Его уже немногое радует, он один среди нас, мучимый болью, ожидающий
медленной смерти, которая, как он знает, должна прийти. Старые недуги
терзают его все сильнее. Болезнь все туже затягивает петлю на шее.
Единственное, что можно для него сделать, это давать ему
болеутоляющее, хотя Толеми и я сумели недавно выделить из его крови
болезнетворные микробы. Они похожи на вибрионы холеры. Это открытие
продвинуло нас немного вперед. Предыдущая сыворотка против Болезни тоже
дала нам кое-какие указания. Но наши вакцины только смягчают приступы, не
излечивая причины.
Шансы невелики. Я не говорил ему о наших экспериментах, ибо лишь при
большом везении мы добьемся успеха, прежде чем он умрет.
Человек умирает. Здесь, в нашей лаборатории. Толеми что-то тихонько
бормочет себе под нос, вероятно, молитву. Может, Бог, которого он научился
почитать у Человека, окажется милосердным и даст нам победу.
Пауль Кеньон - это все, что осталось от старого мира, который мы с
Толеми любили. Он лежит в больничной палате, мучаясь в агонии, и умирает.
Иногда смотрит в окно на птиц, летящих к югу, смотрит так, словно знает,
что никогда уже их не увидит. Прав ли он? Однажды до меня донесся его
шепот:
- Кто может это знать...

1 2 3 4