Вид у тайрины был потрясенный. Ее посмели ударить! И где! В собственной спальне!
– Клянусь, Блейд, я прикажу подвесить тебя на корм капидам!
– Потом! – Сейчас его не пугали угрозы. – Сначала я получу то, ради чего убил сегодня человека. И так, как захочу! Ваши способы любви не нравятся мне, тайрина, и этой ночью я постараюсь научить тебя кое-чему новому! – Он расхохотался. – Так, как научил твою дочь!
Агатовые зрачки женщины сверкнули, она гневно отпрянула. Блейд понял, что коснулся запретной темы и рассердил ее по-настоящему. Пусть! Сейчас она была в его власти.
Прикрывая ладошками груди, Пфира воскликнула:
– Ты нарушил закон, Блейд! Она наказана… изгнана! И никто не должен упоминать о ней! – тайрина снова попыталась вырваться из железных объятий. – Дай мне уйти. Или я позову стражу!
Желание и страсть бурлили в крови Блейда. Даже по земным меркам он был крупным мужчиной, а в Сарме выглядел едва ли не сказочным исполином. Он сбросил тунику. Искоса взглянув на него, Пфира испуганно вскрикнула – но совсем не для того, чтобы позвать охрану. Она скорчилась на ложе, в ужасе прижав руки ко рту.
– Нет, Блейд, нет… Не надо! Ты такой огромный… слишком большой… ты разорвешь меня напополам!
Блейд снова прижал ее к себе.
– Однако, – с насмешкой произнес он, – это будет прекрасная смерть. Ты заслужила ее, Пфира, – он ухмыльнулся и добавил, точно рассчитав дозу яда: – Думаю, Зена осталась бы мной довольна!
Он погрузил пальцы в ее лоно. И не очень-то ласково! Ему не внушала доверия эта мраморная, не имевшая возраста красота, и в то же время он страстно желал обладать телом Пфиры. Он помнил, что должен победить, покорить ее! Сейчас или никогда! Клинок плоти, подумал Блейд, иногда сильнее и надежней меча, выкованного из стали.
Она не позвала стражей. Он знал, что то была лишь пустая угроза, царственный каприз, и не собирался отступать. Обхватив тонкие лодыжки, Блейд раздвинул ноги женщины и высоко поднял их; миг – и теплые колени стиснули его плечи.
Лоно Пфиры было узким, влажным, трепещущим; тайрина слабо вскрикнула, когда он вошел. Блейд сделал несколько быстрых движений, и женщина замолчала, обхватив ногами его шею. Потом тонкие пальцы впились ему в бедра, они царапали, рвали кожу. Внезапно запульсировала и заныла рана, но он уже не обращал на это внимания.
Блейд относился к искусству любви с той же серьезностью, как и к другим занятиям. И сейчас он старался изо всех сил, памятуя, что ставкой в этой игре является его свобода, жизнь и успех дела. Он должен победить! Он не ослаблял натиска, невзирая на мольбы Пфиры о пощаде. Оргазм сотряс ее тело – раз, другой, третий, – но он не отступал. Женщина билась, потом замирала в изнеможении, стонала и хрипло вскрикивала – он не останавливался. Он знал, что эти минуты подарят ему власть – власть над Пфирой и ее страной; и чем бесспорней будет сейчас его победа, тем крепче – обретенное могущество
Он замер, выгибая спину, и со вздохом облегчения оросил ее лоно. Страсть излилась, экстаз прошел, изнуренные, бледные, они вытянулись на голубом покрывале, не в силах пошевелиться. Усталость обволакивала их, словно теплый невесомый туман, затягивая липкой пеленой сна
Блейд погладил Пфиру по плечу, и женщина, словно очнувшись, заговорила.
– Ты сокрушил меня, Блейд… Никогда бы не поверила – она вдруг прижалась к его плечу, шепнув: – Ты огромный, словно… словно жеребец!
Он понял, что победил! И теперь, когда ему выпал счастливый шанс, требовалось поскорее обратить победу в реальные милости. Из своего опыта Блейд знал, сколь многое может сделать женщина для человека, подарившего ей наслаждение. Но действовать надо осмотрительно и быстро. Он лежал на спине, все еще тяжело дыша; голова тайрины покоилась у него на плече, и сейчас не стоило нарушать эту идиллию. Нежно поглаживая покрытую испариной грудь Пфиры, Блейд сказал:
– Я хочу забрать во дворец Пелопса, моего слугу. Ты отдашь его мне, повелительница?
Черноволосая головка Пфиры переместилась ниже; теперь она лежала, прижимаясь щекой к животу Блейда и разглядывая его фаллос. Размеры сего органа внушали уважение, и, по-видимому, во всей Сарме не удалось бы отыскать второго такого же экземпляра. Тайрина робко погладила его ладошкой.
– В твоей стране, Блейд, все мужчины такие?
Он улыбнулся.
– Многие еще больше и сильнее меня, – в этих словах была определенная доля истины, хотя и в родном измерении он считался крупным мужчиной.
Пфира исполнилась благоговения. Она вновь погладила поникший фаллос, затем поцеловала его. Блейд, преисполнившись благих надежд, повторил.
– Так что насчет Пелопса?
Пфира равнодушно кивнула.
– Я не против. Бери его, если Крид с Экебусом что-нибудь оставили тебе.
Услышав эти слова, он едва не взорвался от ярости. Однако затеянный им водевиль не стоило превращать в трагедию, и Блейд спросил с наигранным удивлением:
– Вот как? Но я не понимаю, что нужно верховному жрецу и Стражу Побережья от моего слуги?
Никакого результата, эта тема ее не интересовала. Горячие губы Пфиры прижались к его щеке, но Блейд, на девять десятых поглощенный любовной игрой, оставшейся частью сознания продолжал рассчитывать течение своей интриги.
Много позже, когда порозовевшая тайрина блаженно вытянулась рядом, он сделал очередной ход. Пелопс… Речь опять шла о нем.
– Крид пришел ко мне и попросил отдать этого раба, – прижавшись к груди Блейда, недовольным тоном сказала Пфира. – Я согласилась. Почему бы и нет? Одним рабом больше, одним меньше… какая разница! И я отдала его Экебусу и Криду.
Странно! Теперь Блейд был уверен, что не ошибся. Когда тайрина упомянула имя фадранта, голос ее дрогнул. Пожалуй, в нем даже послышалась нежность… Очень странно! Он задумался. Еще одна загадка! Чем Экебус мог заслужить милость владычицы Сармы? Кто он для нее? Бывший любовник? Но почему тогда он жив? Ладно, впереди целая ночь, и он успеет это выяснить; сейчас следовало разобраться с Пелопсом. Блейд приподнялся на локте, изобразив возмущение.
– Но эти двое замучат моего слугу! Станут его пытать, расспрашивать обо мне… А бедняга ничего не знает! Кроме того, что я сам ему рассказал.
Пфира кончиками пальцев провела по рельефным мышцам его груди.
– Наверно, ты прав. Ну и что? Возьмешь другого слугу. Хоть сотню!
– Я привык к этому. И он… он не просто мой слуга. Приятель… почти друг.
– Тогда постараемся вернуть его, – тайрина потянулась к свисавшему над ложем шнурку колокольчика. – Или хотя бы его останки.
Она дернула витой шнур, дверь тут же приоткрылась, и в опочивальне возник слуга в спадающем до пола голубом балахоне. Не обращая внимания на свою наготу, Пфира что-то приказала ему, и слуга исчез.
Вероятно, оказанная милость требовала немедленного воздаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Клянусь, Блейд, я прикажу подвесить тебя на корм капидам!
– Потом! – Сейчас его не пугали угрозы. – Сначала я получу то, ради чего убил сегодня человека. И так, как захочу! Ваши способы любви не нравятся мне, тайрина, и этой ночью я постараюсь научить тебя кое-чему новому! – Он расхохотался. – Так, как научил твою дочь!
Агатовые зрачки женщины сверкнули, она гневно отпрянула. Блейд понял, что коснулся запретной темы и рассердил ее по-настоящему. Пусть! Сейчас она была в его власти.
Прикрывая ладошками груди, Пфира воскликнула:
– Ты нарушил закон, Блейд! Она наказана… изгнана! И никто не должен упоминать о ней! – тайрина снова попыталась вырваться из железных объятий. – Дай мне уйти. Или я позову стражу!
Желание и страсть бурлили в крови Блейда. Даже по земным меркам он был крупным мужчиной, а в Сарме выглядел едва ли не сказочным исполином. Он сбросил тунику. Искоса взглянув на него, Пфира испуганно вскрикнула – но совсем не для того, чтобы позвать охрану. Она скорчилась на ложе, в ужасе прижав руки ко рту.
– Нет, Блейд, нет… Не надо! Ты такой огромный… слишком большой… ты разорвешь меня напополам!
Блейд снова прижал ее к себе.
– Однако, – с насмешкой произнес он, – это будет прекрасная смерть. Ты заслужила ее, Пфира, – он ухмыльнулся и добавил, точно рассчитав дозу яда: – Думаю, Зена осталась бы мной довольна!
Он погрузил пальцы в ее лоно. И не очень-то ласково! Ему не внушала доверия эта мраморная, не имевшая возраста красота, и в то же время он страстно желал обладать телом Пфиры. Он помнил, что должен победить, покорить ее! Сейчас или никогда! Клинок плоти, подумал Блейд, иногда сильнее и надежней меча, выкованного из стали.
Она не позвала стражей. Он знал, что то была лишь пустая угроза, царственный каприз, и не собирался отступать. Обхватив тонкие лодыжки, Блейд раздвинул ноги женщины и высоко поднял их; миг – и теплые колени стиснули его плечи.
Лоно Пфиры было узким, влажным, трепещущим; тайрина слабо вскрикнула, когда он вошел. Блейд сделал несколько быстрых движений, и женщина замолчала, обхватив ногами его шею. Потом тонкие пальцы впились ему в бедра, они царапали, рвали кожу. Внезапно запульсировала и заныла рана, но он уже не обращал на это внимания.
Блейд относился к искусству любви с той же серьезностью, как и к другим занятиям. И сейчас он старался изо всех сил, памятуя, что ставкой в этой игре является его свобода, жизнь и успех дела. Он должен победить! Он не ослаблял натиска, невзирая на мольбы Пфиры о пощаде. Оргазм сотряс ее тело – раз, другой, третий, – но он не отступал. Женщина билась, потом замирала в изнеможении, стонала и хрипло вскрикивала – он не останавливался. Он знал, что эти минуты подарят ему власть – власть над Пфирой и ее страной; и чем бесспорней будет сейчас его победа, тем крепче – обретенное могущество
Он замер, выгибая спину, и со вздохом облегчения оросил ее лоно. Страсть излилась, экстаз прошел, изнуренные, бледные, они вытянулись на голубом покрывале, не в силах пошевелиться. Усталость обволакивала их, словно теплый невесомый туман, затягивая липкой пеленой сна
Блейд погладил Пфиру по плечу, и женщина, словно очнувшись, заговорила.
– Ты сокрушил меня, Блейд… Никогда бы не поверила – она вдруг прижалась к его плечу, шепнув: – Ты огромный, словно… словно жеребец!
Он понял, что победил! И теперь, когда ему выпал счастливый шанс, требовалось поскорее обратить победу в реальные милости. Из своего опыта Блейд знал, сколь многое может сделать женщина для человека, подарившего ей наслаждение. Но действовать надо осмотрительно и быстро. Он лежал на спине, все еще тяжело дыша; голова тайрины покоилась у него на плече, и сейчас не стоило нарушать эту идиллию. Нежно поглаживая покрытую испариной грудь Пфиры, Блейд сказал:
– Я хочу забрать во дворец Пелопса, моего слугу. Ты отдашь его мне, повелительница?
Черноволосая головка Пфиры переместилась ниже; теперь она лежала, прижимаясь щекой к животу Блейда и разглядывая его фаллос. Размеры сего органа внушали уважение, и, по-видимому, во всей Сарме не удалось бы отыскать второго такого же экземпляра. Тайрина робко погладила его ладошкой.
– В твоей стране, Блейд, все мужчины такие?
Он улыбнулся.
– Многие еще больше и сильнее меня, – в этих словах была определенная доля истины, хотя и в родном измерении он считался крупным мужчиной.
Пфира исполнилась благоговения. Она вновь погладила поникший фаллос, затем поцеловала его. Блейд, преисполнившись благих надежд, повторил.
– Так что насчет Пелопса?
Пфира равнодушно кивнула.
– Я не против. Бери его, если Крид с Экебусом что-нибудь оставили тебе.
Услышав эти слова, он едва не взорвался от ярости. Однако затеянный им водевиль не стоило превращать в трагедию, и Блейд спросил с наигранным удивлением:
– Вот как? Но я не понимаю, что нужно верховному жрецу и Стражу Побережья от моего слуги?
Никакого результата, эта тема ее не интересовала. Горячие губы Пфиры прижались к его щеке, но Блейд, на девять десятых поглощенный любовной игрой, оставшейся частью сознания продолжал рассчитывать течение своей интриги.
Много позже, когда порозовевшая тайрина блаженно вытянулась рядом, он сделал очередной ход. Пелопс… Речь опять шла о нем.
– Крид пришел ко мне и попросил отдать этого раба, – прижавшись к груди Блейда, недовольным тоном сказала Пфира. – Я согласилась. Почему бы и нет? Одним рабом больше, одним меньше… какая разница! И я отдала его Экебусу и Криду.
Странно! Теперь Блейд был уверен, что не ошибся. Когда тайрина упомянула имя фадранта, голос ее дрогнул. Пожалуй, в нем даже послышалась нежность… Очень странно! Он задумался. Еще одна загадка! Чем Экебус мог заслужить милость владычицы Сармы? Кто он для нее? Бывший любовник? Но почему тогда он жив? Ладно, впереди целая ночь, и он успеет это выяснить; сейчас следовало разобраться с Пелопсом. Блейд приподнялся на локте, изобразив возмущение.
– Но эти двое замучат моего слугу! Станут его пытать, расспрашивать обо мне… А бедняга ничего не знает! Кроме того, что я сам ему рассказал.
Пфира кончиками пальцев провела по рельефным мышцам его груди.
– Наверно, ты прав. Ну и что? Возьмешь другого слугу. Хоть сотню!
– Я привык к этому. И он… он не просто мой слуга. Приятель… почти друг.
– Тогда постараемся вернуть его, – тайрина потянулась к свисавшему над ложем шнурку колокольчика. – Или хотя бы его останки.
Она дернула витой шнур, дверь тут же приоткрылась, и в опочивальне возник слуга в спадающем до пола голубом балахоне. Не обращая внимания на свою наготу, Пфира что-то приказала ему, и слуга исчез.
Вероятно, оказанная милость требовала немедленного воздаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65