Я и на суд не пошёл. Люба плакала: «Когда прокурор объявил срок четыре года, у него и слёзы потекли». Досмеялся храбрец! Огрёб целиком. Теперь об амнистии можно не мечтать. Статья тяжёлая, повторная. Рецидив.
Выбор есть у каждого. Мы сами избираем свой путь.
Вот пусть и мыкается… один.
* * *
…Время шло. День за днём.
Судьбину брата, его непутёвую, неудобную мне жизнь я мысленно пытался отрезать от своей. Силился навсегда вычеркнуть его из памяти, души, судьбы.
Стереть.
Забыть.
Не получалось…
Словно горемычная часть меня самого бродила где-то неприкаянно. Страдала. Сносила боль, унижение, голод-холод, страх, разлуку, потерянность, одиночество. Я места себе не находил… Весь измучился. Высох.
В субботний вечер я собрал для брата новые шерстяные носки из овечьей шерсти, связанные ещё матерью, свой тёплый мохеровый шарф, десять пачек «Беломора», чай со слоном и, облегчённо вдыхая полной грудью морозный воздух, зашагал по заснеженным улицам на ночной поезд…
* * *
Вместо послесловия

На… златом… крыльце… сидели… царь… царевич… король… королевич… сапожник… портной…
Кто… Ты… будешь… такой?

Петрозаводск, 2009 год

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19