Ночью положение стало ухудшаться. С утра 29-го стал впадать в забытье. Около 3-х часов навестил раненого Вел Кн. Андрей Владимирович. Затем быстро, пошло на ухудшение. Начался бред. Силы падали. Стали давать шампанское.
31 Вливали в руку соляной раствор. Когда, вечером, приехали родители, князь узнал их и сказал: "наконец, наконец".
Великий Князь-отец привез крест Св. Георгия, деда раненого. Прикололи к рубашке. Раненый очень обрадовался, целовал крестик. Стал рассказывать, как была атака, но впал в забытье. Начался бред. Пригласили священника. Торжественная тишина. Чуть слышно шепчет священник отходную. На коленях у изголовья отец бережно закрывает глаза умирающему. Мать безнадежно старается согреть ему руки. В ногах, еле сдерживая рыдания, брат Игорь и старый воспитатель-друг. В 8 час. 20 мин. Князя не стало. Императорский Дом, в лице юного героя, принес на войну первую жертву родине.
3-го октября Князя похоронили в родном имении Осташево. Общество и пресса отнеслись очень тепло к смерти Князя. В нем видели начинающего большого поэта. Изданный Князем, к юбилею лицея в 1912 году, выпуск 4 "рукописей Пушкина", представляющий факсимиле гениального поэта, сохранившихся в музее лицея останется памятником о Князе Олеге.
В конце сентября пришло известие о смерти Румынского Короля. Он был фельдмаршал русских войск. Германофил. Теперь, с новым Королем, явилась надежда, что Румыния станет на сторону союзников. Наследником стал принц Кароль, которого некоторые так хотели женить на одной из наших Великих княжон.
Странное было уже и тогда настроение в Петрограде. Откуда-то шли сплетни, будто Государыня, и особенно ее сестра, переписываются со своими немецкими, родственниками. Будто Государь уже хочет заключить сепаратный мир. Эти сплетни настолько были лишены какого либо реального смысла, что надо было, лишь удивляться, как их могли распространять люди хорошего Петроградского общества. (Теперь, в 1940 г. сказали бы, что это были агенты пятой колонны). С фронта же шли слухи, что еврейское население чуть ли не сплошь занимается шпионажем. Это шло от строевых военных и авторитетно подтверждалось Ставкой. И все это переплеталось с выдумкой, будто Распутин играет в руку немцев, что было совершеннейшим вздором, вздором 32 вполне доказанным, так как Распутин находился под зорким наблюдением трех компетентных учреждений.
Первая половина октября протекала в большой тревоге, Отвечая на нажим немцев, который стал обозначаться уже с конца сентября, на левом берегу Вислы, Ставка начала так называемую Варшавскую операцию. Из Галиции были переброшены на Вислу 9, 4 и 5 армии, занявшие фронт от Сандомира и почти до Варшавы. Они начали наступление, пытаясь перейти Вислу, но потерпели неудачу. Немцы помешали; и даже заставили 2-ю армию Шейдемана, защищавшую Варшаву, отступить на линию фортов. Теперь стали обвинять Шейдемана и Иванова. Ставка взяла руководительство операцией в свои руки. 1-го октября 2 и 5 армии, переданные под командование генерала Рузского, перешли в наступление. Немцы стали отступать. Наши наступали уже всем фронтом от Варшавы до Сандомира. Отступление немцев усилилось, за ними дрогнули и австрийцы, начавшие отходить от Сана, Наши армии наступали широким фронтом (до 400 верст) от Нижн. Буга до Карпат. Это была большая победа, окончательно определившаяся к 20-м числам октября, одержанная главным образом над германцами. Было чему радоваться.
Последний успех сгладил несколько негодование, вспыхнувшее от дерзкого по манере начала войны с Турцией. Ранним утром 16-го октября турецкий флот обстрелял Одессу, Евпаторию, Севастополь и Новороссийск, без объявления нам войны. На такой шаг турки пошли, конечно, только под влиянием немцев Манифест Государя о войне с Турцией нашел горячий отклик в обществе. Заговорили о Константинополе, о Св. Софии Вспоминали имена Скобелева, Гурко, Радецкого и других героев Турецкой войны 77-78 гг.
21 октября исполнилось 20 лет церствования Государя. Утром Их Величества приобщились Св. Тайн в Феолоровском соборе. День был яркий, солнечный. Через несколько часов императорский поезд унес Государя в Действующую армию. Его Величество сопровождали все лица первой поездки, кроме графа Фредерикса и Мосолова. Вновь был взят Н. П. Сабчин В поезде Литера Б был новый человек отст. генерал Дубенский, которому было поручено составление описаний поездок Государя. Его прикомандировали к 33 канцелярии министра двора и в поездках он подчинялся непосредственно барону Штакельбергу. Купе генерала было соседним с моим, и мы стали сходиться с ним с первых же дней. Генерал внес в наше общество свежую струю извне. В первый же вечер, когда мы собрались после обеда в гостиной, Дубенский стал расспрашивать, что такое Распутин, почему он играет роль при дворе и т. д. Это было так неожиданно и странно коснуться именно этой темы, о которой мы никогда между собой не говорили. Стали ему разъяснять, что никакого влияния его нет, что все это сплетни и т. д. Но странно, в нашем поезде столкнулись два разных теперь начала. То же было и в царском поезде. Там чужое начало принес с собой лейб-хирург Федоров. Женатый на москвичке из купеческой семьи, он хорошо знал среду купечества и много говорил об этой силе, все более и более добивавшейся власти. Имена Рябушинских, Второвых, Гучковых и других москвичей пересыпались в разговорах с Федоровым. Много там было неясного, недоговоренного, что уразумелось только потом.
22 октября Государь прибыл в Минск и, осмотрев несколько госпиталей, выехал в Ставку, куда приехали к вечеру того же дня.
В Ставке царило приподнятое настроение. Отступление немецких армий по всему фронту считали победой, а на турецком фронте наши взяли Баязет. Заслугу по операциям против немцев приписывали Ставке. Вел. Князь, ген. Янушкевич и Данилов были награждены Георгиевскими крестами. Попутно поругивали за нерешительность командующего Юго-Зап. фронтом Иванова. Очевидно он был кончен. Он был стар.
24-го Государь смотрел свой Гусарский полк, а на следующий день Конную гвардию. Благодарил за подвиги. Раздавал награды солдатам и офицерам.
Вечером 25-го Государь выехал в Холм, куда приехал утром на следующий день, посетил собор и госпиталь Красн. Креста, который был переполнен ранеными в боях на Сане. Входя в палату, Государь обычно здоровался в полголоса и после ответа начинал обходить раненых по кроватям, останавливаясь и разговаривая с каждым. Просто и хорошо 34 разговаривали солдаты, хотя и волновались от восторга. "Как же ты ранен?", спросил одного Государь. "Ручной гранатой, Ваше Императорское Величество". "А вы разве близко сошлись?" "Да вот маленько подальше, как Ваше Величество стоите передо мною".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77