Она покачала седой головой.
— Я подумала, что если вы увидите Дэвида, то могли бы сказать ему, где находится его прабабка. Но не знаю. У меня есть решительно все. За пребывание здесь я плачу шестьсот долларов в месяц. Скажите ему обо мне, только если он сам спросит. Не хочу, чтобы Джаспер опять сел мне на шею. Или Лорел. Она была славной девушкой, но тоже оказалась неблагодарной. Я взяла ее к себе в дом и сделала для нее все, что могла, а она повернулась ко мне спиной.
— Лорел тоже была вашей родственницей?
— Нет. Она из Техаса. В ней был заинтересован один очень богатый человек. Он и прислал ее к нам.
— Не понимаю.
— Вам и не нужно ничего понимать. Про Лорел я не буду вам говорить ничего плохого. Она хоть и не была мне ни дочерью, ни внучкой, но любила я ее больше, чем кого-либо из них.
Она перешла на шепот. Прошлое залило комнату, словно прилив, весь состоящий из шепота. Я встал и попрощался. Элма Краг подала мне свою сухую ладошку с увеличенными суставами.
— Когда будете выходить, сделайте, пожалуйста, звук погромче. Послушаю лучше, как другие говорят.
Я прибавил громкость и закрыл за собой дверь. Когда я дошел до середины коридора, за другой дверью какой-то старик воскликнул дребезжащим голосом:
— Пожалуйста, не режьте меня!
Старик распахнул дверь и выскочил в коридор. Его обнаженное тело походило на удлиненное яйцо. Обхватив меня руками, он прижался своей почти лысой головой к моему солнечному сплетению.
— Не давайте им резать меня. Скажите им, чтобы не резали, мамочка!
Хотя поблизости никого не было, я сказал, чтобы его не резали. Старичок тут же отпустил меня и вернулся в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Глава 20
В приемной количество беженцев, пострадавших в результате войны поколений, сократилось до шести человек. Пожилой санитар спокойно провожал их по своим комнатам.
— Пора спать, друзья, — говорил он.
Во входных дверях показался Джек Флейшер. По глазам и по выражению лица было видно, что он устал и выпивши.
— Я хотел бы видеть миссис Краг, — обратился он к санитару.
— Сожалею, сэр, но время посещений истекло.
— У меня важное дело.
— Ничем не могу помочь, сэр. Решения здесь принимаю не я. Управляющий сейчас в Чикаго, на конференции.
— Можешь мне это не объяснять. Я представитель закона.
Флейшер говорил уже на повышенных тонах. Лицо его налилось кровью. Пошарив в карманах, он вытащил полицейский жетон и предъявил его санитару.
— Это не имеет значения, сэр. Я исполняю то, что мне приказано.
Без всякого предупреждения Флейшер ударил санитара раскрытой ладонью. Тот упал и тут же поднялся. Одна половина его лица стала красной, другая — белой, как мел. Старики молча наблюдали за происходящим. Подобно настоящим беженцам, применения физической силы они боялись больше всего на свете.
Я зашел сзади и захватил шею Флейшера в замок. Он был здоровенный и сильный. Иначе мне было его никак не удержать.
— Это ваш друг? — спросил меня санитар.
— Нет.
Однако в известном смысле Флейшер принадлежал мне. Я вывел его во двор и отпустил. Он выхватил пистолет.
— Ты арестован, — объявил он.
— За что? За предотвращение драки?
— Оказание сопротивления полиции при исполнении служебных обязанностей. — Глаза его сверкали, он говорил, брызжа слюной. Пистолет у него был, похоже, тридцать восьмого калибра — достаточно, чтобы проделать во мне приличную дырку.
— Опомнись, Джек, и убери свою пушку. Ты за пределами своего округа, и здесь есть свидетели.
Санитар и его подопечные наблюдали за нами с порога. Джек Флейшер обернулся и посмотрел на них. Ногой я вышиб у него пистолет и успел подхватить его с земли, когда тот бросился за ним. Стоя на карачках, как человек, превратившийся в собаку, он пролаял мне:
— Я тебя упеку за это. Я — полицейский.
— Вот и веди себя соответственно.
К нам подошел санитар. Боковым зрением я увидел лишь, как ко мне приближается что-то бесформенное беловатого цвета. Все внимание я сосредоточил на Флейшере, который поднимался с земли. Санитар обратился ко мне:
— Мы не хотим неприятностей. Вызову-ка я лучше полицию, а?
— В этом нет необходимости. Что скажешь, Джек?
— Черт подери, я и есть полиция.
— А я вообще-то слышал, что ты уже в отставке.
— Кто ты такой, черт возьми? — Флейшер со злостью посмотрел на меня. Его глаза желтовато посвечивали в полутьме.
— Частный детектив с лицензией. Фамилия — Арчер.
— Если не хочешь расстаться со своей лицензией, верни пистолет. — Он протянул свою здоровенную, поросшую рыжими волосами ручищу.
— Сначала лучше поговорим, Джек. Тебе лучше бы извиниться перед человеком, которого ты ударил.
Флейшер болезненно скривил рот. Просить прощения — это для испорченного бывшего полицейского самое непривычное и потому жестокое наказание.
— Извиняюсь, — выдавил он, не глядя на санитара.
— Пожалуйста, — ответил тот и, повернувшись, с достоинством удалился. Стоящие на ступеньках старики двинулись за ним. Дверь лязгнула замками.
Флейшер и я направились к своим машинам. В узком пространстве между ними мы стояли лицом друг к другу, опираясь каждый на свою машину.
— Мой пистолет, — напомнил он мне.
Пистолет находился у меня в кармане.
— Поговорим сначала. Чем сейчас занимаешься, Джек?
— Работаю над одним старым делом, несчастный случай со смертельным исходом, который произошел несколько лет назад.
— Если ты знаешь, что это был несчастный случай, чего ради было его поднимать?
— Я никогда не закрывал его. Люблю все доводить до конца.
Он говорил уклончиво, лишь в общем, избегая вдаваться в детали. Я попытался «помочь» ему:
— Ты знаешь Джаспера Блевинса?
— Нет. Ни разу не встречал такого, — спокойно ответил он.
— Но знал его жену Лорел.
— Может, и знал. Но не настолько хорошо, как некоторые думают.
— Почему ты не предъявил ей для опознания труп мужа?
Ответил он не сразу. Наконец спросил меня:
— Записываешь наш разговор на пленку?
— Нет.
— Отойди-ка от своей машины, а, приятель.
Мы пошли с ним по дорожке. Пинии, образующие своими кронами сплошную арку, словно бы приближали к нам сужающийся свод ночного неба. В почти кромешной тьме Флейшер стал более словоохотливым:
— Я признаю, что допустил ошибку пятнадцать лет назад. Но это единственный промах, который я готов признать. Не собираюсь разгребать всю эту грязь и разбрасывать ее у себя на собственном крыльце.
— В чем заключалась ошибка, Джек?
— Я поверил этой бабе.
— Лорел говорила, что человек, погибший под колесами поезда, не ее муж?
— Она много чего наговорила. И, в основном, все врала. Надула меня здорово.
— Нельзя во всем винить ее. Опознание тела входило в твои обязанности.
— Не надо говорить мне о моих обязанностях. За те тридцать лет, что я проработал в управлении шерифа, под колесами поездов в нашем округе погибла едва ли не сотня бродяг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Я подумала, что если вы увидите Дэвида, то могли бы сказать ему, где находится его прабабка. Но не знаю. У меня есть решительно все. За пребывание здесь я плачу шестьсот долларов в месяц. Скажите ему обо мне, только если он сам спросит. Не хочу, чтобы Джаспер опять сел мне на шею. Или Лорел. Она была славной девушкой, но тоже оказалась неблагодарной. Я взяла ее к себе в дом и сделала для нее все, что могла, а она повернулась ко мне спиной.
— Лорел тоже была вашей родственницей?
— Нет. Она из Техаса. В ней был заинтересован один очень богатый человек. Он и прислал ее к нам.
— Не понимаю.
— Вам и не нужно ничего понимать. Про Лорел я не буду вам говорить ничего плохого. Она хоть и не была мне ни дочерью, ни внучкой, но любила я ее больше, чем кого-либо из них.
Она перешла на шепот. Прошлое залило комнату, словно прилив, весь состоящий из шепота. Я встал и попрощался. Элма Краг подала мне свою сухую ладошку с увеличенными суставами.
— Когда будете выходить, сделайте, пожалуйста, звук погромче. Послушаю лучше, как другие говорят.
Я прибавил громкость и закрыл за собой дверь. Когда я дошел до середины коридора, за другой дверью какой-то старик воскликнул дребезжащим голосом:
— Пожалуйста, не режьте меня!
Старик распахнул дверь и выскочил в коридор. Его обнаженное тело походило на удлиненное яйцо. Обхватив меня руками, он прижался своей почти лысой головой к моему солнечному сплетению.
— Не давайте им резать меня. Скажите им, чтобы не резали, мамочка!
Хотя поблизости никого не было, я сказал, чтобы его не резали. Старичок тут же отпустил меня и вернулся в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Глава 20
В приемной количество беженцев, пострадавших в результате войны поколений, сократилось до шести человек. Пожилой санитар спокойно провожал их по своим комнатам.
— Пора спать, друзья, — говорил он.
Во входных дверях показался Джек Флейшер. По глазам и по выражению лица было видно, что он устал и выпивши.
— Я хотел бы видеть миссис Краг, — обратился он к санитару.
— Сожалею, сэр, но время посещений истекло.
— У меня важное дело.
— Ничем не могу помочь, сэр. Решения здесь принимаю не я. Управляющий сейчас в Чикаго, на конференции.
— Можешь мне это не объяснять. Я представитель закона.
Флейшер говорил уже на повышенных тонах. Лицо его налилось кровью. Пошарив в карманах, он вытащил полицейский жетон и предъявил его санитару.
— Это не имеет значения, сэр. Я исполняю то, что мне приказано.
Без всякого предупреждения Флейшер ударил санитара раскрытой ладонью. Тот упал и тут же поднялся. Одна половина его лица стала красной, другая — белой, как мел. Старики молча наблюдали за происходящим. Подобно настоящим беженцам, применения физической силы они боялись больше всего на свете.
Я зашел сзади и захватил шею Флейшера в замок. Он был здоровенный и сильный. Иначе мне было его никак не удержать.
— Это ваш друг? — спросил меня санитар.
— Нет.
Однако в известном смысле Флейшер принадлежал мне. Я вывел его во двор и отпустил. Он выхватил пистолет.
— Ты арестован, — объявил он.
— За что? За предотвращение драки?
— Оказание сопротивления полиции при исполнении служебных обязанностей. — Глаза его сверкали, он говорил, брызжа слюной. Пистолет у него был, похоже, тридцать восьмого калибра — достаточно, чтобы проделать во мне приличную дырку.
— Опомнись, Джек, и убери свою пушку. Ты за пределами своего округа, и здесь есть свидетели.
Санитар и его подопечные наблюдали за нами с порога. Джек Флейшер обернулся и посмотрел на них. Ногой я вышиб у него пистолет и успел подхватить его с земли, когда тот бросился за ним. Стоя на карачках, как человек, превратившийся в собаку, он пролаял мне:
— Я тебя упеку за это. Я — полицейский.
— Вот и веди себя соответственно.
К нам подошел санитар. Боковым зрением я увидел лишь, как ко мне приближается что-то бесформенное беловатого цвета. Все внимание я сосредоточил на Флейшере, который поднимался с земли. Санитар обратился ко мне:
— Мы не хотим неприятностей. Вызову-ка я лучше полицию, а?
— В этом нет необходимости. Что скажешь, Джек?
— Черт подери, я и есть полиция.
— А я вообще-то слышал, что ты уже в отставке.
— Кто ты такой, черт возьми? — Флейшер со злостью посмотрел на меня. Его глаза желтовато посвечивали в полутьме.
— Частный детектив с лицензией. Фамилия — Арчер.
— Если не хочешь расстаться со своей лицензией, верни пистолет. — Он протянул свою здоровенную, поросшую рыжими волосами ручищу.
— Сначала лучше поговорим, Джек. Тебе лучше бы извиниться перед человеком, которого ты ударил.
Флейшер болезненно скривил рот. Просить прощения — это для испорченного бывшего полицейского самое непривычное и потому жестокое наказание.
— Извиняюсь, — выдавил он, не глядя на санитара.
— Пожалуйста, — ответил тот и, повернувшись, с достоинством удалился. Стоящие на ступеньках старики двинулись за ним. Дверь лязгнула замками.
Флейшер и я направились к своим машинам. В узком пространстве между ними мы стояли лицом друг к другу, опираясь каждый на свою машину.
— Мой пистолет, — напомнил он мне.
Пистолет находился у меня в кармане.
— Поговорим сначала. Чем сейчас занимаешься, Джек?
— Работаю над одним старым делом, несчастный случай со смертельным исходом, который произошел несколько лет назад.
— Если ты знаешь, что это был несчастный случай, чего ради было его поднимать?
— Я никогда не закрывал его. Люблю все доводить до конца.
Он говорил уклончиво, лишь в общем, избегая вдаваться в детали. Я попытался «помочь» ему:
— Ты знаешь Джаспера Блевинса?
— Нет. Ни разу не встречал такого, — спокойно ответил он.
— Но знал его жену Лорел.
— Может, и знал. Но не настолько хорошо, как некоторые думают.
— Почему ты не предъявил ей для опознания труп мужа?
Ответил он не сразу. Наконец спросил меня:
— Записываешь наш разговор на пленку?
— Нет.
— Отойди-ка от своей машины, а, приятель.
Мы пошли с ним по дорожке. Пинии, образующие своими кронами сплошную арку, словно бы приближали к нам сужающийся свод ночного неба. В почти кромешной тьме Флейшер стал более словоохотливым:
— Я признаю, что допустил ошибку пятнадцать лет назад. Но это единственный промах, который я готов признать. Не собираюсь разгребать всю эту грязь и разбрасывать ее у себя на собственном крыльце.
— В чем заключалась ошибка, Джек?
— Я поверил этой бабе.
— Лорел говорила, что человек, погибший под колесами поезда, не ее муж?
— Она много чего наговорила. И, в основном, все врала. Надула меня здорово.
— Нельзя во всем винить ее. Опознание тела входило в твои обязанности.
— Не надо говорить мне о моих обязанностях. За те тридцать лет, что я проработал в управлении шерифа, под колесами поездов в нашем округе погибла едва ли не сотня бродяг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61