А вообще, мне все это до смерти надоело! – воскликнула Беатриса– Джоанна. – Если такими, какие мы есть, нас сотворил Бог, то почему мы должны вести себя так, как это нужно Государству? Бог ведь сильнее и мудрее Государства, не так ли?
– Бога нет. – Тристрам смотрел на нее с любопытством. – Откуда это ты набралась таких мыслей? Кто это тебя наставлял?
– Никто меня не наставлял. Я ни с кем не встречаюсь. Иногда только, когда хожу пайки отоваривать. А если и разговариваю, так сама с собой. Или с морем. Иногда я говорю с морем.
– Что это все значит? Что, собственно, происходит? С тобой все в порядке?
– Все у меня в порядке. Если не считать того, что я все время хочу есть, – огрызнулась Беатриса-Джоанна. – Я чувствую себя очень хорошо. Даже очень хорошо.
Тристрам отошел к окну и стал всматриваться в клочок неба, просвечивавший между бесконечно высокими башнями.
– Я себе иногда задаю вопрос, – задумчиво проговорил он, – а что, если Бог существует? Кто-то такой там, наверху, кто всем управляет… Иногда я задаю себе такой вопрос. Но,
– обернулся вдруг Тристрам с немного испуганным видом, – не рассказывай никому, что я тебе тут говорил. Я же не сказал, что Бог есть. Я просто сказал, что иногда задаю себе какой– то вопрос, и все.
– Ты не слишком мне доверяешь, так?
– Я никому не верю. Прости меня, но я хочу быть честным с тобой: я не верю никому. Совсем. Мне кажется, я не могу доверять даже самому себе.
Было ясное безоблачное утро.
Тристрам вышел на улицу, чтобы купить хинин в одной Государственной аптеке, и касторку – в другой. В первой аптеке он громко разглагольствовал о малярии и даже упомянул о какой-то учебной поездке по Амазонке, а во второй постарался как можно убедительней изобразить человека, страдающего запором.
Глава 5
«Если Бога нет, то должен существовать по крайней мере какой-нибудь моделирующий бытие демиург», – подумал Тристрам несколько позже, когда у него появилось время и желание поразмышлять.
На следующий день (хотя в действительности дни существовали только на календаре; сменная система искромсала естественное время, как при кругосветном перелете), на следующий день Тристрам узнал, что за ним следят. Аккуратный шарик, одетый в черное, следовал за ним, соблюдая дистанцию. Поворачивая на Рострон-плейс,Тристрам увидел его во всей красе: это был симпатичный маленький человечек с усиками, на фуражке у него поблескивала кокарда с яичком Нарпола, а на погонах сияли звезды – по три на каждом.
Тристрамом овладело состояние какого-то кошмара, ему казалось, что он превратился в желе: ноги и руки обмякли, дыхание стало неглубоким, накатило отчаяние. Тем не менее, когда грузовик с прицепом, груженный оборудованием для Министерства синтетической пищи, начал осторожно поворачивать с Рострон-плейс на Адкинс-стрит, Тристрам нашел в себе достаточно сил и воли к жизни для того, чтобы перебежать дорогу перед грузовиком и оставить между собой и преследователем много тонн ржавых труб и пустых котлов. Но Тристрам понимал, что его уловки бесполезны, он чувствовал всю их глупость и безнадежность: ведь они его все равно поймают, если он им действительно нужен.
Тристрам добежал до второго поворота налево – Ханания– стрит. Весь первый этаж «Рэппэл-билдинг» был занят заведением под названием «Метрополь»; его очень любило посещать высшее чиновничество, и там никто не ждал скромного учителя, неуверенного в своем будущем. Позвенев несколькими септами, таннерами и тошронами в левом кармане брюк, Тристрам вошел внутрь.
Звон бокалов, широкие спины, девичьи плечи, серая и черная униформа, разговоры о политике. («Резолюция 371 говорит об этом совершенно ясно».) Тристрам пробрался к свободному столику и стал ждать официанта. («Вопросы распределения сырья должны быть решены на межведомственной конференции».) Подошел официант в кремовом пиджаке, черный, как туз пик.
– С чем, сэр?
– С апельсиновым соком, – ответил Тристрам, наблюдая за беспрестанно открывающейся дверью. Вошла парочка заливающихся смехом франтов в сером, кастрат с лысым, как зад, черепом и стеклянными глазами в сопро-вождении мальчика-секретаря, мужеподобная женщина с огромным ненужным бюстом… И вот он увидел своего преследователя, увидел даже с каким-то облегчением. Офицер снял фуражку, обнажив слипшиеся короткие прямые рыжеватые волосы, и стал вглядываться в это скопище пьющих людей. Тристрама так и подмывало помахать ему рукой, чтобы показать, где он, но офицер и так разглядел его довольно быстро и, улыбаясь, подошел к нему.
– Мистер Фокс? Мистер Тристрам Фокс?
– Да. И вы это прекрасно знаете. Присядьте-ка лучше. Если, конечно, вы не хотите забрать меня немедленно.
Черный официант принес Тристраму выпивку.
– Забрать?! – Офицер засмеялся. – А, понимаю. Постойте,
– окликнул он официанта, – принесите и мне стаканчик того же. Да, – обратился офицер к Тристраму, – вы совсем как ваш брат. Я имею в виду Дерека. По наружности. Ну а насчет остального я, конечно, не знаю.
– Что вы играете со мной, как кошка с мышкой! – вспылил Тристрам. – Если вы хотите предъявить мне обвинение, так предъявляйте!
Он даже протянул вперед руки, словно мим, изображающий велосипедиста. Офицер расхохотался.
– Примите мой совет, мистер Фокс, – проговорил он. – Если вы совершили что-нибудь противозаконное, подождите, пока другие это обнаружат. У нас и без явок с повинной достаточно забот, изволите ли видеть.
Офицер положил на стол обе руки ладонями вверх, словно показывая, что крови на них нет, и улыбнулся Тристраму доброй улыбкой. Похоже было, что он славный парень, примерно одних лет с Тристрамом.
– Хорошо, – сказал Тристрам, – а могу ли я спросить…
Офицер покрутил головой, словно хотел проверить, нет ли рядом кого-нибудь, кто мог бы умышленно или неумышленно подслушать разговор. Но Тристрам был скромен и выбрал дальний и стоящий отдельно от других столик. Офицер еле заметно кивнул в знак удовлетворения.
– Я не буду называть своей фамилии, – заговорил он. – Ну а звание мое вы сами разберете – капитан. Я работаю в той организации, где ваш брат, видите ли, комиссарит. Вот о вашем брате я и хочу с вами поговорить. Я так понимаю, что братца своего вы не очень любите.
– Не очень, по правде говоря, – проговорил Тристрам. – Но я не понимаю, какое это имеет значение для чего-либо или для кого-либо.
Официант принес капитану алк, и Тристрам заказал себе еще один стаканчик.
– Это будет за мой счет, – заявил капитан. – Принесите два, – попросил он. – Сделайте двойные.
Тристрам поднял брови и сказал: – Если вы собираетесь меня напоить, чтобы я рассказал вам то, чего я не должен рассказывать…
– Да что за вздор! – рассмеялся капитан. – Вы, скажу я вам, очень недоверчивый человек, понимаете ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Бога нет. – Тристрам смотрел на нее с любопытством. – Откуда это ты набралась таких мыслей? Кто это тебя наставлял?
– Никто меня не наставлял. Я ни с кем не встречаюсь. Иногда только, когда хожу пайки отоваривать. А если и разговариваю, так сама с собой. Или с морем. Иногда я говорю с морем.
– Что это все значит? Что, собственно, происходит? С тобой все в порядке?
– Все у меня в порядке. Если не считать того, что я все время хочу есть, – огрызнулась Беатриса-Джоанна. – Я чувствую себя очень хорошо. Даже очень хорошо.
Тристрам отошел к окну и стал всматриваться в клочок неба, просвечивавший между бесконечно высокими башнями.
– Я себе иногда задаю вопрос, – задумчиво проговорил он, – а что, если Бог существует? Кто-то такой там, наверху, кто всем управляет… Иногда я задаю себе такой вопрос. Но,
– обернулся вдруг Тристрам с немного испуганным видом, – не рассказывай никому, что я тебе тут говорил. Я же не сказал, что Бог есть. Я просто сказал, что иногда задаю себе какой– то вопрос, и все.
– Ты не слишком мне доверяешь, так?
– Я никому не верю. Прости меня, но я хочу быть честным с тобой: я не верю никому. Совсем. Мне кажется, я не могу доверять даже самому себе.
Было ясное безоблачное утро.
Тристрам вышел на улицу, чтобы купить хинин в одной Государственной аптеке, и касторку – в другой. В первой аптеке он громко разглагольствовал о малярии и даже упомянул о какой-то учебной поездке по Амазонке, а во второй постарался как можно убедительней изобразить человека, страдающего запором.
Глава 5
«Если Бога нет, то должен существовать по крайней мере какой-нибудь моделирующий бытие демиург», – подумал Тристрам несколько позже, когда у него появилось время и желание поразмышлять.
На следующий день (хотя в действительности дни существовали только на календаре; сменная система искромсала естественное время, как при кругосветном перелете), на следующий день Тристрам узнал, что за ним следят. Аккуратный шарик, одетый в черное, следовал за ним, соблюдая дистанцию. Поворачивая на Рострон-плейс,Тристрам увидел его во всей красе: это был симпатичный маленький человечек с усиками, на фуражке у него поблескивала кокарда с яичком Нарпола, а на погонах сияли звезды – по три на каждом.
Тристрамом овладело состояние какого-то кошмара, ему казалось, что он превратился в желе: ноги и руки обмякли, дыхание стало неглубоким, накатило отчаяние. Тем не менее, когда грузовик с прицепом, груженный оборудованием для Министерства синтетической пищи, начал осторожно поворачивать с Рострон-плейс на Адкинс-стрит, Тристрам нашел в себе достаточно сил и воли к жизни для того, чтобы перебежать дорогу перед грузовиком и оставить между собой и преследователем много тонн ржавых труб и пустых котлов. Но Тристрам понимал, что его уловки бесполезны, он чувствовал всю их глупость и безнадежность: ведь они его все равно поймают, если он им действительно нужен.
Тристрам добежал до второго поворота налево – Ханания– стрит. Весь первый этаж «Рэппэл-билдинг» был занят заведением под названием «Метрополь»; его очень любило посещать высшее чиновничество, и там никто не ждал скромного учителя, неуверенного в своем будущем. Позвенев несколькими септами, таннерами и тошронами в левом кармане брюк, Тристрам вошел внутрь.
Звон бокалов, широкие спины, девичьи плечи, серая и черная униформа, разговоры о политике. («Резолюция 371 говорит об этом совершенно ясно».) Тристрам пробрался к свободному столику и стал ждать официанта. («Вопросы распределения сырья должны быть решены на межведомственной конференции».) Подошел официант в кремовом пиджаке, черный, как туз пик.
– С чем, сэр?
– С апельсиновым соком, – ответил Тристрам, наблюдая за беспрестанно открывающейся дверью. Вошла парочка заливающихся смехом франтов в сером, кастрат с лысым, как зад, черепом и стеклянными глазами в сопро-вождении мальчика-секретаря, мужеподобная женщина с огромным ненужным бюстом… И вот он увидел своего преследователя, увидел даже с каким-то облегчением. Офицер снял фуражку, обнажив слипшиеся короткие прямые рыжеватые волосы, и стал вглядываться в это скопище пьющих людей. Тристрама так и подмывало помахать ему рукой, чтобы показать, где он, но офицер и так разглядел его довольно быстро и, улыбаясь, подошел к нему.
– Мистер Фокс? Мистер Тристрам Фокс?
– Да. И вы это прекрасно знаете. Присядьте-ка лучше. Если, конечно, вы не хотите забрать меня немедленно.
Черный официант принес Тристраму выпивку.
– Забрать?! – Офицер засмеялся. – А, понимаю. Постойте,
– окликнул он официанта, – принесите и мне стаканчик того же. Да, – обратился офицер к Тристраму, – вы совсем как ваш брат. Я имею в виду Дерека. По наружности. Ну а насчет остального я, конечно, не знаю.
– Что вы играете со мной, как кошка с мышкой! – вспылил Тристрам. – Если вы хотите предъявить мне обвинение, так предъявляйте!
Он даже протянул вперед руки, словно мим, изображающий велосипедиста. Офицер расхохотался.
– Примите мой совет, мистер Фокс, – проговорил он. – Если вы совершили что-нибудь противозаконное, подождите, пока другие это обнаружат. У нас и без явок с повинной достаточно забот, изволите ли видеть.
Офицер положил на стол обе руки ладонями вверх, словно показывая, что крови на них нет, и улыбнулся Тристраму доброй улыбкой. Похоже было, что он славный парень, примерно одних лет с Тристрамом.
– Хорошо, – сказал Тристрам, – а могу ли я спросить…
Офицер покрутил головой, словно хотел проверить, нет ли рядом кого-нибудь, кто мог бы умышленно или неумышленно подслушать разговор. Но Тристрам был скромен и выбрал дальний и стоящий отдельно от других столик. Офицер еле заметно кивнул в знак удовлетворения.
– Я не буду называть своей фамилии, – заговорил он. – Ну а звание мое вы сами разберете – капитан. Я работаю в той организации, где ваш брат, видите ли, комиссарит. Вот о вашем брате я и хочу с вами поговорить. Я так понимаю, что братца своего вы не очень любите.
– Не очень, по правде говоря, – проговорил Тристрам. – Но я не понимаю, какое это имеет значение для чего-либо или для кого-либо.
Официант принес капитану алк, и Тристрам заказал себе еще один стаканчик.
– Это будет за мой счет, – заявил капитан. – Принесите два, – попросил он. – Сделайте двойные.
Тристрам поднял брови и сказал: – Если вы собираетесь меня напоить, чтобы я рассказал вам то, чего я не должен рассказывать…
– Да что за вздор! – рассмеялся капитан. – Вы, скажу я вам, очень недоверчивый человек, понимаете ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70