Там он и живет. Там он и погибает, сказала жена, и Ключарев не мог не отметить, что его удачи и неудачи Алимушкина по-прежнему идут бок о бок.
На следующий вечер по телефону пришла еще но вость: беда не ходит одна - Алимушкина выгнали с ра боты. Он что-то там напутал или что-то сделал не так и в придачу выбросил важные бумаги в корзинку для му сора. Они вполне могли отдать его под суд, но пожале ли. Они его просто выгнали. Дело было, по-видимому, не в важных бумагах и не в корзинке для мусора,- вя лость и бездеятельность Алимушкина осточертели уже всем и каждому, а капля переполнила чашу.
- Чем же он живет? - спросил Ключарев. Он не имел в виду духовный мир Алимушкина. Он имел в виду - на какие деньги.
- Не знаю,- ответила жена. И именно потому, что не знала, она попросила Ключарева зайти к Алимушкину и еще раз проведать. Зайди, сказала, ну что тебе сто ит. И напомнила: когда-то давно они вместе видели Али мушкина в какой-то компании, и Алимушкин был самый живой среди всех, он был такой остроумный и блестя щий.
Ключарев спросил у жены:
- А если бы он не был остроумный и блестящий, ты бы его сейчас - когда он в беде - не жалела?
- Не знаю.
Ключарев тут же отметил это неуверенное "не знаю" и не без удовольствия сказал:
- А ведь это плохо, моя радость. Ты жалеешь из бранных.
Однако женским чутьем она и тут нашла выход. Она ответила:
- Не знаю... Если бы он не был остроумным и блес тящим, он был бы каким-то еще. Например, тихим и сентиментальным - такого человека тоже жалко.
И уже утром зам предложил ему стать начальником отдела. Зам предложил это просто и без всяких условий, а Ключарев отказался - он ответил, что не хочет спихи вать начальника, с которым плохо ли, хорошо ли, одна ко много лет работал вместе. Это было правдой. Однако еще большей правдой было то, что Ключарев не хотел сейчас суетиться - он и без того чувствовал, что он в полосе везения и что блага от него не уйдут. У него было ясное, хотя и необъяснимое ощущение, что кто-то свыше крепко и уверенно натянул вожжи и правит вмес то него, Ключарева, и, уж разумеется, этот, который свыше, промаху не даст, он свое дело знает.
- Странно,- переспросил зам,- значит, не хотите быть начальником отдела? Боитесь ответственности?
- Да, без хлопот легче. Я и так много работаю.
- Мы это знаем.
- Я много работаю, а большего пока не хочу. - Клю чарев позволил себе отвечать резко. Он словно пробо вал и проверял на прочность свою удачу. В конце кон цов, он завтра может сказать: а вот теперь хочу. Дозрел. Согласен.
Он пришел к Алимушкину. Первое, что он спро сил,- как это, друг милый, ты попал в такую конуру? Зачем соглашался разменивать квартиру?.. Алимушкин не ответил. Выглядел Алимушкин плохо. Он был вял и бездеятелен и явно нездоров. Он промямлил, вглядыва ясь в лицо Ключарева:
- Я... вас не помню.
Потом отвернулся и стал смотреть куда-то в сторону. В точку.
- Помнишь не помнишь - какая разница. Как ты со гласился жить в такой конуре?
Алимушкин не ответил. Мозг его работал с некото рым запозданием. Он только-только сообразил и при помнил лицо гостя:
- Вы... Ключарев?
- Да.
Ключарев тем временем огляделся. Он, в общем, знал, что вялый Алимушкин разменялся не лучшим об разом, но он и думать не думал, что живого человека могут запихнуть в такую дыру. Комнатушка была мала, ободрана, вся в потеках и без мебели. Поржавевшая кровать да стол. Да один стул. В соседней комнате, как выяснилось, жил одинокий старик, у старика была такая же жуткая комната. Старик был болен, необщителен и глух как пень.
- Он и на кухне со мной не здоровается,- вялым го лосом сообщил Алимушкин. - Молчит.
- Ты тоже не слишком говорлив.
- Да...
Пауза получилась долгая и тягостная.
- Так и живешь?
Он кивнул - да...
- Куда-нибудь ходишь?
- Никуда.
- Но, прости, на какие деньги ты ешь и пьешь?
- Остались какие-то рубли. Я их доедаю.
- А дальше?
Пауза получилась еще более долгая. Наконец Али мушкин вместо ответа тихо сказал:
- Я,- и он посмотрел на Ключарева (не станет ли тот смеяться),- я шахматами занимаюсь...
Ключарев не засмеялся, он сказал:
- Это хорошо.
- Вот. - Алимушкин показал глазами на маленькие шахматы. Доска была потертая. Фигурки были расстав лены. - Я когда-то играл. В детстве...
- А с кем играешь?
- Ни с кем. Я так... Сам с собой. Анализирую.
Ключарев предложил сыграть, говорить было не о чем. Алимушкин играл очень слабо. Ключарев сыграл с ним несколько партий и ушел. Настроение было парши вое: Ключареву было бы легче, если б Алимушкин иг рал хотя бы средне.
3
Случилась там и такая минута - это была минута особенная. В одну из тягостных пауз Ключарев подумал: как же это так вышло, что жизнь человеческая пошла под откос ни с того ни с сего?.. Ключарев был неглуп и понимал, что случившееся с одним может случиться и с другим. Люди именно так и рождаются. Люди именно так и умирают... Он спросил Алимушкина:
- Скажи, как с тобой все это стряслось?
Алимушкин молчал, он не совсем понимал, о чем речь. Но потом постарался понять (на лице его было за метно усилие) и ответил Ключареву: нет, ничего особен ного не случилось и не произошло, почувствовал, что погибаю, вот и все.
- Это началось, когда ушла жена?
- Нет... Раньше.
- А-а,- как бы оживился Ключарев,- это началось у тебя с неприятностей на работе.
- Нет...
- С чего же началось?
- Не помню.
Ключарев проявил нетерпение. Несколько раздра женно он заговорил:
- Но не может же все рушиться ни с того ни с сего. Вспомни. Напряги память. Это и мне важно. Это и вся кому важно - с чего началось?
Алимушкин потер лоб. Поморщился:
- Нет... не помню.
Пора было уходить, потому что пауза теперь шла за паузой. Ключарев поискал там и сям взглядом - чайник был. Но в баночке рядом было так мало заварки, что о чае он не заикнулся. Вот тут он и предложил Алимушкину сыграть в шахматы. Ключарев легко выиграл раз, другой и третий. И поднялся, чтоб уйти.
- Пока...
Алимушкин тупо смотрел перед собой. Потом вяло потянулся за ручкой он хотел записать последнюю партию и поискать свои ошибки.
- Говорят, это полезно,- промямлил он.
Он именно так и промямлил: "Говорят, это полез но",- и эти слова, подчеркивая его общую куда большую бесполезность и пустоту, повисли в ушах у Ключарева. Слова были неотвязны. И потому, когда Ключарев пришел домой, он решил не говорить жене правды. Это удалось без труда, потому что жена была занята сыном и дочкой - она вправляла детям мозги за какие-то прегрешения. Ключарев сказал как бы между прочим:
- Был у Алимушкина. Ты знаешь - он совсем не так плох. Разговорчив. И совершенно спокоен.
- Да?
- Он решил всерьез заняться шахматами. Чуть ли не посвятить себя им.
- Слава богу, я за него рада.
- Скоро мы услышим о гроссмейстере Алимушкине.
Когда тебя слушают непридирчиво, говорить легко.
1 2 3 4 5 6 7
На следующий вечер по телефону пришла еще но вость: беда не ходит одна - Алимушкина выгнали с ра боты. Он что-то там напутал или что-то сделал не так и в придачу выбросил важные бумаги в корзинку для му сора. Они вполне могли отдать его под суд, но пожале ли. Они его просто выгнали. Дело было, по-видимому, не в важных бумагах и не в корзинке для мусора,- вя лость и бездеятельность Алимушкина осточертели уже всем и каждому, а капля переполнила чашу.
- Чем же он живет? - спросил Ключарев. Он не имел в виду духовный мир Алимушкина. Он имел в виду - на какие деньги.
- Не знаю,- ответила жена. И именно потому, что не знала, она попросила Ключарева зайти к Алимушкину и еще раз проведать. Зайди, сказала, ну что тебе сто ит. И напомнила: когда-то давно они вместе видели Али мушкина в какой-то компании, и Алимушкин был самый живой среди всех, он был такой остроумный и блестя щий.
Ключарев спросил у жены:
- А если бы он не был остроумный и блестящий, ты бы его сейчас - когда он в беде - не жалела?
- Не знаю.
Ключарев тут же отметил это неуверенное "не знаю" и не без удовольствия сказал:
- А ведь это плохо, моя радость. Ты жалеешь из бранных.
Однако женским чутьем она и тут нашла выход. Она ответила:
- Не знаю... Если бы он не был остроумным и блес тящим, он был бы каким-то еще. Например, тихим и сентиментальным - такого человека тоже жалко.
И уже утром зам предложил ему стать начальником отдела. Зам предложил это просто и без всяких условий, а Ключарев отказался - он ответил, что не хочет спихи вать начальника, с которым плохо ли, хорошо ли, одна ко много лет работал вместе. Это было правдой. Однако еще большей правдой было то, что Ключарев не хотел сейчас суетиться - он и без того чувствовал, что он в полосе везения и что блага от него не уйдут. У него было ясное, хотя и необъяснимое ощущение, что кто-то свыше крепко и уверенно натянул вожжи и правит вмес то него, Ключарева, и, уж разумеется, этот, который свыше, промаху не даст, он свое дело знает.
- Странно,- переспросил зам,- значит, не хотите быть начальником отдела? Боитесь ответственности?
- Да, без хлопот легче. Я и так много работаю.
- Мы это знаем.
- Я много работаю, а большего пока не хочу. - Клю чарев позволил себе отвечать резко. Он словно пробо вал и проверял на прочность свою удачу. В конце кон цов, он завтра может сказать: а вот теперь хочу. Дозрел. Согласен.
Он пришел к Алимушкину. Первое, что он спро сил,- как это, друг милый, ты попал в такую конуру? Зачем соглашался разменивать квартиру?.. Алимушкин не ответил. Выглядел Алимушкин плохо. Он был вял и бездеятелен и явно нездоров. Он промямлил, вглядыва ясь в лицо Ключарева:
- Я... вас не помню.
Потом отвернулся и стал смотреть куда-то в сторону. В точку.
- Помнишь не помнишь - какая разница. Как ты со гласился жить в такой конуре?
Алимушкин не ответил. Мозг его работал с некото рым запозданием. Он только-только сообразил и при помнил лицо гостя:
- Вы... Ключарев?
- Да.
Ключарев тем временем огляделся. Он, в общем, знал, что вялый Алимушкин разменялся не лучшим об разом, но он и думать не думал, что живого человека могут запихнуть в такую дыру. Комнатушка была мала, ободрана, вся в потеках и без мебели. Поржавевшая кровать да стол. Да один стул. В соседней комнате, как выяснилось, жил одинокий старик, у старика была такая же жуткая комната. Старик был болен, необщителен и глух как пень.
- Он и на кухне со мной не здоровается,- вялым го лосом сообщил Алимушкин. - Молчит.
- Ты тоже не слишком говорлив.
- Да...
Пауза получилась долгая и тягостная.
- Так и живешь?
Он кивнул - да...
- Куда-нибудь ходишь?
- Никуда.
- Но, прости, на какие деньги ты ешь и пьешь?
- Остались какие-то рубли. Я их доедаю.
- А дальше?
Пауза получилась еще более долгая. Наконец Али мушкин вместо ответа тихо сказал:
- Я,- и он посмотрел на Ключарева (не станет ли тот смеяться),- я шахматами занимаюсь...
Ключарев не засмеялся, он сказал:
- Это хорошо.
- Вот. - Алимушкин показал глазами на маленькие шахматы. Доска была потертая. Фигурки были расстав лены. - Я когда-то играл. В детстве...
- А с кем играешь?
- Ни с кем. Я так... Сам с собой. Анализирую.
Ключарев предложил сыграть, говорить было не о чем. Алимушкин играл очень слабо. Ключарев сыграл с ним несколько партий и ушел. Настроение было парши вое: Ключареву было бы легче, если б Алимушкин иг рал хотя бы средне.
3
Случилась там и такая минута - это была минута особенная. В одну из тягостных пауз Ключарев подумал: как же это так вышло, что жизнь человеческая пошла под откос ни с того ни с сего?.. Ключарев был неглуп и понимал, что случившееся с одним может случиться и с другим. Люди именно так и рождаются. Люди именно так и умирают... Он спросил Алимушкина:
- Скажи, как с тобой все это стряслось?
Алимушкин молчал, он не совсем понимал, о чем речь. Но потом постарался понять (на лице его было за метно усилие) и ответил Ключареву: нет, ничего особен ного не случилось и не произошло, почувствовал, что погибаю, вот и все.
- Это началось, когда ушла жена?
- Нет... Раньше.
- А-а,- как бы оживился Ключарев,- это началось у тебя с неприятностей на работе.
- Нет...
- С чего же началось?
- Не помню.
Ключарев проявил нетерпение. Несколько раздра женно он заговорил:
- Но не может же все рушиться ни с того ни с сего. Вспомни. Напряги память. Это и мне важно. Это и вся кому важно - с чего началось?
Алимушкин потер лоб. Поморщился:
- Нет... не помню.
Пора было уходить, потому что пауза теперь шла за паузой. Ключарев поискал там и сям взглядом - чайник был. Но в баночке рядом было так мало заварки, что о чае он не заикнулся. Вот тут он и предложил Алимушкину сыграть в шахматы. Ключарев легко выиграл раз, другой и третий. И поднялся, чтоб уйти.
- Пока...
Алимушкин тупо смотрел перед собой. Потом вяло потянулся за ручкой он хотел записать последнюю партию и поискать свои ошибки.
- Говорят, это полезно,- промямлил он.
Он именно так и промямлил: "Говорят, это полез но",- и эти слова, подчеркивая его общую куда большую бесполезность и пустоту, повисли в ушах у Ключарева. Слова были неотвязны. И потому, когда Ключарев пришел домой, он решил не говорить жене правды. Это удалось без труда, потому что жена была занята сыном и дочкой - она вправляла детям мозги за какие-то прегрешения. Ключарев сказал как бы между прочим:
- Был у Алимушкина. Ты знаешь - он совсем не так плох. Разговорчив. И совершенно спокоен.
- Да?
- Он решил всерьез заняться шахматами. Чуть ли не посвятить себя им.
- Слава богу, я за него рада.
- Скоро мы услышим о гроссмейстере Алимушкине.
Когда тебя слушают непридирчиво, говорить легко.
1 2 3 4 5 6 7