Мне казалось, она заслуживала того, чтобы знать о нем правду, в том числе и его проекты насчет денег Гарриет и его частичную ответственность за ее гибель...
Она перебила меня, наклонившись через стол, и дотронулась до моего рукава:
— Вчера вечером я видела Гарриет.
Я пристально на нее взглянул. В ее глазах не было ничего, кроме честности и прямоты.
— Гарриет не умерла. Ее отец либо солгал, либо галлюцинировал. Я серьезно.
— Где вы ее видели?
— В аэропорту Гвадалахары, когда я заказывала билет. Это было примерно в половине десятого вечера. Она ждала свой чемодан. Я слышала, как она сказала, что он голубой — azul, — и узнала голос. Она, судя по всему, прилетела лос-анджелесским рейсом.
— Вы с ней говорили?
— Я сделала попытку. Но она либо не узнала меня, либо сделала вид. Она резко отвернулась и побежала на стоянку такси. Я за ней не пошла.
— Почему?
Анна ответила, тщательно взвешивая слова:
— Мне казалось, я не имею права вмешиваться. И еще я немножко боялась ее. У нее странно блестели глаза. Не знаю, понятно ли я говорю, но мне приходилось видеть такие глаза у людей, которые зашли слишком далеко.
Глава 32
Я нашел ее в понедельник днем в деревне недалеко от Михоасана. У деревни было ацтекское название, которое я забыл. Я отыскал церковь с ацтекскими украшениями, вырезанными на старинных камнях. Мимо церкви шла мощенная грубым булыжником дорога, напоминавшая русло высохшей реки.
Нищенка в черном вдовьем одеянии встретила меня у дверей и проводила внутрь, бормоча о каких-то своих бедах. Я не понял, что именно с ней случилось, но видел следы, оставленные ими на ее морщинистом лице. Когда я дал ей денег, она осыпала меня улыбками и благословениями. Затем нищенка вышла, а мы остались с глазу на глаз с Гарриет.
Она стояла на коленях на каменном полу у алтаря. На голове у нее был черный платок, и она была неподвижна, как статуи святых вдоль стен.
Я окликнул ее по имени, и она поднялась на ноги. Ее губы неловко зашевелились, но она ничего не сказала. Черный платок на голове подчеркнул костистость лица.
— Вы меня помните?
— Помню. — Ее и без того тихий голос и вовсе терялся в глубоких пространствах церкви. — Откуда вы узнали?..
— Posadero сказал мне, что вы здесь с утра.
Она коротко повела руками, указав на пол:
— Я не про это. Откуда вы узнали, что я в Мексике?
— Вас видели... другие американцы.
— Не верю. Просто отец послал вас вернуть меня. Но он же обещал! Но он никогда не держал своих обещаний. Никогда!
— Это обещание он сдержал.
— Тогда почему вы здесь?
— Я вам никаких обещаний не давал.
— Но вы же работаете на отца. Когда он сажал меня на самолет, то сказал, что отзывает ищеек раз и навсегда.
— Он и пытался это сделать. Но теперь он вам больше уже ничем не может помочь. Ваш отец умер, Гарриет. Он застрелился утром в пятницу.
— Вы лжете. Этого не может быть!
Слова вырвались с такой силой, что все тело ее задрожало. Она закрыла лицо руками. Запястья были перевязаны, и бинты были прикрыты лентами телесного цвета. Я уже видел такие повязки на несостоявшихся самоубийцах.
— Я был рядом, когда он застрелился. Прежде чем покончить с собой, он сознался, что убил Ральфа Симпсона и Долли. И еще он сказал, что убил вас. Зачем он это сказал?
Ее глаза заблестели между пальцев, словно камешки на морском берегу:
— Понятия не имею.
— Зато я понимаю. Он знал, что оба эти убийства совершены вами. Он пытался взять на себя вину и сделать так, чтобы мы прекратили вас искать. После этого он устранился навсегда. Думаю, что ему уже не хотелось жить, слишком велико было бремя вины. Гибель Рональда Джеймета, возможно, и не была убийством, но и несчастным случаем ее назвать было нельзя. Он также понимал, что его роман с Долли привел к тому, что вы убили и ее, и Ральфа Симпсона. Впереди у него не было ничего, кроме вашего процесса и конца династии Блекуэллов. Того, что ожидает вас сейчас.
Она отняла руки от лица. Лицо ее странно блестело, словно его обжигали, как керамическое изделие.
— Я ненавижу династию Блекуэллов. Как жаль, что моя фамилия не Смит, или Джонс, или Гомес.
— Это мало что изменило бы. Сделанного не воротить.
— Нет. — Она уныло покачала головой. — Все безнадежно. Я здесь с раннего утра, думала, Господь услышит... Не вышло.
— Вы принадлежите к этой церкви?
— Я не принадлежу ни к чему на свете. Просто я пыталась обрести здесь покой. Когда вчера местные жители расходились после службы, они были такими счастливыми, умиротворенными.
— Они не убегали от прежней жизни.
— Вы называете это жизнью? — Ее лицо исказилось, словно она собиралась расплакаться, но слез не последовало. — Я изо всех сил старалась положить конец этой так называемой жизни. В первый раз вода оказалась слишком холодной. Во второй раз помешал отец. Он ворвался в ванную и все испортил. Он перевязал мне запястья и отправил сюда. Сказал, что мать меня не оставит. Но когда я приехала к ней в Ахихику, она даже ко мне не вышла. Она выслала к воротам Кейта, и он наврал мне с три короба, лишь бы я ушла. Она якобы уехала и взяла с собой все деньги...
— Он сказал правду. Я говорил и с ним, и с вашей матерью. Она вылетела в Калифорнию, чтобы вам помочь. Она ждет вас в Лос-Анджелесе.
— Вы лжете! — Все ее обиды разом заклокотали в горле. — Вы все лжецы! Лжецы и предатели! Кейт и выдал вам меня, да?
— Он только сказал, что вы приезжали к ним.
— Вот! — Она обвиняюще ткнула пальцем в мою сторону. — Меня все предали, в том числе и отец.
— Говорю вам, нет! Он сделал что мог, чтобы выгородить вас. Ваш отец любил вас, Гарриет.
— Почему же он предал меня, связавшись с Долли Стоун? — Она рубила воздух пальцем, словно прокурор.
— С мужчинами такое случается. Вы тут ни при чем.
— Ни при чем? Ничего подобного. Она настраивала его против меня еще с тех пор, как мы ходили в школу. Я была старше. Она была хорошенькой, как куколка. Однажды он подарил ей куклу ростом почти с нее. Потом он и мне подарил такую же. Но мне не нужна была кукла. Я уже вышла из того возраста. Мне был нужен мой отец!
Ее голос стал тонким, как у маленькой девочки. Он раздавался под древними сводами, словно ожившее прошлое.
— Расскажите про убийства, Гарриет.
— Зачем? Мне это не поможет.
— Думаю, что поможет. Иначе вы не оказались бы здесь.
— Я пыталась рассказать священнику. Но я плохо говорю по-испански. Вы не священник.
— Нет, я самый обыкновенный человек. Но вы можете мне все рассказать. Зачем вы убили Долли?
— Вы хоть понимаете, что я должна была это сделать? Сначала она украла у меня отца, потом мужа.
— Но разве Брюс не был ее мужем?
Она покачала головой.
— Их брак был просто фикцией. Как только я их увидела вместе, я это сразу поняла. Двое людей жили вместе, но смотрели в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Она перебила меня, наклонившись через стол, и дотронулась до моего рукава:
— Вчера вечером я видела Гарриет.
Я пристально на нее взглянул. В ее глазах не было ничего, кроме честности и прямоты.
— Гарриет не умерла. Ее отец либо солгал, либо галлюцинировал. Я серьезно.
— Где вы ее видели?
— В аэропорту Гвадалахары, когда я заказывала билет. Это было примерно в половине десятого вечера. Она ждала свой чемодан. Я слышала, как она сказала, что он голубой — azul, — и узнала голос. Она, судя по всему, прилетела лос-анджелесским рейсом.
— Вы с ней говорили?
— Я сделала попытку. Но она либо не узнала меня, либо сделала вид. Она резко отвернулась и побежала на стоянку такси. Я за ней не пошла.
— Почему?
Анна ответила, тщательно взвешивая слова:
— Мне казалось, я не имею права вмешиваться. И еще я немножко боялась ее. У нее странно блестели глаза. Не знаю, понятно ли я говорю, но мне приходилось видеть такие глаза у людей, которые зашли слишком далеко.
Глава 32
Я нашел ее в понедельник днем в деревне недалеко от Михоасана. У деревни было ацтекское название, которое я забыл. Я отыскал церковь с ацтекскими украшениями, вырезанными на старинных камнях. Мимо церкви шла мощенная грубым булыжником дорога, напоминавшая русло высохшей реки.
Нищенка в черном вдовьем одеянии встретила меня у дверей и проводила внутрь, бормоча о каких-то своих бедах. Я не понял, что именно с ней случилось, но видел следы, оставленные ими на ее морщинистом лице. Когда я дал ей денег, она осыпала меня улыбками и благословениями. Затем нищенка вышла, а мы остались с глазу на глаз с Гарриет.
Она стояла на коленях на каменном полу у алтаря. На голове у нее был черный платок, и она была неподвижна, как статуи святых вдоль стен.
Я окликнул ее по имени, и она поднялась на ноги. Ее губы неловко зашевелились, но она ничего не сказала. Черный платок на голове подчеркнул костистость лица.
— Вы меня помните?
— Помню. — Ее и без того тихий голос и вовсе терялся в глубоких пространствах церкви. — Откуда вы узнали?..
— Posadero сказал мне, что вы здесь с утра.
Она коротко повела руками, указав на пол:
— Я не про это. Откуда вы узнали, что я в Мексике?
— Вас видели... другие американцы.
— Не верю. Просто отец послал вас вернуть меня. Но он же обещал! Но он никогда не держал своих обещаний. Никогда!
— Это обещание он сдержал.
— Тогда почему вы здесь?
— Я вам никаких обещаний не давал.
— Но вы же работаете на отца. Когда он сажал меня на самолет, то сказал, что отзывает ищеек раз и навсегда.
— Он и пытался это сделать. Но теперь он вам больше уже ничем не может помочь. Ваш отец умер, Гарриет. Он застрелился утром в пятницу.
— Вы лжете. Этого не может быть!
Слова вырвались с такой силой, что все тело ее задрожало. Она закрыла лицо руками. Запястья были перевязаны, и бинты были прикрыты лентами телесного цвета. Я уже видел такие повязки на несостоявшихся самоубийцах.
— Я был рядом, когда он застрелился. Прежде чем покончить с собой, он сознался, что убил Ральфа Симпсона и Долли. И еще он сказал, что убил вас. Зачем он это сказал?
Ее глаза заблестели между пальцев, словно камешки на морском берегу:
— Понятия не имею.
— Зато я понимаю. Он знал, что оба эти убийства совершены вами. Он пытался взять на себя вину и сделать так, чтобы мы прекратили вас искать. После этого он устранился навсегда. Думаю, что ему уже не хотелось жить, слишком велико было бремя вины. Гибель Рональда Джеймета, возможно, и не была убийством, но и несчастным случаем ее назвать было нельзя. Он также понимал, что его роман с Долли привел к тому, что вы убили и ее, и Ральфа Симпсона. Впереди у него не было ничего, кроме вашего процесса и конца династии Блекуэллов. Того, что ожидает вас сейчас.
Она отняла руки от лица. Лицо ее странно блестело, словно его обжигали, как керамическое изделие.
— Я ненавижу династию Блекуэллов. Как жаль, что моя фамилия не Смит, или Джонс, или Гомес.
— Это мало что изменило бы. Сделанного не воротить.
— Нет. — Она уныло покачала головой. — Все безнадежно. Я здесь с раннего утра, думала, Господь услышит... Не вышло.
— Вы принадлежите к этой церкви?
— Я не принадлежу ни к чему на свете. Просто я пыталась обрести здесь покой. Когда вчера местные жители расходились после службы, они были такими счастливыми, умиротворенными.
— Они не убегали от прежней жизни.
— Вы называете это жизнью? — Ее лицо исказилось, словно она собиралась расплакаться, но слез не последовало. — Я изо всех сил старалась положить конец этой так называемой жизни. В первый раз вода оказалась слишком холодной. Во второй раз помешал отец. Он ворвался в ванную и все испортил. Он перевязал мне запястья и отправил сюда. Сказал, что мать меня не оставит. Но когда я приехала к ней в Ахихику, она даже ко мне не вышла. Она выслала к воротам Кейта, и он наврал мне с три короба, лишь бы я ушла. Она якобы уехала и взяла с собой все деньги...
— Он сказал правду. Я говорил и с ним, и с вашей матерью. Она вылетела в Калифорнию, чтобы вам помочь. Она ждет вас в Лос-Анджелесе.
— Вы лжете! — Все ее обиды разом заклокотали в горле. — Вы все лжецы! Лжецы и предатели! Кейт и выдал вам меня, да?
— Он только сказал, что вы приезжали к ним.
— Вот! — Она обвиняюще ткнула пальцем в мою сторону. — Меня все предали, в том числе и отец.
— Говорю вам, нет! Он сделал что мог, чтобы выгородить вас. Ваш отец любил вас, Гарриет.
— Почему же он предал меня, связавшись с Долли Стоун? — Она рубила воздух пальцем, словно прокурор.
— С мужчинами такое случается. Вы тут ни при чем.
— Ни при чем? Ничего подобного. Она настраивала его против меня еще с тех пор, как мы ходили в школу. Я была старше. Она была хорошенькой, как куколка. Однажды он подарил ей куклу ростом почти с нее. Потом он и мне подарил такую же. Но мне не нужна была кукла. Я уже вышла из того возраста. Мне был нужен мой отец!
Ее голос стал тонким, как у маленькой девочки. Он раздавался под древними сводами, словно ожившее прошлое.
— Расскажите про убийства, Гарриет.
— Зачем? Мне это не поможет.
— Думаю, что поможет. Иначе вы не оказались бы здесь.
— Я пыталась рассказать священнику. Но я плохо говорю по-испански. Вы не священник.
— Нет, я самый обыкновенный человек. Но вы можете мне все рассказать. Зачем вы убили Долли?
— Вы хоть понимаете, что я должна была это сделать? Сначала она украла у меня отца, потом мужа.
— Но разве Брюс не был ее мужем?
Она покачала головой.
— Их брак был просто фикцией. Как только я их увидела вместе, я это сразу поняла. Двое людей жили вместе, но смотрели в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62