Хоть и изнурительные шли бои, и даже на сон времени не оставалось, однако человек есть человек, а тем более - мужчина.
И об этом забывать невозможно. Иной раз в самую неурочную минуту. Если рядом находится боевой товарищ женского пола, пусть даже страшнее бабы-яги...
Вот так и совершались походно-полевые романы, и возникло новое понятие, созданное войной, - ППЖ, - полевая, походная жена.
Ломала война человеческие судьбы.
В штаб армии генерала Петрова пришла новенькая. Двадцатилетняя машинистка-стенографистка Ираида. Да не баба-яга, а истинная красавица. Из Орловской губернии, где когда-то, говорят, проходил путь "из варяг в греки", и от того все орловские смахивают на классических греков, высокие, стройные, а женщины - малогрудые, худощавые, - с большими карими глазами и тяжелыми черными волосами.
Такой была и Ираида.
Некоторые из офицеров сетовали, что она слишком худа и черна, но те, кто понимал "в апельсинах", сделали на Ираиду стойку.
К ним относился и генерал Петров.
Хотя всю жизнь прожил верным семьянином со своею женой, - майором медслужбы, женщиной умной и деловой, не обращающей внимания на такие глупости, как романтическая любовь, и любовь вообще.
Но все же прижили они двух парней, один из которых к концу войны погиб, а второй - фронтовой инвалид, - находился в спецгоспитале, видимо, не на долгое время, - тяжелое черепное ранение.
Жена Александра Алексеевича писала бодрые, суховатые письма и генерал, маясь как в аду от своих жизненных горестей и невозможности поплакать жене хоть в письмах, - отвечал похоже.
И тут Ираида.
В которую он влюбился с первого взгляда, как молоденький парнишка, так он не влюблялся никогда и даже не знал, что ТАКОЕ вот может быть.
А Ираида?.. Что, Ираида!
За ней волочились почти все, - выбирай - не хочу.
И молодые, и не очень, и красавцы, и Герои, и...
А она выбрала Александра Алексеевича. Пожалела.
Женская жалость, скажу я вам, - больше иной раз, чем любовь.
И начался у них безумный роман.
Бои, конец войны, последнее напряжение сил, и... - любовь!
Описывать это невозможно, надо это прочувствовать.
Генерал Петров, как порядочный человек, сделал Ираиде предложение руки и сердца, сообщив, что женат, но с женой он разведется, потому что не мыслит жизни без Ираиды. Ираида была детдомовка и ни ласки, ни любви никогда на себе не испытывала.
Генерал срочно послал Капустина в Москву, в командировку, - с письмом к жене (боялся почтарей военных), где он коленопреклоненно просил прощения, рассказывая о своей необыкновенной любви, а квартиру и машину, - отдавал жене и пока ещё живущему сыну.
Жена, как сказано выше, была женщина холодная, умная, но ещё и гордая.
Она ответила Петрову, что ничего не имеет против развода, так же, как и её несчастный сын.
Впервые в жизни, после этого письма, у генерала заболело сердце настолько, что он провалялся день в медчасти (после, от сердца он и умрет). Но дело сделано и надо было думать и о том, где и как жить.
Конечно, генералу о квартире заботиться вроде бы нечего, казенную всегда дадут, там, где он будет работать.
Но Александр Алексеевич, зная, что катит ему шестой десяток, понимал, что вполне возможно любимая Ираида останется скоро одна, а то и с малым ребенком (как в воду глядел генерал. Только не знал он, что Ираида посильнее его будет и ничто её не сломит, кроме гибели сына...), и он должен всем её обеспечить.
Ибо он теперь за неё ответственен.
Опять и опять занадобился Витька Капустин.
Он мотался в Москву, там, с подачи письма генерала, обеспечил дачный участок в гектар, в ближнем Подмосковье, даже с постройкой дома договорился...
От такого генеральского доверия, Витька возомнил себя большим человеком, которому все нипочем и которого от любой беды генерал отмажет, и стал свысока относиться ко всем остальным порученцам, ординарцам и даже адъютантам, чем заслужил нелюбовь и зависть.
Генерал дал ему следующее, - оказалось, роковое задание, приискать по брошенным домам и виллам хорошую обстановку для их с Ираидой будущего дома.
Витька, не будь промах, и зная уже доброту и добропамятность Петрова, выговорил себе десять соток из генеральского гектара, а уж домок он себе поставит сам, - дружков у него в Москве было теперь навалом.
Поручение насчет обстановки было кстати, - Витька собрался и себе кое-что ухватить из Германии, и с генеральским вагоном отправить на склад в Москву.
В одной из вилл под Берлином Витька углядел шикарную мебель, то, что нужно, - он уже насмотрелся западной жизни и понимал, что к чему, парень был хваткий.
Но незадача на вилле случилась, - выполз откуда-то хозяин, ветхий старик.
Витька на хорошем немецком объяснил ему, что обстановку они экспроприируют, оставив лишь необходимый минимум.
Старик вяло махнул рукой, - согласился.
Но когда Витька с сопровождающим его солдатиком схватились выносить старинное совсем бюро, старик заблажил, - Найн! Найн! и кинулся на Витьку.
Солдатик, совсем зеленый, увидев, что на его начальника наезжает фашистюга, открыл пальбу и старика уложил.
Витька пригрозил солдатику, что его за это убийство посадят и чтоб он ни сном, ни духом - никому ничего.
Забрал треснутое уже от борьбы за него, бюро и все, что было в доме, вплоть до картин и драгоценностей в стенном сейфе, который они взорвали гранатой.
Вещи сгрузили в ангар и там Витька осмотрел бюро, за которое так хватался старик, но ничего не нашел и решил на досуге разломать его к такой-то и узнать, чего так беленился старик.
Но если где горит, то паленым пахнет.
Мебель срочно отправили вагоном в Москву, а по верхам и низам стали бродить разные слухи о витькиной деятельности, и о самом генерале Петрове... Хотя таких как Петров, вывозивших мебель и прочее из побежденной страны, - был каждый третий или второй.
Но вот отчего-то прицепились к Петрову.
К тому времени война окончилась.
Петров отбыл в Москву и ушел в отставку, а комиссия, прибывшая по поводу трофеев, их изъятия и количества, прихватила Витьку за хвост, он уже не был порученцем и сидел на "губе", то есть гауптвахте. Наломала ему бока комиссия так, что Витька слезами умылся. Послал письмо в Москву, генералу Петрову, но тот не ответил. Сам объяснялся на другом уровне по поводу "опель-адмирала" и каких-то драгоценностей, которых, - якобы, - в глаза не видел.
Но генералу-то в отставке ничего, кроме порицания, а Витьку отправили прямо из Германии на службу в дальний гарнизон, в Забайкалье, - город Читу.
Оттуда он снова написал генералу Петрову, снова на Управление, но генерал опять не ответил или же ему письмо вовсе не передали.
Генерал умер и осталась Ираида одна, с маденчиком Жориком.
Замуж больше не вышла, хотя и сватались, и сватали, - боялась чужих мужиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70