И если одни цветы оказывались помяты и раздавлены, другие пахли еще слаще, воздух снова удивлял голубизной, искрящейся свежестью. Только глинистая тропинка под моим окном совсем раскисала. Маленькие лужицы сверкали на жарком солнце. Краснозем высыхает медленно.
– Вам его доставили сегодня рано утром, хозяин, – говорила Амелия. – Хильда, давай его сюда.
Хильда подала мне увесистый конверт, на котором каллиграфическим почерком был написан адрес. В углу была приписка: «Срочно».
«Наверно, кто-то из наших соседей-отшельников, – подумал я. – И наверное, письмо для Антуанетты». Но увидев, что возле ступенек веранды стоит Батист, я не стал открывать конверт, а сунул его в карман и забыл о его существовании.
Этим утром я вышел из дома позднее обычного. Но когда я наконец оделся и вышел, то долго сидел у водопада, прикрыв глаза, испытывая дремоту, умиротворение. Сунув руку в карман за часами, я вдруг натолкнулся на конверт, вынул его и распечатал письмо.
«Дорогой сэр!
Я долго думал, прежде чем взяться за перо, но все же правда, как мне кажется, нужнее, чем утешительный обман. Вот что я считаю своим долгом сообщить вам.
Вам, конечно, говорили, что ваша жена родом из семейства Косвеев, а мистер Мейсон ее отчим. Но вы, наверное, не знаете, что за люди были эти самые Косвеи! Злобные, противные рабовладельцы из поколения в поколение. На Ямайке их все терпеть не могут! И на этом прекрасном острове, где, я надеюсь, вы приятно и с пользой проведете немало времени, их тоже не больно жалуют. Но, разумеется, вам не следует огорчаться из-за этого. Впрочем, их злобность не самое худшее. В этом семействе живет безумие – и передается по наследству. Старый Косвей умер, предварительно сойдя с ума, как в свое время и его отец.
Вы, естественно, зададитесь вопросами – во-первых, какие у меня могут быть на этот счет доказательства, и во-вторых, почему я, собственно, сую нос в ваши дела. Отвечаю. Я брат вашей жены. Сводный брат – у нас один отец, но разные матери. Наш папаша был бессовестный человек, и из всех его побочных отпрысков я самый нищий и самый несчастный.
Моя мать умерла, когда я был еще совсем маленьким. Меня воспитывала крестная. Старик давал на меня кое-какие деньги, хотя вовсе не любил меня. Нет, старый дьявол не питал ко мне теплых чувств. Когда я подрос, то понял это и часто думал: «Ничего, ничего. Погодите, мой час еще настанет». Можете навести справки у людей постарше, сэр, кое-кто прекрасно помнит его безобразия.
Когда умерла его первая супруга, старик быстро женился на другой. На молоденькой девице с острова Мартиника. Но ему уже было не до этого. С утра до ночи он был пьян. Пьян, как не знаю кто. И он допился до белой горячки. Умер в бреду, ругательски ругаясь и богохульствуя.
А потом наступило славное Освобождение! А с ним начались неприятности кое у кого из сильных и богатых. Никто не захотел ишачить на женщину с двумя детьми, и ее поместье Кулибри быстро пришло в упадок, как это случается тут повсюду, когда люди перестают работать до седьмого пота. У нее не было ни денег, ни друзей, потому как французы и англичане в этих местах ладят не лучше, чем кошка с собакой. Так повелось издавна. Убивай, стреляй, делай что хочешь…
С ней жили только женщина Кристофина с Мартиники и старик по имени Годфри, который был слишком глуп, чтобы понимать, что творится вокруг. Такая вот компания. Ну а та молодая женщина, миссис Косвей, была слишком испорчена и никчемна, чтобы как-то исправить положение дел. Она не в состоянии была рукой пошевелить, чтобы как-то себе помочь, и в общем скоро из нее полезло то безумие, которое живет во всех этих белых креолах и креолках. Короче, она замкнулась в своем поместье, ни с кем не виделась и не разговаривала. Если не верите, спросите у людей. А ее дочка Антуанетта, как только начала ходить, вообще пряталась, если видела кого-то чужого.
Мы все думали, что еще немного, и эта женщина сгинет в бездне – finis batt'e, как говорят у нас, что по-английски означает «конец сражению». Но нет, она еще раз выходит замуж. За богатого англичанина мистера Мейсона. Тут я мог бы много чего порассказать, но уж лучше промолчу. Говорят, он любил ее так, что, пожелай она мир на тарелочке, она бы его получила. Но все без толку!
Она становится все безумнее и безумнее, и в конце концов приходится держать ее под замком, потому как она пыталась убить собственного мужа. Впрочем, не из одного лишь безумия, но и по вредности характера.
Вот вам, сэр, мамаша вашей супруги. Вот вам ее папаша. Я уехал с Ямайки и не знаю, что стало с этой безумной женщиной. Одни говорят, что она умерла, другие это отрицают. Но мистер Мейсон очень привязался к этой самой Антуанетте и, когда умер, оставил ей по завещанию половину своих денег. Ну а я живу то здесь, то там, надеясь, что где-нибудь что-нибудь да перепадет. Потом вот оказалось, что возле Резни продается дом – очень дешево. И я его взял и купил. Новости доходят и до здешней глуши, и в один прекрасный день я узнал, что мистер Мейсон умер, а его семья решила выдать Антуанетту за молодого англичанина, который ничего про нее толком не знает. Тут я понял, что мой святой долг предупредить этого ничего не ведающего джентльмена: у нее плохая кровь – и по отцу, и по матери. Но они белые, а я цветной. Они богатые, а я бедный. Пока я думаю, что к чему, они все обставляют в два счета, благо вы еще толком не оправились от лихорадки и не можете ничего толком порасспросить. Верно это или нет, вы можете судить сами.
Затем вы появляетесь на этом острове, и мне становится понятно, какое бремя возложил на мои плечи Господь. И все же я колеблюсь, говорить правду или не стоит.
Говорят, вы молоды, красивы и добры к окружающим. Но еще я слышал, что ваша жена молода и хороша собой, как и ее мать, и что она вас просто околдовала. Она прямо-таки вошла вам в плоть и кровь. Она с вами ночью и днем. Но вы, достопочтенный джентльмен, знаете, что для настоящего брака этого мало. Это все недолговечно. Старый Мейсон тоже был околдован ее матерью, но глядите, что из этого вышло! Сэр, надеюсь, я предупредил вас вовремя, чтобы вы решали, что к чему.
Сэр, пожалуйста, не сочтите, что я все это сочинил. Зачем мне это нужно? Когда я уехал с Ямайки, то умел немного читать, писать и знал еще правила арифметики. Один добрый человек на Барбадосе стал учить меня. Он давал мне книги и велел читать Библию каждый день, и я узнал много всякой премудрости без труда. Он удивлялся, какой я способный. И все равно я человек невежественный. Но я не придумывал в этой истории ничего. Тут все святая истина.
Я сижу у окна, и мимо меня пролетают разные слова. С Божьей помощью я ловлю некоторые из них.
На это письмо я потратил неделю времени. Я не спал ночами, все думал, как лучше выразиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Вам его доставили сегодня рано утром, хозяин, – говорила Амелия. – Хильда, давай его сюда.
Хильда подала мне увесистый конверт, на котором каллиграфическим почерком был написан адрес. В углу была приписка: «Срочно».
«Наверно, кто-то из наших соседей-отшельников, – подумал я. – И наверное, письмо для Антуанетты». Но увидев, что возле ступенек веранды стоит Батист, я не стал открывать конверт, а сунул его в карман и забыл о его существовании.
Этим утром я вышел из дома позднее обычного. Но когда я наконец оделся и вышел, то долго сидел у водопада, прикрыв глаза, испытывая дремоту, умиротворение. Сунув руку в карман за часами, я вдруг натолкнулся на конверт, вынул его и распечатал письмо.
«Дорогой сэр!
Я долго думал, прежде чем взяться за перо, но все же правда, как мне кажется, нужнее, чем утешительный обман. Вот что я считаю своим долгом сообщить вам.
Вам, конечно, говорили, что ваша жена родом из семейства Косвеев, а мистер Мейсон ее отчим. Но вы, наверное, не знаете, что за люди были эти самые Косвеи! Злобные, противные рабовладельцы из поколения в поколение. На Ямайке их все терпеть не могут! И на этом прекрасном острове, где, я надеюсь, вы приятно и с пользой проведете немало времени, их тоже не больно жалуют. Но, разумеется, вам не следует огорчаться из-за этого. Впрочем, их злобность не самое худшее. В этом семействе живет безумие – и передается по наследству. Старый Косвей умер, предварительно сойдя с ума, как в свое время и его отец.
Вы, естественно, зададитесь вопросами – во-первых, какие у меня могут быть на этот счет доказательства, и во-вторых, почему я, собственно, сую нос в ваши дела. Отвечаю. Я брат вашей жены. Сводный брат – у нас один отец, но разные матери. Наш папаша был бессовестный человек, и из всех его побочных отпрысков я самый нищий и самый несчастный.
Моя мать умерла, когда я был еще совсем маленьким. Меня воспитывала крестная. Старик давал на меня кое-какие деньги, хотя вовсе не любил меня. Нет, старый дьявол не питал ко мне теплых чувств. Когда я подрос, то понял это и часто думал: «Ничего, ничего. Погодите, мой час еще настанет». Можете навести справки у людей постарше, сэр, кое-кто прекрасно помнит его безобразия.
Когда умерла его первая супруга, старик быстро женился на другой. На молоденькой девице с острова Мартиника. Но ему уже было не до этого. С утра до ночи он был пьян. Пьян, как не знаю кто. И он допился до белой горячки. Умер в бреду, ругательски ругаясь и богохульствуя.
А потом наступило славное Освобождение! А с ним начались неприятности кое у кого из сильных и богатых. Никто не захотел ишачить на женщину с двумя детьми, и ее поместье Кулибри быстро пришло в упадок, как это случается тут повсюду, когда люди перестают работать до седьмого пота. У нее не было ни денег, ни друзей, потому как французы и англичане в этих местах ладят не лучше, чем кошка с собакой. Так повелось издавна. Убивай, стреляй, делай что хочешь…
С ней жили только женщина Кристофина с Мартиники и старик по имени Годфри, который был слишком глуп, чтобы понимать, что творится вокруг. Такая вот компания. Ну а та молодая женщина, миссис Косвей, была слишком испорчена и никчемна, чтобы как-то исправить положение дел. Она не в состоянии была рукой пошевелить, чтобы как-то себе помочь, и в общем скоро из нее полезло то безумие, которое живет во всех этих белых креолах и креолках. Короче, она замкнулась в своем поместье, ни с кем не виделась и не разговаривала. Если не верите, спросите у людей. А ее дочка Антуанетта, как только начала ходить, вообще пряталась, если видела кого-то чужого.
Мы все думали, что еще немного, и эта женщина сгинет в бездне – finis batt'e, как говорят у нас, что по-английски означает «конец сражению». Но нет, она еще раз выходит замуж. За богатого англичанина мистера Мейсона. Тут я мог бы много чего порассказать, но уж лучше промолчу. Говорят, он любил ее так, что, пожелай она мир на тарелочке, она бы его получила. Но все без толку!
Она становится все безумнее и безумнее, и в конце концов приходится держать ее под замком, потому как она пыталась убить собственного мужа. Впрочем, не из одного лишь безумия, но и по вредности характера.
Вот вам, сэр, мамаша вашей супруги. Вот вам ее папаша. Я уехал с Ямайки и не знаю, что стало с этой безумной женщиной. Одни говорят, что она умерла, другие это отрицают. Но мистер Мейсон очень привязался к этой самой Антуанетте и, когда умер, оставил ей по завещанию половину своих денег. Ну а я живу то здесь, то там, надеясь, что где-нибудь что-нибудь да перепадет. Потом вот оказалось, что возле Резни продается дом – очень дешево. И я его взял и купил. Новости доходят и до здешней глуши, и в один прекрасный день я узнал, что мистер Мейсон умер, а его семья решила выдать Антуанетту за молодого англичанина, который ничего про нее толком не знает. Тут я понял, что мой святой долг предупредить этого ничего не ведающего джентльмена: у нее плохая кровь – и по отцу, и по матери. Но они белые, а я цветной. Они богатые, а я бедный. Пока я думаю, что к чему, они все обставляют в два счета, благо вы еще толком не оправились от лихорадки и не можете ничего толком порасспросить. Верно это или нет, вы можете судить сами.
Затем вы появляетесь на этом острове, и мне становится понятно, какое бремя возложил на мои плечи Господь. И все же я колеблюсь, говорить правду или не стоит.
Говорят, вы молоды, красивы и добры к окружающим. Но еще я слышал, что ваша жена молода и хороша собой, как и ее мать, и что она вас просто околдовала. Она прямо-таки вошла вам в плоть и кровь. Она с вами ночью и днем. Но вы, достопочтенный джентльмен, знаете, что для настоящего брака этого мало. Это все недолговечно. Старый Мейсон тоже был околдован ее матерью, но глядите, что из этого вышло! Сэр, надеюсь, я предупредил вас вовремя, чтобы вы решали, что к чему.
Сэр, пожалуйста, не сочтите, что я все это сочинил. Зачем мне это нужно? Когда я уехал с Ямайки, то умел немного читать, писать и знал еще правила арифметики. Один добрый человек на Барбадосе стал учить меня. Он давал мне книги и велел читать Библию каждый день, и я узнал много всякой премудрости без труда. Он удивлялся, какой я способный. И все равно я человек невежественный. Но я не придумывал в этой истории ничего. Тут все святая истина.
Я сижу у окна, и мимо меня пролетают разные слова. С Божьей помощью я ловлю некоторые из них.
На это письмо я потратил неделю времени. Я не спал ночами, все думал, как лучше выразиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39