Это тебе не жуликов на вокзале ловить. И все летит верх тормашками по какой-то сраной бумажке с «чао-какао!» Год работы — псу под хвост! А ведь именно этим сейфом и управляется наш с тобой город. Ведь ты, Серегин, должен понимать, что не на милиции, а на этом сейфе правопорядок в городе держится! — тихо, с расстановкой говорил Наумов капитану.
— Я искуплю свою вину кровью! — проговорил капитан Серегин, решительно передергивая затвор табельного оружия.
— Что ты за придурок, Серегин? — в отчаянии прошептал казначей. — Что же ты за идиот? Думаешь, так вот запросто пулю в лоб — и искупление получишь? Не переживай, мы тебя и на том свете достанем! Думаешь, с какой это радости мы второй храм на бюджетные средства сооружаем? Нигде ты теперь от нас не скроешься!
— Я убью его голыми руками! — в накатывающем бешенстве захрипел капитан, обрывая в удушье пуговицы на форменной рубашке. — Я буду его душить, душить, душить, топтать ногами!… И радостно хохотать при этом! Я убью тебя, проклятый Дед Мороз! Как жабу раздавлю! Я…
— Прими валерьяны или седуксену, — отмахнулся от него Наумов. — Не знаю, что в таких случаях в милиции принимают. Успокой садистские наклонности, короче. Близкий контакт, думаю, здесь не нужен… Не полезен, как говорят финансисты. Надо бы эту сволочь по обычному сценарию заказухи — снайпером прикончить. Немедленно избавь город от этой напасти! Слышишь меня? Немедленно!..
Первые звонки от населения начались спустя десять минут после передачи. Прочитав сводки, поданные операторами после того, как Наумов вышел, капитан, тяжело вздохнув, поднял с пола помятую карту и убрал еще несколько зеленых флажков, заменив их на красные. Впрочем, были и совершенно бесполезные звонки. Какие-то несовершеннолетние граждане издевательски сообщали операторам с уличных таксофонов: «Дед Молос бывает!»
* * *
У офиса Арбацумян сказал шоферу: «Ты, Леня, домой сейчас иди! С наступающим тебя и все такое. Я сам потом за руль сяду, не беспокойся! Восьмого утром позвонишь мне на мобильный. Наверно, до КПЗ я сам доеду, а ты потом у ментов ключи заберешь и на стоянку машину поставишь.»
— Анатолий Варгезович, — взмолился шофер. — Вам сейчас никак нельзя самому водить! Вам сейчас даже перед ГИБДД светиться никак нельзя! Я уже семью предупредил, чтобы они меня на праздники не ждали, они все понимают…
— Не будь дураком, Леня, — задумчиво, с расстановкой ответил ему Арбацумян. — Не будь таким же идиотом, как я. Не повторяй моих ошибок! Ничего подобного ни в одной семье не понимают. А семья, Леонид, как выясняется, единственное, что вообще-то есть… Больше ни хрена, Леня, не бывает… Знать бы раньше, да? Давай ключи и вали домой! Пошли, Вадик!
В офисе Арбацумян мельком просмотрел сводки затаривания точек на праздники, аккуратно разложенные на столе. В дверях стояли встревоженные женщины: секретарша и два товароведа. Анатолий Варгезович тепло поздравил их с Новым годом и приказал распустить персонал до восьмого января.
— Так ведь могут дополнительные поставки потребоваться! — нерешительно возразила секретарша. — Что-то мы никогда в праздники не отдыхали… У нас же свой график…
— Все в порядке, Люба, — успокоил ее Арбацумян. — Производственные запасы созданы, точки затоварены, а пить много вредно. Всем вредно! И праздники на работе проводить — очень вредно для семьи! Так что, дамы, с наступающим вас! Единственное, что попрошу вас сделать перед уходом, Любовь Матвеевна… Распечатайте список всех сотрудников из программы по кадрам… Только имена и адреса… Да! Паспортные данные и послужной список — не нужно! Перед уходом оставьте списки у себя на столе. Вахтера тоже отпустите, я сдам помещение под охрану, сигнализацию сам включу. Все!
Расстроенные женщины вышли из кабинета, но товаровед Романова, потоптавшись в приемной, осторожно заглянула в офис, ногтем постучав в распахнутую филенчатую дверь.
— Анатолий Варгезович, — спросила она у Арбацумяна, рывшегося в столе. — Нас после праздников сократят, что ли? Вы лучше честно скажите, нельзя же так с людьми…
— Не нагнетай обстановку, Наталья! — прохрипел Арбацумян, согнувшись у нижнего выдвижного ящика. — Все в порядке, сводки по точкам ты ведь сама составляла. Просто я решил хоть один раз быть человеком. После Нового года все будет по-прежнему. Будете работать до восьми вечера без выходных. Так что все будет хорошо!
— Так бы и сказали, — улыбкой расцвела женщина. — А то пугаете только…
— Давай, Наталья, дуй домой — елку наряжать! Дверь только закрой за собой, нам надо с Вадиком посоветоваться! — поощрительно улыбнулся ей в ответ начальник.
Офис быстро опустел. Адвокат Вадим Михайлович Гарфункель стоял у окна и с завистью смотрел, как радостные сослуживцы бегут к припаркованным возле здания фирмы машинам, к ближайшей остановке общественного транспорта. Все спешили домой, к детям, к елке… Со стеснительным смешком Вадик вспомнил, как в прошлый Новый год он пригласил одну девушку. Она жарила курицу, они вместе накрывали на стол. Было скучно и неловко до невозможности. Девушка непрерывно что-то говорила, смеялась, а Вадику хотелось лечь и уснуть. И, если бы вопрос на счет сна кто-то поставил бы ребром, то уснуть навсегда. Потом они смотрели телевизор, танцевали… Танцевать Вадик не любил и не умел. Но вопрос с танцами стоял ребром: либо танцевать, либо целоваться и строить планы совместной жизни…
В четыре утра к ним приехали из клуба злой Арбацумян с пьяной, разгулявшейся Евгенией… Они звали в сауну, но, как всегда, поссорились, так что с сауной вопрос закрыли. Ну, еще где-то в час приезжали бывшие сокурсники Вадика с поздравлениями и бутылкой водки, под которую сожрали все, что приготовила гостья… Вадик так измучился за ночь, что отчего-то после праздников подумал, что в праздники вообще лучше одному… С выключенным телефоном…
Адвокат повернулся к Арбацумяну и решительно сказал: «Ладно, Толик! Хотя я плохо представляю, как мы потом из этого выпутаемся, но я тебя не брошу, конечно. Все равно до восьмого января я, как Пятачок, совершенно свободен… Но ведь у тебя-то, Толя, семья, дети!..»
— Да, Вадик, у меня дети, — грустно сказал Арбацумян, тоже глядя со своего места, как подъехавший автобус подбирает последних его подчиненных. — И этот факт я только в КПЗ начал осознавать. Оказывается, мне давно надо было немного посидеть в тюрьме. А на счет Нового года — все уже известно заранее. Мы поедим все вместе, потом дети убегут в гости, мы будем смотреть телевизор, сразу после Нового года я усну… Если Женька опять в какой-нибудь клуб не потащит или скандал не закатит.
Он мотнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли, и снова погрузился в разбор завалов в ящиках стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Я искуплю свою вину кровью! — проговорил капитан Серегин, решительно передергивая затвор табельного оружия.
— Что ты за придурок, Серегин? — в отчаянии прошептал казначей. — Что же ты за идиот? Думаешь, так вот запросто пулю в лоб — и искупление получишь? Не переживай, мы тебя и на том свете достанем! Думаешь, с какой это радости мы второй храм на бюджетные средства сооружаем? Нигде ты теперь от нас не скроешься!
— Я убью его голыми руками! — в накатывающем бешенстве захрипел капитан, обрывая в удушье пуговицы на форменной рубашке. — Я буду его душить, душить, душить, топтать ногами!… И радостно хохотать при этом! Я убью тебя, проклятый Дед Мороз! Как жабу раздавлю! Я…
— Прими валерьяны или седуксену, — отмахнулся от него Наумов. — Не знаю, что в таких случаях в милиции принимают. Успокой садистские наклонности, короче. Близкий контакт, думаю, здесь не нужен… Не полезен, как говорят финансисты. Надо бы эту сволочь по обычному сценарию заказухи — снайпером прикончить. Немедленно избавь город от этой напасти! Слышишь меня? Немедленно!..
Первые звонки от населения начались спустя десять минут после передачи. Прочитав сводки, поданные операторами после того, как Наумов вышел, капитан, тяжело вздохнув, поднял с пола помятую карту и убрал еще несколько зеленых флажков, заменив их на красные. Впрочем, были и совершенно бесполезные звонки. Какие-то несовершеннолетние граждане издевательски сообщали операторам с уличных таксофонов: «Дед Молос бывает!»
* * *
У офиса Арбацумян сказал шоферу: «Ты, Леня, домой сейчас иди! С наступающим тебя и все такое. Я сам потом за руль сяду, не беспокойся! Восьмого утром позвонишь мне на мобильный. Наверно, до КПЗ я сам доеду, а ты потом у ментов ключи заберешь и на стоянку машину поставишь.»
— Анатолий Варгезович, — взмолился шофер. — Вам сейчас никак нельзя самому водить! Вам сейчас даже перед ГИБДД светиться никак нельзя! Я уже семью предупредил, чтобы они меня на праздники не ждали, они все понимают…
— Не будь дураком, Леня, — задумчиво, с расстановкой ответил ему Арбацумян. — Не будь таким же идиотом, как я. Не повторяй моих ошибок! Ничего подобного ни в одной семье не понимают. А семья, Леонид, как выясняется, единственное, что вообще-то есть… Больше ни хрена, Леня, не бывает… Знать бы раньше, да? Давай ключи и вали домой! Пошли, Вадик!
В офисе Арбацумян мельком просмотрел сводки затаривания точек на праздники, аккуратно разложенные на столе. В дверях стояли встревоженные женщины: секретарша и два товароведа. Анатолий Варгезович тепло поздравил их с Новым годом и приказал распустить персонал до восьмого января.
— Так ведь могут дополнительные поставки потребоваться! — нерешительно возразила секретарша. — Что-то мы никогда в праздники не отдыхали… У нас же свой график…
— Все в порядке, Люба, — успокоил ее Арбацумян. — Производственные запасы созданы, точки затоварены, а пить много вредно. Всем вредно! И праздники на работе проводить — очень вредно для семьи! Так что, дамы, с наступающим вас! Единственное, что попрошу вас сделать перед уходом, Любовь Матвеевна… Распечатайте список всех сотрудников из программы по кадрам… Только имена и адреса… Да! Паспортные данные и послужной список — не нужно! Перед уходом оставьте списки у себя на столе. Вахтера тоже отпустите, я сдам помещение под охрану, сигнализацию сам включу. Все!
Расстроенные женщины вышли из кабинета, но товаровед Романова, потоптавшись в приемной, осторожно заглянула в офис, ногтем постучав в распахнутую филенчатую дверь.
— Анатолий Варгезович, — спросила она у Арбацумяна, рывшегося в столе. — Нас после праздников сократят, что ли? Вы лучше честно скажите, нельзя же так с людьми…
— Не нагнетай обстановку, Наталья! — прохрипел Арбацумян, согнувшись у нижнего выдвижного ящика. — Все в порядке, сводки по точкам ты ведь сама составляла. Просто я решил хоть один раз быть человеком. После Нового года все будет по-прежнему. Будете работать до восьми вечера без выходных. Так что все будет хорошо!
— Так бы и сказали, — улыбкой расцвела женщина. — А то пугаете только…
— Давай, Наталья, дуй домой — елку наряжать! Дверь только закрой за собой, нам надо с Вадиком посоветоваться! — поощрительно улыбнулся ей в ответ начальник.
Офис быстро опустел. Адвокат Вадим Михайлович Гарфункель стоял у окна и с завистью смотрел, как радостные сослуживцы бегут к припаркованным возле здания фирмы машинам, к ближайшей остановке общественного транспорта. Все спешили домой, к детям, к елке… Со стеснительным смешком Вадик вспомнил, как в прошлый Новый год он пригласил одну девушку. Она жарила курицу, они вместе накрывали на стол. Было скучно и неловко до невозможности. Девушка непрерывно что-то говорила, смеялась, а Вадику хотелось лечь и уснуть. И, если бы вопрос на счет сна кто-то поставил бы ребром, то уснуть навсегда. Потом они смотрели телевизор, танцевали… Танцевать Вадик не любил и не умел. Но вопрос с танцами стоял ребром: либо танцевать, либо целоваться и строить планы совместной жизни…
В четыре утра к ним приехали из клуба злой Арбацумян с пьяной, разгулявшейся Евгенией… Они звали в сауну, но, как всегда, поссорились, так что с сауной вопрос закрыли. Ну, еще где-то в час приезжали бывшие сокурсники Вадика с поздравлениями и бутылкой водки, под которую сожрали все, что приготовила гостья… Вадик так измучился за ночь, что отчего-то после праздников подумал, что в праздники вообще лучше одному… С выключенным телефоном…
Адвокат повернулся к Арбацумяну и решительно сказал: «Ладно, Толик! Хотя я плохо представляю, как мы потом из этого выпутаемся, но я тебя не брошу, конечно. Все равно до восьмого января я, как Пятачок, совершенно свободен… Но ведь у тебя-то, Толя, семья, дети!..»
— Да, Вадик, у меня дети, — грустно сказал Арбацумян, тоже глядя со своего места, как подъехавший автобус подбирает последних его подчиненных. — И этот факт я только в КПЗ начал осознавать. Оказывается, мне давно надо было немного посидеть в тюрьме. А на счет Нового года — все уже известно заранее. Мы поедим все вместе, потом дети убегут в гости, мы будем смотреть телевизор, сразу после Нового года я усну… Если Женька опять в какой-нибудь клуб не потащит или скандал не закатит.
Он мотнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли, и снова погрузился в разбор завалов в ящиках стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19