Скоро она появится на сцене и сыграет весьма неожиданную роль.
Интерлюдия
У «Ремингтона SL3» сменился цвет. Я выкрасил бестию в красный. Не спрашивайте почему. Для меня это единственный способ сладить с чертовой машинкой. По крайней мере внешне эффект довольно интересный. Я бы даже сказал, сногсшибательный. Почти эротичный. В эту самую минуту она дергается и колотится на моем столе – бесстыдно красная и дерзкая, как целый мешок засосов.
Может быть, новый цвет приведет и к внутренним переменам. Как бы там ни было, ей придется переваривать буквы, слова и типы предложений, с которыми еще ни одной пишущей машинке сталкиваться не приходилось. Сейчас поясню, в чем дело.
Однажды во время поездки на Кубу я обнаружил себя стоящим на пыльной автостоянке в окружении деревенских подростков, которые вежливо выпрашивали у меня квадратики жевательной резинки «Чиклетс». Если бы я знал, что для кубинцев «Чиклетс» – редкое лакомство, то непременно бы запасся парой-тройкой блоков на оптовом складе. Но в тот момент у меня при себе не было ни «Чиклетс», ни, как оказалось, слов, чтобы объяснить это детям.
Я всегда считал, что испанский глагол hablar означает «иметь», поэтому, говоря Si, hablo espanol («Я имею испанский»), вы подразумеваете «Я имею познания в испанском языке». Исходя из этого ошибочного суждения, я сказал симпатичным кубинским ребятам: No hablo Chiclets . В ответ те лишь вежливо улыбнулись. Только потом я узнал, что произнес фразу «Я не говорю на «Чиклетс».
Сперва я почувствовал себя ужасно глупо, но позже мне пришло в голову: а что, я ведь не соврал. Я же не говорю на чиклетс. Затем я подумал: а почему?
В последующие месяцы я учился разговаривать на чиклетс. Честно признаюсь, говорить на чиклетс проще, чем читать или писать. Тем не менее вполне вероятно, что на оставшихся страницах этой книги из-под моего пера неожиданно будут выходить целые главы на чиклетс. Сюжет прямо-таки просит этого. Надеюсь, «Ремингтон SL3» справится с задачей.
Зачем нужна луна? Правда ли, что рыжие – сверхъестественные существа? Как удержать любовь? Все эти, а также некоторые другие важные вопросы я собираюсь задать «Ремингтону SL3». Наша дуэль, как война магов, может длиться очень долго, и все равно исход ее останется неясным. Но если заново покрашенный «Ремингтон SL3» сумеет печатать на чиклетс, тогда у этой затеи есть шанс на успех. Я не перестаю возносить молитвы Элмеру, греческому богу клея.
Третья фаза
46
Когда истек положенный срок траура, королева Тилли обзавелась новой чихуахуа. Макс настоял на этом. Он просто не мог выносить рыданий супруги во время рекламы собачьей еды, а при взгляде на маленькую урну с прахом по спине короля бегали мурашки. В один прекрасный день он просто задул черные свечи и отвез Тилли в зоомагазин.
Найти замену любовнику-бунтарю оказалось гораздо сложнее.
Ли-Шери отказывалась видеться с Абеном Физелем. Она отказывалась встречаться с репортерами, которые день и ночь обрывали телефон в их доме. Репортеры не собирались расспрашивать принцессу о Дятле – ее роман с Бернардом до сих пор оставался в секрете, – их интересовали подробности насчет монархии Мю. Через два дня после ареста Бернарда журнал «Пипл» побил все рекорды по раскупаемости: гвоздем номера стало интервью с Ли-Шери. Прессе идея континентального монархизма, похоже, очень понравилась. Несколько членов свергнутых королевских родов тоже сочли ее достойной внимания. Даже король Макс, которого из всего многообразия природной среды волновали только ежевичные побеги, миллионами острых коготков царапавшие стены его жилища, решил, что это интересно. Он всячески поощрял дочь: советовал ей довести дело до конца, побольше общаться с журналистами, не избегать Абена Физеля. Ли-Шери была непреклонна. Она хотела видеть только Бернарда, но пока что власти тюрьмы Кинг-Каунти, где его держали до суда, отказывали принцессе в праве на посещение.
Дятла не выпустили и под залог. Если бы это было возможно, Ли-Шери заложила бы в ломбарде все, что осталось от фамильных драгоценностей Тилли, и кодекс дома Фюрстенберг-Баркалона мог тогда катиться колбаской вслед за королевской тиарой.
«Самое главное в жизни – любовь, – написала Ли-Шери. – Теперь я это знаю. Нет смысла спасать Землю, если это означает потерю Луны».
Принцесса передала эту записку Бернарду через адвоката. Далее записка гласила:
«Мне еще не исполнилось двадцати, однако благодаря тебе я узнала кое-что, чего в наше время не знают многие женщины: Прекрасный Принц – на самом деле жаба, а у Прекрасной Принцессы дурно пахнет изо рта. Это означает следующее: а) все люди не идеальны, но любовь может быть совершенной; б) только любовь способна превратить заурядное в замечательное, отвратительное – в чудесное; в) этот результат достигается только активным процессом любви. Чтобы сотворить любовь, надо любить. Мы теряем время в поисках идеального возлюбленного, вместо того чтобы создать совершенную любовь. Может быть, это и есть способ удержать любовь?»
На следующий день адвокат Бернарда передал принцессе такой ответ:
«Любовь – стопроцентный бунтарь. Она не подчиняется никаким правилам. Максимум, на что способны большинство из нас, – это стать ее сообщниками. Вычеркнем из текста клятвы фразу «чтить и повиноваться» и заменим ее на «помогать и содействовать». Это означает, что ни о каких гарантиях не может быть и речи. Слово «удержать» становится неуместным. Мою любовь к тебе ничто не удерживает. Я люблю тебя просто так».
Принцесса убежала в ежевичник и поплакала. «Я пойду за ним на край света», – всхлипывала она.
Обязательно, милочка. Только у земли нет краев, это доказал еще Колумб.
47
Ежевика.
Ничто иное – ни грибы, ни мхи с лишайниками, ни зеленая тоска – не процветало в Пьюджет-Саунд так бурно и упрямо, как ежевика. Фермерам приходилось выкорчевывать ее корни с полей бульдозерами. Домовладельцы рубили ежевичные отростки лопатами, но коварные побеги пёрли снова и снова. Садовники отражали их атаки у парковых ворот с помощью огнеметов. Агрессивную массу не успевали укрощать даже в центре города. В дождливые месяцы ежевичные дебри разрастались так быстро и буйно, что собаки и маленькие дети исчезали в них бесследно. В разгар сезона даже взрослые не решались пойти по ягоды без вооруженной охраны. Побеги ежевики протискивались сквозь бетонные стены, пробивали себе дорогу в высший свет, обвивали ноги девственниц и пытались уцепиться за проплывающие облака. Агрессивность ежевики, ее быстрота, бесцеремонность и способность нахально продвигаться вверх олицетворяли для Макса и Тилли все, что им не нравилось в Америке, а особенно в ее западной части.
Бернард Мики Рэнгл рассматривал это явление с точки зрения «ням».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Интерлюдия
У «Ремингтона SL3» сменился цвет. Я выкрасил бестию в красный. Не спрашивайте почему. Для меня это единственный способ сладить с чертовой машинкой. По крайней мере внешне эффект довольно интересный. Я бы даже сказал, сногсшибательный. Почти эротичный. В эту самую минуту она дергается и колотится на моем столе – бесстыдно красная и дерзкая, как целый мешок засосов.
Может быть, новый цвет приведет и к внутренним переменам. Как бы там ни было, ей придется переваривать буквы, слова и типы предложений, с которыми еще ни одной пишущей машинке сталкиваться не приходилось. Сейчас поясню, в чем дело.
Однажды во время поездки на Кубу я обнаружил себя стоящим на пыльной автостоянке в окружении деревенских подростков, которые вежливо выпрашивали у меня квадратики жевательной резинки «Чиклетс». Если бы я знал, что для кубинцев «Чиклетс» – редкое лакомство, то непременно бы запасся парой-тройкой блоков на оптовом складе. Но в тот момент у меня при себе не было ни «Чиклетс», ни, как оказалось, слов, чтобы объяснить это детям.
Я всегда считал, что испанский глагол hablar означает «иметь», поэтому, говоря Si, hablo espanol («Я имею испанский»), вы подразумеваете «Я имею познания в испанском языке». Исходя из этого ошибочного суждения, я сказал симпатичным кубинским ребятам: No hablo Chiclets . В ответ те лишь вежливо улыбнулись. Только потом я узнал, что произнес фразу «Я не говорю на «Чиклетс».
Сперва я почувствовал себя ужасно глупо, но позже мне пришло в голову: а что, я ведь не соврал. Я же не говорю на чиклетс. Затем я подумал: а почему?
В последующие месяцы я учился разговаривать на чиклетс. Честно признаюсь, говорить на чиклетс проще, чем читать или писать. Тем не менее вполне вероятно, что на оставшихся страницах этой книги из-под моего пера неожиданно будут выходить целые главы на чиклетс. Сюжет прямо-таки просит этого. Надеюсь, «Ремингтон SL3» справится с задачей.
Зачем нужна луна? Правда ли, что рыжие – сверхъестественные существа? Как удержать любовь? Все эти, а также некоторые другие важные вопросы я собираюсь задать «Ремингтону SL3». Наша дуэль, как война магов, может длиться очень долго, и все равно исход ее останется неясным. Но если заново покрашенный «Ремингтон SL3» сумеет печатать на чиклетс, тогда у этой затеи есть шанс на успех. Я не перестаю возносить молитвы Элмеру, греческому богу клея.
Третья фаза
46
Когда истек положенный срок траура, королева Тилли обзавелась новой чихуахуа. Макс настоял на этом. Он просто не мог выносить рыданий супруги во время рекламы собачьей еды, а при взгляде на маленькую урну с прахом по спине короля бегали мурашки. В один прекрасный день он просто задул черные свечи и отвез Тилли в зоомагазин.
Найти замену любовнику-бунтарю оказалось гораздо сложнее.
Ли-Шери отказывалась видеться с Абеном Физелем. Она отказывалась встречаться с репортерами, которые день и ночь обрывали телефон в их доме. Репортеры не собирались расспрашивать принцессу о Дятле – ее роман с Бернардом до сих пор оставался в секрете, – их интересовали подробности насчет монархии Мю. Через два дня после ареста Бернарда журнал «Пипл» побил все рекорды по раскупаемости: гвоздем номера стало интервью с Ли-Шери. Прессе идея континентального монархизма, похоже, очень понравилась. Несколько членов свергнутых королевских родов тоже сочли ее достойной внимания. Даже король Макс, которого из всего многообразия природной среды волновали только ежевичные побеги, миллионами острых коготков царапавшие стены его жилища, решил, что это интересно. Он всячески поощрял дочь: советовал ей довести дело до конца, побольше общаться с журналистами, не избегать Абена Физеля. Ли-Шери была непреклонна. Она хотела видеть только Бернарда, но пока что власти тюрьмы Кинг-Каунти, где его держали до суда, отказывали принцессе в праве на посещение.
Дятла не выпустили и под залог. Если бы это было возможно, Ли-Шери заложила бы в ломбарде все, что осталось от фамильных драгоценностей Тилли, и кодекс дома Фюрстенберг-Баркалона мог тогда катиться колбаской вслед за королевской тиарой.
«Самое главное в жизни – любовь, – написала Ли-Шери. – Теперь я это знаю. Нет смысла спасать Землю, если это означает потерю Луны».
Принцесса передала эту записку Бернарду через адвоката. Далее записка гласила:
«Мне еще не исполнилось двадцати, однако благодаря тебе я узнала кое-что, чего в наше время не знают многие женщины: Прекрасный Принц – на самом деле жаба, а у Прекрасной Принцессы дурно пахнет изо рта. Это означает следующее: а) все люди не идеальны, но любовь может быть совершенной; б) только любовь способна превратить заурядное в замечательное, отвратительное – в чудесное; в) этот результат достигается только активным процессом любви. Чтобы сотворить любовь, надо любить. Мы теряем время в поисках идеального возлюбленного, вместо того чтобы создать совершенную любовь. Может быть, это и есть способ удержать любовь?»
На следующий день адвокат Бернарда передал принцессе такой ответ:
«Любовь – стопроцентный бунтарь. Она не подчиняется никаким правилам. Максимум, на что способны большинство из нас, – это стать ее сообщниками. Вычеркнем из текста клятвы фразу «чтить и повиноваться» и заменим ее на «помогать и содействовать». Это означает, что ни о каких гарантиях не может быть и речи. Слово «удержать» становится неуместным. Мою любовь к тебе ничто не удерживает. Я люблю тебя просто так».
Принцесса убежала в ежевичник и поплакала. «Я пойду за ним на край света», – всхлипывала она.
Обязательно, милочка. Только у земли нет краев, это доказал еще Колумб.
47
Ежевика.
Ничто иное – ни грибы, ни мхи с лишайниками, ни зеленая тоска – не процветало в Пьюджет-Саунд так бурно и упрямо, как ежевика. Фермерам приходилось выкорчевывать ее корни с полей бульдозерами. Домовладельцы рубили ежевичные отростки лопатами, но коварные побеги пёрли снова и снова. Садовники отражали их атаки у парковых ворот с помощью огнеметов. Агрессивную массу не успевали укрощать даже в центре города. В дождливые месяцы ежевичные дебри разрастались так быстро и буйно, что собаки и маленькие дети исчезали в них бесследно. В разгар сезона даже взрослые не решались пойти по ягоды без вооруженной охраны. Побеги ежевики протискивались сквозь бетонные стены, пробивали себе дорогу в высший свет, обвивали ноги девственниц и пытались уцепиться за проплывающие облака. Агрессивность ежевики, ее быстрота, бесцеремонность и способность нахально продвигаться вверх олицетворяли для Макса и Тилли все, что им не нравилось в Америке, а особенно в ее западной части.
Бернард Мики Рэнгл рассматривал это явление с точки зрения «ням».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70