— Именно. Она с ребенком помещена в каюте юнги. Вэнниер и пятый механик переселились к Баррету и четвертому механику. Двух медсестер устроили в каюте Вэнниера, а остальных — в каюте пятого.
— Со всеми все ясно. — Николсон вздохнул, закурил сигарету и бездумно смотрел, как синий дымок поднимается к потолку. — Надеюсь только, что они не попадут из огня да в полымя. Мы снова попытаемся пройти через пролив Каримата, сэр?
— А почему бы и нет? Что еще мы...
Он умолк, когда Николсон протянул руку к зазвонившему телефону и поднес трубку к уху.
— Да?.. Каюта капитана. О, это вы, Вилли?.. Да, он здесь. Погодите минуту. — Николсон легко поднялся на ноги с телефоном в руке. — Второй механик, сэр.
Файндхорн говорил примерно полминуты, иногда подавая ворчливые реплики. Николсон подумал: чего понадобилось Уиллоуби? Голос механика звучал почти буднично, но никогда и никто не видел Уиллоуби взволнованным по какому-либо поводу. Эрнст Уиллоуби считал, что в жизни нет ничего такого, по поводу чего можно было бы волноваться. Чудаковатый, мечтательный старый простак, самый старый член судового экипажа. Его страсть к литературе могла бы сравняться разве только с крайне презрительным отношением к двигателям и ко всему, чем он зарабатывал себе на жизнь. Он был очень честным человеком и самым бескорыстным из всех, кто встречался Николсону в жизни. Уиллоуби сам этим нисколько не гордился, а возможно даже и не подозревал об этом. Он был человеком, который довольствуется тем, что имеет. У Николсона с ним было очень мало общего, особенно на первый взгляд, но, по закону притяжения противоположностей, он испытывал к старому механику большое уважение и симпатию. Уиллоуби был холостяк, снимал небольшую комнату у компании в Сингапуре, где Николсон провел немало вечеров. Кэролайн была очень высокого мнения о старом Вилли и старалась встретить механика лучшими блюдами и хорошо охлажденными напитками. Николсон глянул на свой бокал и поморщился от горького воспоминания. Внезапно он почувствовал, что капитан Файндхорн стоит и смотрит на него со странным выражением лица.
— В чем дело, мистер Николсон? Как вы себя чувствуете?
— Просто задумался, сэр. — Николсон улыбнулся и махнул рукой на бутылку виски. — Это здорово помогает освежению памяти.
— Помогите себе еще разок, не стесняйтесь. — Файндхорн взял фуражку и направился к двери. — Подождите меня здесь. Ладно? Мне нужно спуститься вниз.
Через две минуты после ухода капитана снова зазвенел телефон. Это был Файндхорн, без всяких объяснений попросивший Николсона спуститься вниз в кают-компанию. По пути Николсон встретил четвертого помощника, выходившего из рубки радиста. Вэнниер выглядел недовольным. Вопросительно подняв бровь, Николсон взглянул на него, и Вэнниер оглянулся на дверь рубки радиста с негодованием и неодобрением:
— Эта старая воительница разбушевалась, сэр.
— Кто-кто?
— Мисс Плендерлейт, сэр. Она в рубке Уолтерса. Я как раз засыпал, когда она стала стучать в переборку. Я не обратил на это внимания, тогда она пришла и стала кричать. — Вэнниер помолчал и добавил: — У нее очень громкий голос, сэр.
— Чего она хотела?
— Капитана. — Вэнниер недоверчиво покачал головой. — Она кричала: «Молодой человек, я хочу видеть капитана! Немедленно. Скажите, чтобы он пришел сюда». Потом она вытолкнула меня из рубки. Что мне делать, сэр?
— Именно то, о чем она просила, — улыбнулся Николсон. — Я буду присутствовать, когда вы ему доложите. Капитан находится внизу, в кают-компании.
Они миновали одну палубу и вместе вошли в кают-компанию, большое помещение с двумя длинными столами мест на двадцать. Сейчас помещение казалось почти пустым — в нем находилось всего трое человек, и все они стояли.
Капитан и второй механик смотрели в сторону кормы, качаясь вместе с судном. Как обычно, одетый в безупречную форму Файндхорн улыбался. Уиллоуби тоже улыбался — только это и было общим между ними. Высокий и сутулый, с морщинистым коричневым лицом и шапкой седых растрепанных волос, Уиллоуби представлял трудную задачу для портного. Его когда-то белая рубашка, мятая, с оторванными пуговицами, засаленным воротом и короткими рукавами, мешковатые брюки цвета хаки, тоже мятые, отдаленно напоминающие своими складками ноги слона и к тому же коротковатые для владельца, заношенные носки и незашнурованные парусиновые туфли создавали не лучшее впечатление. Он был небрит и, вполне возможно, не брился целую неделю.
Полуоблокотившись на буфет, на них смотрела девушка, от качки ухватившаяся руками за край стола. Вошедшие Николсон и Вэнниер могли видеть только ее профиль, но заметили, что и она улыбалась. Тонко очерченный прямой нос, широкий гладкий лоб и длинные шелковистые волосы, собранные в узел у шеи, иссиня-черные, блестящие в лучах солнца как вороново крыло. Эти волосы, цвет лица да еще высокие скулы составляли тип евроазиатской красавицы. Но если посмотреть пристально (а все мужчины провожали мисс Драчман очень пристальными взглядами), то ее нельзя было назвать типичной евразийкой: лицо не такое широкое, черты лица слишком утонченные, а невероятные глаза напоминали о европейском Севере. Николсон впервые увидел эти глаза в резком свете своего фонарика на борту «Кэрри Дансер». Тогда они были пронзительными, поразительно голубыми очень ясными и приковывающими к себе внимание. Изумительные глаза на прекрасном лице, оттененные синеватыми кругами усталости.
Она рассталась со своей шляпой и затянула куртку поясом, отметил Николсон. Чистая белая рубашка и камуфляжная куртка огромного размера с закатанными рукавами, обнажавшими изящные руки, составляли весь ее наряд. Наверняка рубашка Вэнниера. Четвертый помощник все время сидел в шлюпке с ней рядом, о чем-то тихо говорил, проявляя чрезмерную заботливость. Николсон про себя улыбнулся, попытавшись вспомнить деньки, когда сам был блестящим молодым морским офицером, готовым любому уступить свой плащ, когда был рыцарем для каждой дамы, оказавшейся в тяжелом положении. Но он не мог припомнить те дни, а может быть, у него таких дней никогда и не было.
Николсон подтолкнул Вэнниера вперед. Ему интересно было увидеть, как Файндхорн отреагирует на требование мисс Плендерлейт. Он аккуратно закрыл за собой дверь и, повернувшись, чуть не наткнулся на Вэнниера, который внезапно остановился и молча стоял в напряженной позе, стиснув кулаки, всего в метре от двери.
Все трое умолкли и повернулись к вошедшим. Вэнниер не смотрел ни на Файндхорна, ни на Уиллоуби, он уставился на медсестру широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот от неожиданности. Мисс Драчман повернулась так, что лампа осветила левую, изуродованную сторону ее лица:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83