Мне не следовало надевать ее на охоту.
Но я никак не думал, что так перепачкаюсь.
- Ты и в битвах такой? - спросила она. - Брезгливый?
- Нет. Разумеется, нет. Просто я не люблю, когда портится что-то
красивое - одежда, оружие. Но думаю об этом я только после. В сражении у
меня только две мысли - остаться в живых и выполнять распоряжения моего
брата.
Что-то в его голосе, когда он упомянул брата, ее задело.
- Он тебе нравится?
Эйх Шовин поднял глаза на нее. В комнате было темно - только на столе
между ними мерцал фонарь, и его зрачки расширились в две широкие темные
поперечные полосы.
- Манхата? Что за вопрос! - И, облизнув пальцы, он погасил фитиль.
Один из ее родичей вернулся с войны ломай, чтобы излечить раненую
ногу. Теперь он уже начал ходить, хотя еще прихрамывал, и попросил Эйх
Шовина заняться с ним воинскими упражнениями.
Женщинам смотреть на это возбранялось, однако Хрустальные Глаза
тихонько забралась на крышу, откуда была видна тренировочная площадка. Они
дрались на мечах - тяжелых, длинных, имеющих только одно назначение. Эйх
Шовин работал мечом с умелой непринужденностью. Он, несомненно,
превосходил ее двоюродного брата - и не только из-за его увечья. Он был
очень быстр, как она и ожидала, и к тому же силен. Радостно смотреть,
думала женщина, прижимаясь к черепице. Если у нее родится сын, быстрота и
сила ему пригодятся, а если дочь, так, может быть, девочка унаследует
выдержку Эйх Шовина. Если улыбнется удача, своих странностей он детям не
передаст.
Настало время ее крови. И кровь пошла. Она не забеременела, и
несколько ночей провела нес ним, как требовал обычай.
- Значит, мне предстоит провести тут еще сорок дней, - сказал Эйх
Шовин. - Я не огорчен, хотя должен сказать, что твои родичи утомительны.
Но ты мне нравишься, а мой род пока не законтрактировал меня в
производители где-то еще. Как только ты забеременеешь, мне придется
вернуться в армию.
- Война тебе не нравится.
- Слишком долго она длится. Вскоре начинает казаться, что все это уже
случалось прежде. Существует ведь ровно столько-то способов убить или
умереть. Даже моему брату не удалось найти много нового в этой области.
- Ты очень странный! - сказала Хрустальные Глаза. - Только бы это не
перешло твоим детям.
- Никто еще моим родственницам не жаловался! - засмеялся он.
Разговор этот они вели над речным обрывом. Они часто завершали свои
прогулки там, потому что Эйх Шовин разделял ее любовь к широкой речной
долине. Листва обрела свои осенние краски, а река была темно-коричневой,
точно старая бронза - везде, где не отражала небо и лес. Все словно бы
менялось и перемещалось. Она посмотрела вокруг и подумала о том, что
хорошо бы отправиться в путь, неведомо куда, точно увлекаемый течением
ствол или птица, отдающаяся ветру.
Может, когда все это останется позади, и она забеременеет, то
отправится погостить где-то. Несколько соседних родов были тесно связаны с
Ахара. У нее были родственницы - женщины, зачатые мужчинами ее рода. У нее
прежде даже была возлюбленная, женщина Шулновы. Они познакомились на
празднике и ездили навещать друг друга, а потом война на время обрела
опасный поворот, и они только обменивались вестями и подарками. Потом все
оборвалось. Но можно съездить в Шулнову, навестить какую-нибудь
четвероюродную сестру. И, может, она случайно встретит свою былую
возлюбленную. Разве удалось бы избежать этого в таком маленьком городке?
Эйх Шовин провел ладонью по ее меху на плече.
- Я бы совокупился прямо сейчас.
- Здесь? На солнечном свету?
- Совокупляясь в темноте, мы ничего не достигли.
Кровь у нее остановилась накануне, так что совокупление было
возможно, но все равно ей чудилось в этом что-то дурное. Она попыталась
припомнить какую-нибудь заповедь, запрещающую совокупляться под открытым
небом или пока солнце не зашло. И ничего не вспомнила, а у них с ее
возлюбленной бывало и такое. Но то на празднике и с женщиной! А
совокупление ради продолжения рода, конечно же, не должно быть таким
причудливым.
Он нагнулся, поцеловал кончик ее уха, потом пощекотал языком внутри
него.
И они совокупились у речного обрыва на засохшем лугу. Вверху парили
хищные птицы. В какой-то момент в самом начале она взглянула в небо и
увидела, как они поднимаются широкими кругами. А потом все куда-то
исчезло. Солнечный мир вокруг словно потемнел и замкнулся в себе, а она
осознавала только свое тело и тело Эйх Шовина.
А потом они лежали рядом и слушали песенки жучков. Птицы уже улетели.
Наконец Эйх Шовин зевнул, при поднялся и сел.
- Вот этого я еще никогда не делала. - Он весело ей улыбнулся. - Во
всяком случае, совокупление, по-моему предлагает больше разнообразия, чем
война.
Они встали, почистили мех друг другу, потом оделись и пошли искать
своих циней.
После этого у них вошло в привычку совокупляться вне городских стен.
Время года оказалось самым подходящим - земля сухая, а жалящие и
присасывающиеся жучки почти исчезли. Иной раз случались неожиданности:
например, пасущийся цинь набрел на них. А один раз к ним подобрался
толстенький тлай поглядеть, чем они занимаются. Он встал на задние лапки,
а передние скрестил на белом меху грудки, точно рассчитав, что они до него
не смогут дотянуться.
- Любуйся, любуйся, маленький обманщик, - сказал Эйх Шовин.
Зверек словно понял. Он наклонил голову и следил за ними, пока они не
кончили, а когда они оторвались друг от друга, тотчас убежал.
Они все еще спали в круглой комнате наверху башни. Теперь она уже
привыкла делить с ним ложе. Его запах был ей хорошо знаком, и она уютно
прижималась к его широкой спине. Что ни день, мать спрашивала у нее, как и
что.
- Очень хорошо, - отвечала она, но под конец сказала: - Наверное, у
меня как у моей сестры.
- В таком случае, - ее мать нахмурилась, - этот мужчина проведет у
нас всю зиму. Ну, права жаловаться у меня на него нет: твоим родичам есть
с кем заниматься воинскими упражнениями.
Как-то утром она проснулась рано и услышала крики птичьих стай,
летящих над Ахара-Цалем. Начинался осенний перелет. В болотах у реки можно
будет отлично поохотиться. Она растолкала Эйх Шовина. Еще толком не
проснувшись, он согласился поехать с ней в долину, и после завтрака они
оседлали своих циней.
Утренний воздух был прохладен, над рекой колыхались полосы тумана. Не
пройдет и икуна, как туман рассеется, а к полудню станет совсем жарко. Но
пока она ощущала холодное дыхание осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Но я никак не думал, что так перепачкаюсь.
- Ты и в битвах такой? - спросила она. - Брезгливый?
- Нет. Разумеется, нет. Просто я не люблю, когда портится что-то
красивое - одежда, оружие. Но думаю об этом я только после. В сражении у
меня только две мысли - остаться в живых и выполнять распоряжения моего
брата.
Что-то в его голосе, когда он упомянул брата, ее задело.
- Он тебе нравится?
Эйх Шовин поднял глаза на нее. В комнате было темно - только на столе
между ними мерцал фонарь, и его зрачки расширились в две широкие темные
поперечные полосы.
- Манхата? Что за вопрос! - И, облизнув пальцы, он погасил фитиль.
Один из ее родичей вернулся с войны ломай, чтобы излечить раненую
ногу. Теперь он уже начал ходить, хотя еще прихрамывал, и попросил Эйх
Шовина заняться с ним воинскими упражнениями.
Женщинам смотреть на это возбранялось, однако Хрустальные Глаза
тихонько забралась на крышу, откуда была видна тренировочная площадка. Они
дрались на мечах - тяжелых, длинных, имеющих только одно назначение. Эйх
Шовин работал мечом с умелой непринужденностью. Он, несомненно,
превосходил ее двоюродного брата - и не только из-за его увечья. Он был
очень быстр, как она и ожидала, и к тому же силен. Радостно смотреть,
думала женщина, прижимаясь к черепице. Если у нее родится сын, быстрота и
сила ему пригодятся, а если дочь, так, может быть, девочка унаследует
выдержку Эйх Шовина. Если улыбнется удача, своих странностей он детям не
передаст.
Настало время ее крови. И кровь пошла. Она не забеременела, и
несколько ночей провела нес ним, как требовал обычай.
- Значит, мне предстоит провести тут еще сорок дней, - сказал Эйх
Шовин. - Я не огорчен, хотя должен сказать, что твои родичи утомительны.
Но ты мне нравишься, а мой род пока не законтрактировал меня в
производители где-то еще. Как только ты забеременеешь, мне придется
вернуться в армию.
- Война тебе не нравится.
- Слишком долго она длится. Вскоре начинает казаться, что все это уже
случалось прежде. Существует ведь ровно столько-то способов убить или
умереть. Даже моему брату не удалось найти много нового в этой области.
- Ты очень странный! - сказала Хрустальные Глаза. - Только бы это не
перешло твоим детям.
- Никто еще моим родственницам не жаловался! - засмеялся он.
Разговор этот они вели над речным обрывом. Они часто завершали свои
прогулки там, потому что Эйх Шовин разделял ее любовь к широкой речной
долине. Листва обрела свои осенние краски, а река была темно-коричневой,
точно старая бронза - везде, где не отражала небо и лес. Все словно бы
менялось и перемещалось. Она посмотрела вокруг и подумала о том, что
хорошо бы отправиться в путь, неведомо куда, точно увлекаемый течением
ствол или птица, отдающаяся ветру.
Может, когда все это останется позади, и она забеременеет, то
отправится погостить где-то. Несколько соседних родов были тесно связаны с
Ахара. У нее были родственницы - женщины, зачатые мужчинами ее рода. У нее
прежде даже была возлюбленная, женщина Шулновы. Они познакомились на
празднике и ездили навещать друг друга, а потом война на время обрела
опасный поворот, и они только обменивались вестями и подарками. Потом все
оборвалось. Но можно съездить в Шулнову, навестить какую-нибудь
четвероюродную сестру. И, может, она случайно встретит свою былую
возлюбленную. Разве удалось бы избежать этого в таком маленьком городке?
Эйх Шовин провел ладонью по ее меху на плече.
- Я бы совокупился прямо сейчас.
- Здесь? На солнечном свету?
- Совокупляясь в темноте, мы ничего не достигли.
Кровь у нее остановилась накануне, так что совокупление было
возможно, но все равно ей чудилось в этом что-то дурное. Она попыталась
припомнить какую-нибудь заповедь, запрещающую совокупляться под открытым
небом или пока солнце не зашло. И ничего не вспомнила, а у них с ее
возлюбленной бывало и такое. Но то на празднике и с женщиной! А
совокупление ради продолжения рода, конечно же, не должно быть таким
причудливым.
Он нагнулся, поцеловал кончик ее уха, потом пощекотал языком внутри
него.
И они совокупились у речного обрыва на засохшем лугу. Вверху парили
хищные птицы. В какой-то момент в самом начале она взглянула в небо и
увидела, как они поднимаются широкими кругами. А потом все куда-то
исчезло. Солнечный мир вокруг словно потемнел и замкнулся в себе, а она
осознавала только свое тело и тело Эйх Шовина.
А потом они лежали рядом и слушали песенки жучков. Птицы уже улетели.
Наконец Эйх Шовин зевнул, при поднялся и сел.
- Вот этого я еще никогда не делала. - Он весело ей улыбнулся. - Во
всяком случае, совокупление, по-моему предлагает больше разнообразия, чем
война.
Они встали, почистили мех друг другу, потом оделись и пошли искать
своих циней.
После этого у них вошло в привычку совокупляться вне городских стен.
Время года оказалось самым подходящим - земля сухая, а жалящие и
присасывающиеся жучки почти исчезли. Иной раз случались неожиданности:
например, пасущийся цинь набрел на них. А один раз к ним подобрался
толстенький тлай поглядеть, чем они занимаются. Он встал на задние лапки,
а передние скрестил на белом меху грудки, точно рассчитав, что они до него
не смогут дотянуться.
- Любуйся, любуйся, маленький обманщик, - сказал Эйх Шовин.
Зверек словно понял. Он наклонил голову и следил за ними, пока они не
кончили, а когда они оторвались друг от друга, тотчас убежал.
Они все еще спали в круглой комнате наверху башни. Теперь она уже
привыкла делить с ним ложе. Его запах был ей хорошо знаком, и она уютно
прижималась к его широкой спине. Что ни день, мать спрашивала у нее, как и
что.
- Очень хорошо, - отвечала она, но под конец сказала: - Наверное, у
меня как у моей сестры.
- В таком случае, - ее мать нахмурилась, - этот мужчина проведет у
нас всю зиму. Ну, права жаловаться у меня на него нет: твоим родичам есть
с кем заниматься воинскими упражнениями.
Как-то утром она проснулась рано и услышала крики птичьих стай,
летящих над Ахара-Цалем. Начинался осенний перелет. В болотах у реки можно
будет отлично поохотиться. Она растолкала Эйх Шовина. Еще толком не
проснувшись, он согласился поехать с ней в долину, и после завтрака они
оседлали своих циней.
Утренний воздух был прохладен, над рекой колыхались полосы тумана. Не
пройдет и икуна, как туман рассеется, а к полудню станет совсем жарко. Но
пока она ощущала холодное дыхание осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10