнее. Мои намерения не изменились.
Лай посмотрел на картофельное поле, потом перевел взгляд на корабль. Он хотел, чтобы космонавт видел его глаза.
— Очень плохо, сказал он, — что ты выключил свет.
— Я понимаю. Тебе было страшно.
— Не в этом дело. Мне было страшно — верно, но не за себя.
— Как это?
— Свет очень нужен картофелю. Не будет света — картофель не будет расти.
— Правда?
— Да. Картофелю было плохо, когда не светил Каврак.
— Я не знал.
— Всем растениям нужен свет. Странно, что ты этого не знал.
— Я слишком долго путешествовал по космосу. Все забыл. Но это не меняет дело.
— Картофель очень страдал.
— Все равно. Я готов пойти на крайние меры. Меня ничто не остановит. Свои возможности я тебе продемонстрировал. Надо будет — я буду выключать свет десятки раз, до тех пор, пока ты не дашь согласие на то, чтобы я забрал весь картофель.
— Зачем тебе мое согласие?
— Неужели не понятно?
— Нет.
— Мне нужен картофель.
— Но ты так силен, что можешь отобрать его без моего согласия. Разве я не прав?
— Не совсем. Я хочу, чтобы картофель был отдан добровольно.
— Зачем?
— Это не имеет значения.
— Ладно. Я подумаю.
Лай отвернулся от корабля и пошел на картофельное поле. Он не видел выхода. Шкрук не врал, когда утверждал, что в космосе все знают, как он упрям. Лай тогда не поверил, но Шкрук делами убедил в своей правдивости. Ничто не могло заставить его отказаться от своих намерений. Картофель надо было отдавать.
Лай остановился у первого ряда растений и лег. Он не прощался с картофелем, как думал космонавт, рассматривая его из корабля, а посылал в почву сигнал, на который должен был прийти ответ. И ответ пришел.
Перед носом пса почва зашевелилась и оттуда выкопался побег-столон, на конце которого было небольшое утолщение — молодой клубень. Кожица его лопнула и в щели появился круглый, без зрачка, глаз. Пес знал, что на него смотрит и чувствует его мысли все картофельное поле. Он собрался, чтобы яснее передать свой план картофелю. Его поняли. В знак согласия побег-столон покачал клубнем и закопался обратно.
Лай встал и пошел к кораблю.
Люк в корабле был открыт. В проеме стоял муляж Шкрука и высовывал наружу длинные усики. Лай заметил, что муляж был отремонтирован.
— Все в порядке? — спросил Шкрук.
— Да.
— Я буду иметь картофель?
— Да. Можно забирать.
— Великолепно! Я знал, что ты достаточно разумен, чтобы дать согласие.
— Ты не оставил мне выбора.
Голос Шкрука довольно вибрировал:
— Я же говорил, что заставлю тебя отдать мне весь картофель.
— Ты очень упрям.
— Все в космосе знают, как я упрям. Я готов на все, чтобы получить желаемое. Мне это всегда удавалось.
— Поздравляю.
Лай говорил явно не искренно в отличие от Шкрука, который сказал:
— Благодарю.
Из корабля выдвинулся трап и муляж сошел вниз. За ним тянулся шланг.
Лай посторонился.
Шланг был прикреплен к брюху муляжа. На взгляд пса слишком тонкий: непонятно, как космонавт будет забирать картофель.
На краю картофельного поля муляж остановился и присел, словно хищный зверь перед прыжком. Голова запрокинулась вверх. Под ней открылось жерло воронки.
— Прижмись, — посоветовал из корабля Шкрук. — Не то тоже попадешь в поглотитель.
Лай послушно лег и вжался в почву. Он был убежден, что космонавт не шутит — Шкрук все время говорил правду.
Начало работы возвестило о себе свистом. Звук постепенно тяжелел, уходил в низкие частоты. Свист перешел в вой, в ужасные завывания, от которых шерсть пса вставала дыбом.
Пыль заполнила воздух.
Лай прикрыл глаза, опустил и прижал к голове уши.
Все картофельное поле поднялось в воздух. Растения летели. Почва темной тучей закрыла Каврак.
Картофель втягивался в жерло воронки. Почву останавливал невидимый Лаю фильтр.
Впечатление было такое, что работает ускоритель времени:
1 2 3 4
На этом метаморфоз шара прекратился. В нем отразился Каврак, местное солнце, и затем еще предметы, в одном из которых пес узнал себя. Гротескно искаженные отражения почти ввели пса в панику. Спасло его только чувство собственного достоинства. Он решил, что именно паники хотел от него Шкрук, когда выращивал зеркальный шар.
Не удостаивая более шар вниманием, Лай сел. Корабль погрузился в тишину. После всего, тишина звенела. Почти слышно было, как шуршат побеги-столоны, прокапываясь в почве.
Покой был нарушен гораздо более явным шуршанием. Звук снова исходил от корабля. Луч Каврака отразился от зеркального шара и застрял в нем, как в ловушке, словно обретя вес. По лучу пробежала судорога. Воздух вокруг посерел. Очертания предметов исказились, как недавно в зеркальном шаре. И вдруг Каврак исчез.
Лай страшно и безысходно завыл.
— Отдавай картофель! — послышался вибрирующий голос Шкрука, усиленный аппаратурой. — Отдавай картофель!
Это могло смутить разум большинства из обитателей космоса, но Лай, поддерживаемый сознанием долга, нашел в себе силу крикнуть в ответ:
— Включи свет!
— Отдавай картофель!
В голосе довольного своей выдумкой Шкрука слышалась издевка.
— Включи свет! — еще раз, но уже тише и менее уверенно попросил Лай.
— Включу, когда отдашь картофель, — спокойно сказал Шкрук. — Все поле, до последнего кустика.
Лай не мог и не хотел отдавать картофель. Шерсть пса встала дыбом. Он сорвался с места и, рыча в бешенстве, роняя слюну, бросился на корабль.
— Отдавай картофель! — снова завибрировал Шкрук.
Лай носился вокруг корабля и кусал броню. Это было бесполезно и вызывало только новые взрывы хохота.
— Отдавай картофель! — призывал космонавт. — Отдавай картофель!
— Не отдам! — лаял пес. Он понимал бессмысленность своих действий, но не в силах был обуздать ярость, которая управляла его телом, бурлила в нем, кипела, заставляя сверкать глаза, брызгать слюной, бегать и кусать корабль.
Искусанный корабль голосом Шкрука долго повторял:
— Отдавай картофель!
Но все же перестал — устал, или надоело упорное кружение пса, и сказал:
— Послушай, Лай, договоримся по-хорошему. Тебе нужен свет. Мне нужен картофель. Ты мне — картофель, я тебе — свет. Все просто, все довольны.
— Нет, — не согласился пес, продолжая движение.
— Лай! Лай, опомнись! Остановись!
Лай не останавливался.
Воздух вокруг посветлел. Каврак вернулся на небо.
По инерции Лай сделал еще один круг и остановился.
— Как тебе представление? — спросил Шкрук.
— Лучше не бывает, — ответил пес, переведя дыхание.
— Я могу повторить, если тебе понравилось.
— Не надо.
— Что так?
— Голова кругом идет.
— Понимаю. Я только смотрел на тебя, но тоже голова закружилась. Надеюсь, что в следующий раз ты будешь разумнее. Мои намерения не изменились.
Лай посмотрел на картофельное поле, потом перевел взгляд на корабль. Он хотел, чтобы космонавт видел его глаза.
— Очень плохо, сказал он, — что ты выключил свет.
— Я понимаю. Тебе было страшно.
— Не в этом дело. Мне было страшно — верно, но не за себя.
— Как это?
— Свет очень нужен картофелю. Не будет света — картофель не будет расти.
— Правда?
— Да. Картофелю было плохо, когда не светил Каврак.
— Я не знал.
— Всем растениям нужен свет. Странно, что ты этого не знал.
— Я слишком долго путешествовал по космосу. Все забыл. Но это не меняет дело.
— Картофель очень страдал.
— Все равно. Я готов пойти на крайние меры. Меня ничто не остановит. Свои возможности я тебе продемонстрировал. Надо будет — я буду выключать свет десятки раз, до тех пор, пока ты не дашь согласие на то, чтобы я забрал весь картофель.
— Зачем тебе мое согласие?
— Неужели не понятно?
— Нет.
— Мне нужен картофель.
— Но ты так силен, что можешь отобрать его без моего согласия. Разве я не прав?
— Не совсем. Я хочу, чтобы картофель был отдан добровольно.
— Зачем?
— Это не имеет значения.
— Ладно. Я подумаю.
Лай отвернулся от корабля и пошел на картофельное поле. Он не видел выхода. Шкрук не врал, когда утверждал, что в космосе все знают, как он упрям. Лай тогда не поверил, но Шкрук делами убедил в своей правдивости. Ничто не могло заставить его отказаться от своих намерений. Картофель надо было отдавать.
Лай остановился у первого ряда растений и лег. Он не прощался с картофелем, как думал космонавт, рассматривая его из корабля, а посылал в почву сигнал, на который должен был прийти ответ. И ответ пришел.
Перед носом пса почва зашевелилась и оттуда выкопался побег-столон, на конце которого было небольшое утолщение — молодой клубень. Кожица его лопнула и в щели появился круглый, без зрачка, глаз. Пес знал, что на него смотрит и чувствует его мысли все картофельное поле. Он собрался, чтобы яснее передать свой план картофелю. Его поняли. В знак согласия побег-столон покачал клубнем и закопался обратно.
Лай встал и пошел к кораблю.
Люк в корабле был открыт. В проеме стоял муляж Шкрука и высовывал наружу длинные усики. Лай заметил, что муляж был отремонтирован.
— Все в порядке? — спросил Шкрук.
— Да.
— Я буду иметь картофель?
— Да. Можно забирать.
— Великолепно! Я знал, что ты достаточно разумен, чтобы дать согласие.
— Ты не оставил мне выбора.
Голос Шкрука довольно вибрировал:
— Я же говорил, что заставлю тебя отдать мне весь картофель.
— Ты очень упрям.
— Все в космосе знают, как я упрям. Я готов на все, чтобы получить желаемое. Мне это всегда удавалось.
— Поздравляю.
Лай говорил явно не искренно в отличие от Шкрука, который сказал:
— Благодарю.
Из корабля выдвинулся трап и муляж сошел вниз. За ним тянулся шланг.
Лай посторонился.
Шланг был прикреплен к брюху муляжа. На взгляд пса слишком тонкий: непонятно, как космонавт будет забирать картофель.
На краю картофельного поля муляж остановился и присел, словно хищный зверь перед прыжком. Голова запрокинулась вверх. Под ней открылось жерло воронки.
— Прижмись, — посоветовал из корабля Шкрук. — Не то тоже попадешь в поглотитель.
Лай послушно лег и вжался в почву. Он был убежден, что космонавт не шутит — Шкрук все время говорил правду.
Начало работы возвестило о себе свистом. Звук постепенно тяжелел, уходил в низкие частоты. Свист перешел в вой, в ужасные завывания, от которых шерсть пса вставала дыбом.
Пыль заполнила воздух.
Лай прикрыл глаза, опустил и прижал к голове уши.
Все картофельное поле поднялось в воздух. Растения летели. Почва темной тучей закрыла Каврак.
Картофель втягивался в жерло воронки. Почву останавливал невидимый Лаю фильтр.
Впечатление было такое, что работает ускоритель времени:
1 2 3 4