– А это мысль. Как ты думаешь, это сложно?
– Если ты о том, чтобы переклеить обои, то думаю, все просто. Могу помочь, если это потребуется.
– Нет! – Судя по тому, как заблестели у Тиши глаза, ее уже захватила новая идея. – Я сделаю это сама, собственными руками – hand made! Кто еще сможет похвастаться таким дизайном?
Какая же она все-таки красивая.
Тиша изменилась с тех пор, как ушла от Ромы: забросила свои салоны красоты, солярий, своих старых подруг, давно не покупала себе новой одежды, ходит в обычных джинсах, волосы собирает в хвост, но при этом она не потеряла ни капли своей привлекательности, только, кажется, еще больше похорошела. Она почти не пьет теперь, спит по ночам, пусть скудно, но хотя бы регулярно питается – вот что значит, когда находишь нужного человека. Даже Рома и его отец, несмотря на все ее опасения, совсем ее не донимают.
– Я ведь показала Лёне свои стихи, – поделилась она со мной за обедом. Лёня – это ее новый друг.
– Правда? И как он к ним отнесся?
– Ему очень понравились, – сказала она, расплывшись улыбкой.
– Ну вот видишь! – воскликнула я.
Приятно видеть ее такой счастливой. Я по-прежнему против красного цвета в спальне, но готова простить ей даже это, если такая перемена поможет ей оставаться в теперешнем настроении.
Две недели ушли у Тиши на то, чтобы переклеить две стены в спальне.
Для начала она накупила кучу очень нужных вещей: кисточки, три разных вида обойного клея, стремянку, шпатель, по нескольку пар перчаток резиновых и хлопчатобумажных, пластиковое десятилитровое ведро, рулетку, две линейки – тридцать и пятьдесят сантиметров, набор простых карандашей и два цветных маркера. Потом долго и придирчиво выбирала сами обои: одни не подходили по оттенку, другие по фактуре, третьи были с рисунком, а четвертые – подозрительно дешевые. Наконец в невероятных муках выбор был остановлен на итальянских обоях не просто красного, а пурпурного цвета, и купленные рулоны оказались дома.
К счастью, стены в спальне ниже, чем в гостиной с огромными окнами, но даже их высоты хватило Тише, чтобы в процессе работы выругаться не один десяток раз. И все-таки, несмотря на чертыхания, она за все это время ни разу не позволила мне ей помочь, настаивая на том, что все должна сделать сама. Дело продвигалось медленно, местами кривовато, но Тиша все равно была очень довольна.
В один из вечеров перед моим уходом она вдруг спросила, что бы я ей посоветовала почитать.
– А что тебе интересно? – поинтересовалась я.
Она неопределенно пожала плечами.
– Ты вообще хоть что-нибудь читала? – пыталась понять я.
– Конечно, читала. Детективы, романы, «Войну и мир», например.
– Все четыре тома? – изумилась я.
– А что такого? Да, все четыре тома. По-моему, его все читали, разве нет?
– Я не читала, – призналась я.
– Ты шутишь. – Тиша посмотрела на меня с недоверием.
– Вовсе нет. Так может, тогда тебе почитать классику?
– Что-то я не заметила у Лёни никакой классики.
– Я могу тебе принести, кажется, у Лары было что-то.
– Кто это?
Странно, мы с ней уже столько общаемся, и я еще ни разу не говорила с ней о тете.
– Моя тетя, она меня вырастила.
– А, понятно… Посмотри, пожалуйста.
– Посмотрю, – улыбнулась я. – Хорошего тебе вечера.
Но Тиша уже снова взялась за пилочку для ногтей и ничего мне не ответила.
– Как? – услышала я за стеной расстроенный голос Тиши. – Значит, мы и сегодня никуда не пойдем?
Два дня назад она приостановила ремонт, сказав, что ей нужно немного отдохнуть. Я принесла для нее «Гранатовый браслет» Куприна и «Отцов и детей» Тургенева, которые нашла в тетиной библиотеке, и все это время она провела за их чтением, почти закончив обе к сегодняшнему утру.
– В ресторан поужинать? Нет, мы, конечно, можем и поужинать, – неуверенно протянула Тиша, – а потом в клуб, давай?.. Ты такой классный! – взвизгнула она и, судя по звуку, соскочила с места. – Тогда встречаемся в девять. Обожаю тебя, пусик!.. Хорошо-хорошо, не буду тебя так называть, прости. До встречи, любимый! – пропела она.
Через несколько секунд Тиша ворвалась ко мне на кухню, где я готовила ужин.
Я сама ни разу не видела, чтобы приготовленную мной в этом доме еду кто-то ел, но каждое утро находила в раковине грязные тарелки и опорожненные кастрюли и сковородки, из чего могла все-таки сделать вывод, что мой труд кем-то востребован. Поэтому мне нравилось готовить у моих новых хозяев, в отличие от Роминого дома, где часто приготовленное приходилось просто выбрасывать, – ведь Тиша обычно ограничивалась кофе и сигаретами, а Рома перекусывал у себя в клубе или еще где-нибудь.
– Даша, где мой спортивный костюм? – спросила Тиша. – Мне нужно срочно привести себя в форму: у меня сегодня свидание!
– Висит в шкафу.
– Ты такая умница!
Она вдруг кинулась ко мне и, на секунду обняв, поцеловала в щеку.
– М-м-м, как вкусно пахнет! – принюхалась она.
– Поешь?
На ее лице отразилось секундное колебание.
– Нет, мне же на тренировку. Может, вечером! – крикнула она уже из коридора.
Как же, добродушно усмехнулась я, вечером же в ресторан. Ну ничего, другие съедят.
Я заметила, что счастливо улыбаюсь во весь рот.
* * *
Мне снова приснилось, как будто я высоко-высоко, так высоко, что от страха сводит где-то в горле, так что ни закричать, ни попросить о помощи, а в это время все шатается и валится под ногами, и вот-вот оборвется последнее, на что ты еще хоть как-то опираешься, и вдруг оно действительно обрывается, и вот он, миг перед падением: сердце подскакивает к горлу, и ты понимаешь – все, это конец. Ты еще жив, но уже больше нет никакой надежды. Ужас, чистый, концентрированный ужас.
В это мгновение я просыпаюсь.
Эти сны никогда не повторяются буквально, но они всегда возвращаются. Не знаю, что это значит, на самом деле я никогда не боялась высоты, и в моей жизни никогда не было ситуации, которая могла бы вызвать подобный страх. Самое странное то, что теперь, после всех этих снов, я действительно начинаю ее бояться.
И еще, несмотря на то что эти сны такие страшные, они еще обычно очень красивые. Сегодня я переживала свой страх высоты над океаном – синим, волнующимся. Ему было все равно, упаду я или нет, но он готов был принять меня.
Вчера я обнаружила в квартире новый предмет, точнее четыре предмета: графические работы одной серии, забранные в плоские стеклянные рамки, в каких подобные вещи вывешивают на выставках. Они лежали стопкой на журнальном столике, и мне пришлось их поднять, чтобы навести порядок на столе, заваленном, как всегда, кучей журналов и газет, но, взявшись за эти картины, я уже не могла так просто выпустить их из рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45