— Голос мой походил на стариковское дребезжание. За счет акустики, что ли?
— Около часа. — Странно, в голосе Гриффитса никакого дребезжания. — Брукман уверен: ты быстро поправишься. Задета коленная чашечка. Через неделю будешь ходить.
— А мы... мы все целы?
— Все. — Разумеется, все. Все, кроме Мэри Гопман. Им до этого нет дела. Для меня она — весь мир, для них — только имя. Мэри Гопман там, внизу, в оружейной, одна-одинешенька. Только имя? Какое ты имеешь значение, если ты всего-навсего имя. И я ее никогда не увижу. Никогда!
Никогда — это так долго! Итак, даже свою последнюю партию я проиграл. Я проиграл Мэри. И теперь передо мной разверзлось «никогда». Никогда — навсегда.
— Бентолл! Ты в норме? — резко прозвучал голос Гриффитса.
— В норме.
— Ты снова разговариваешь сам с собой.
— Да? — Я дотронулся до трупа рукой. — Что здесь происходило?
— Его послал Леклерк. Не то на разведку, не то на верную смерть.
Чалмерс не промахнулся.
— А что еще? Час — это целая вечность.
— Они обстреливали пещеру. Но вслепую, потому что опасались занять опасную для них позицию прямо напротив нас. Потом прекратили. Попытались взорвать вход, замуровать нас.
— Бесполезная затея, — возразил я. — Мы бы нашли другой выход.
Взорвать перекрытия туннеля. Ярдов сто. Это бы нас добило. — А вообще-то, какая разница? — подумал я.
— Они взорвали один заряд у выхода, — продолжал Гриффите. — Без особого эффекта. Потом они стали ломами дробить скалу под очередные заряды. Мы забросали их аматоловыми шашками. Возможно, уничтожили часть группы. И они оставили свою затею.
— А документ? — прохрипел я. — Вы сказали им про документ?
— Конечно, — нетерпеливо ответил Гриффите. Речь шла о фальшивке, которую Флекк должен был подбросить в радиорубку: "Подтверждаем: судно Ее Величества «Кандагар» следует большой скорости маршруту Сува — Вардю.
Рассчитываем прибытие 8.30". Подразумевалось, якобы это отклик на посланный в эфир Флекком сигнал SOS. Мы предупредили Леклерка о приближении судна. Он не поверил, сказал, что это невозможно, часовой не допустил бы. А Флекк утверждал, что часовой спал. Может, часовой погиб в перестрелке? Не знаю. Мы сказали Леклерку, пусть поищет радиограмму на столе. Он послал за ней своих. Все-таки встревожился. Если это не мистификация, в его распоряжении всего три часа. Но Флекк утверждает, что капитан «Грассхоппера» не рискнет идти сквозь рифы без лоцмана в темноте.
— К великой радости Леклерка.
— Леклерк взбеленился. Голос его дрожал от ярости. Он требовал позвать тебя. Но ты был без сознания. Он пригрозил убить мисс Гопман.
Ну, я ответил: ты при смерти.
— Это должно было привести его в восторг, — сказал я устало.
— И вправду, — согласился Гриффите. — Потом он ушел. Не знаю, один или со своими.
— Не знаете? — мрачно изрек Флекк. — Первому, кто высунется, снесут голову.
Время шло. Свет в конце туннеля медленно менял свои оттенки, пока под конец не сверкнул голубизной. Взошло солнце.
— Гриффите! — Это голос Леклерка заставил нас вздрогнуть. — Слышите меня?
— Слышу.
— Бентолл очнулся?
Гриффите попытался жестом остановить меня. Но я проигнорировал этот жест.
— Очнулся.
— Ты вроде помирал, Бентолл? — В его тоне появилась нотка озлобления, впервые за время нашего знакомства.
— Чего тебе надо?
— Тебя.
— Я вот он. Лезь сюда — убедишься.
— Послушай-ка, Бентолл. Хочешь спасти жизнь Мэри Гопман?
Вот оно! Я должен был это предвидеть. Они давили на меня из последних сил. Я нужен был позарез.
— И мы оба будем в твоих руках, верно, Леклерк? — Верно, верно, без всяких сомнений.
— Даю тебе честное слово. Сейчас пришлю ее.
— Не слушай его, — предупредил капитан Гриффите тревожным шепотом. — Ты в его руках станешь приманкой, чтоб выудить отсюда меня, и так далее.
Или же он просто застрелит вас обоих.
Я это знал. Он убьет нас обоих. Другие его не интересовали. Но нас двоих он убьет. Меня-то во всяком случае. Но нельзя было упускать шанс.
Может, он нас не сразу уничтожит, может, возьмет нас на судно. Последний шанс. Один на миллион. Но все же шанс. А мне ведь и нужен был всего только шанс. А вдруг мне повезет, и я спасу нас обоих. Мысль явилась и тотчас пропала. Да нет, надежды меньше, чем один шанс против миллиона.
Мэри права: надежды не больше, чем у приговоренного к электрическому стулу за миг до включения рубильника. И я сказал:
— Ладно, Леклерк, я иду.
Знака я не заметил. Флекк, Генри и Гриффите одновременно вцепились в меня, прижали к земле. Несколько секунд я сопротивлялся как сумасшедший, но в конце концов выбился из сил.
— Отпустите, — шептал я. — Ради Бога, отпустите.
— Не отпустим, — сказал Гриффите и повысил голос. — Убирайся, Леклерк. Мы держим Бентолла. Крепко держим. Почему, объяснять не надо.
— Что ж, я вынужден буду убить мисс Гопман, — свирепо прорычал Леклерк. — Я убью ее, слышишь, Бен-толл? Я убью ее. Но не сегодня, немного погодя. Если она наперед не покончит с собой... Прощай, Бентолл.
Спасибо за «Сорокопута».
Удаляющиеся шаги — и тишина... Трое убрали прочь руки, и Флекк сказал:
— Прости меня, мой мальчик. Не могу выразить, как я перед тобой виноват.
Я молчал. Просто сидел, поражаясь, почему не рушится небосвод.
Медленно приподнялся на руках, оперся на колено и проговорил:
— Я пошел.
— Не делай глупостей. — По гримасе Гриффитса было видно, что он возвращается к первоначальному мнению обо мне, весьма, кажется, нелестному. — Они пока выжидают.
— У них нет времени выжидать. Который час?
— Около семи.
— Он приступил к делу. Не станет рисковать «Черным сорокопутом» ради того, чтоб подарить мне шанс на жизнь. Не удерживайте меня. Есть дело!
Я протиснулся сквозь узенькое жерло туннеля наружу. Несколько секунд я ничего не видел. Стреляющая боль в колене странным образом застила глаза. Наконец удалось сфокусировать взгляд на окрестностях. Никого вокруг. Ни одной живой души.
У входа — три трупа. Двое китайцев и Хьюэлл. Конечно же Хьюэлл. А кому еще можно было доверить взрывные работы у выхода из туннеля?
Аматоловые шашки разнесли его в клочья. Из-под гигантской туши торчит дуло автомата. С трудом пригибаюсь, с трудом извлекаю смертоносное оружие. Заряжено на полную катушку.
— Ну вот, — говорю, — они ушли.
Десять минут спустя мы начинаем спуск к ангару. Брукман, возможно, прав, и через неделю нога моя придет в норму, а пока половину моего веса берут на себя ребята-моряки, на чьи плечи я опираюсь.
Вот и последний гребень, отделяющий нас от долины. Площадка перед ангаром пуста. Грузовое суденышко уходит за черту рифов. До моих ушей доносится громкая брань. Это Флекк. Понятная реакция. В пятидесяти ярдах от пирса из воды высовываются мачта да макушка капитанского мостика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Около часа. — Странно, в голосе Гриффитса никакого дребезжания. — Брукман уверен: ты быстро поправишься. Задета коленная чашечка. Через неделю будешь ходить.
— А мы... мы все целы?
— Все. — Разумеется, все. Все, кроме Мэри Гопман. Им до этого нет дела. Для меня она — весь мир, для них — только имя. Мэри Гопман там, внизу, в оружейной, одна-одинешенька. Только имя? Какое ты имеешь значение, если ты всего-навсего имя. И я ее никогда не увижу. Никогда!
Никогда — это так долго! Итак, даже свою последнюю партию я проиграл. Я проиграл Мэри. И теперь передо мной разверзлось «никогда». Никогда — навсегда.
— Бентолл! Ты в норме? — резко прозвучал голос Гриффитса.
— В норме.
— Ты снова разговариваешь сам с собой.
— Да? — Я дотронулся до трупа рукой. — Что здесь происходило?
— Его послал Леклерк. Не то на разведку, не то на верную смерть.
Чалмерс не промахнулся.
— А что еще? Час — это целая вечность.
— Они обстреливали пещеру. Но вслепую, потому что опасались занять опасную для них позицию прямо напротив нас. Потом прекратили. Попытались взорвать вход, замуровать нас.
— Бесполезная затея, — возразил я. — Мы бы нашли другой выход.
Взорвать перекрытия туннеля. Ярдов сто. Это бы нас добило. — А вообще-то, какая разница? — подумал я.
— Они взорвали один заряд у выхода, — продолжал Гриффите. — Без особого эффекта. Потом они стали ломами дробить скалу под очередные заряды. Мы забросали их аматоловыми шашками. Возможно, уничтожили часть группы. И они оставили свою затею.
— А документ? — прохрипел я. — Вы сказали им про документ?
— Конечно, — нетерпеливо ответил Гриффите. Речь шла о фальшивке, которую Флекк должен был подбросить в радиорубку: "Подтверждаем: судно Ее Величества «Кандагар» следует большой скорости маршруту Сува — Вардю.
Рассчитываем прибытие 8.30". Подразумевалось, якобы это отклик на посланный в эфир Флекком сигнал SOS. Мы предупредили Леклерка о приближении судна. Он не поверил, сказал, что это невозможно, часовой не допустил бы. А Флекк утверждал, что часовой спал. Может, часовой погиб в перестрелке? Не знаю. Мы сказали Леклерку, пусть поищет радиограмму на столе. Он послал за ней своих. Все-таки встревожился. Если это не мистификация, в его распоряжении всего три часа. Но Флекк утверждает, что капитан «Грассхоппера» не рискнет идти сквозь рифы без лоцмана в темноте.
— К великой радости Леклерка.
— Леклерк взбеленился. Голос его дрожал от ярости. Он требовал позвать тебя. Но ты был без сознания. Он пригрозил убить мисс Гопман.
Ну, я ответил: ты при смерти.
— Это должно было привести его в восторг, — сказал я устало.
— И вправду, — согласился Гриффите. — Потом он ушел. Не знаю, один или со своими.
— Не знаете? — мрачно изрек Флекк. — Первому, кто высунется, снесут голову.
Время шло. Свет в конце туннеля медленно менял свои оттенки, пока под конец не сверкнул голубизной. Взошло солнце.
— Гриффите! — Это голос Леклерка заставил нас вздрогнуть. — Слышите меня?
— Слышу.
— Бентолл очнулся?
Гриффите попытался жестом остановить меня. Но я проигнорировал этот жест.
— Очнулся.
— Ты вроде помирал, Бентолл? — В его тоне появилась нотка озлобления, впервые за время нашего знакомства.
— Чего тебе надо?
— Тебя.
— Я вот он. Лезь сюда — убедишься.
— Послушай-ка, Бентолл. Хочешь спасти жизнь Мэри Гопман?
Вот оно! Я должен был это предвидеть. Они давили на меня из последних сил. Я нужен был позарез.
— И мы оба будем в твоих руках, верно, Леклерк? — Верно, верно, без всяких сомнений.
— Даю тебе честное слово. Сейчас пришлю ее.
— Не слушай его, — предупредил капитан Гриффите тревожным шепотом. — Ты в его руках станешь приманкой, чтоб выудить отсюда меня, и так далее.
Или же он просто застрелит вас обоих.
Я это знал. Он убьет нас обоих. Другие его не интересовали. Но нас двоих он убьет. Меня-то во всяком случае. Но нельзя было упускать шанс.
Может, он нас не сразу уничтожит, может, возьмет нас на судно. Последний шанс. Один на миллион. Но все же шанс. А мне ведь и нужен был всего только шанс. А вдруг мне повезет, и я спасу нас обоих. Мысль явилась и тотчас пропала. Да нет, надежды меньше, чем один шанс против миллиона.
Мэри права: надежды не больше, чем у приговоренного к электрическому стулу за миг до включения рубильника. И я сказал:
— Ладно, Леклерк, я иду.
Знака я не заметил. Флекк, Генри и Гриффите одновременно вцепились в меня, прижали к земле. Несколько секунд я сопротивлялся как сумасшедший, но в конце концов выбился из сил.
— Отпустите, — шептал я. — Ради Бога, отпустите.
— Не отпустим, — сказал Гриффите и повысил голос. — Убирайся, Леклерк. Мы держим Бентолла. Крепко держим. Почему, объяснять не надо.
— Что ж, я вынужден буду убить мисс Гопман, — свирепо прорычал Леклерк. — Я убью ее, слышишь, Бен-толл? Я убью ее. Но не сегодня, немного погодя. Если она наперед не покончит с собой... Прощай, Бентолл.
Спасибо за «Сорокопута».
Удаляющиеся шаги — и тишина... Трое убрали прочь руки, и Флекк сказал:
— Прости меня, мой мальчик. Не могу выразить, как я перед тобой виноват.
Я молчал. Просто сидел, поражаясь, почему не рушится небосвод.
Медленно приподнялся на руках, оперся на колено и проговорил:
— Я пошел.
— Не делай глупостей. — По гримасе Гриффитса было видно, что он возвращается к первоначальному мнению обо мне, весьма, кажется, нелестному. — Они пока выжидают.
— У них нет времени выжидать. Который час?
— Около семи.
— Он приступил к делу. Не станет рисковать «Черным сорокопутом» ради того, чтоб подарить мне шанс на жизнь. Не удерживайте меня. Есть дело!
Я протиснулся сквозь узенькое жерло туннеля наружу. Несколько секунд я ничего не видел. Стреляющая боль в колене странным образом застила глаза. Наконец удалось сфокусировать взгляд на окрестностях. Никого вокруг. Ни одной живой души.
У входа — три трупа. Двое китайцев и Хьюэлл. Конечно же Хьюэлл. А кому еще можно было доверить взрывные работы у выхода из туннеля?
Аматоловые шашки разнесли его в клочья. Из-под гигантской туши торчит дуло автомата. С трудом пригибаюсь, с трудом извлекаю смертоносное оружие. Заряжено на полную катушку.
— Ну вот, — говорю, — они ушли.
Десять минут спустя мы начинаем спуск к ангару. Брукман, возможно, прав, и через неделю нога моя придет в норму, а пока половину моего веса берут на себя ребята-моряки, на чьи плечи я опираюсь.
Вот и последний гребень, отделяющий нас от долины. Площадка перед ангаром пуста. Грузовое суденышко уходит за черту рифов. До моих ушей доносится громкая брань. Это Флекк. Понятная реакция. В пятидесяти ярдах от пирса из воды высовываются мачта да макушка капитанского мостика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71