Они пересекали улицу за улицей, торопливо перешагивая через жестянки, листовки и один раз — через блевотину. Джослин вытирала лицо, размазывая тушь по глазам. Она даже не представляла, на кого похожа. Потные волосы приклеились к вискам. Юбка облепила ноги.
Григг между тем выглядел хорошо. Без пиджака — оставил в машине, — но и без особых признаков усталости. Сейчас он раздражал Джослин больше, чем за весь вечер. И немного впечатлял.
— Что вы думаете о Сильвии? — спросила она.
— Кажется, очень милая, — ответил Григг. — А что?
— Она не просто милая. Она умная и веселая. Нет никого добрее.
— Сильвия любит Дэниела. — Григг словно догадался, к чему она клонит; она, разумеется, клонила, и он, разумеется, догадался.
— Это нерационально.
— Но не вам судить. Не вы решаете, кого она полюбит. Лучше не вмешивайтесь и дайте ей самой найти собственное счастье.
Джослин окаменела.
— По-вашему, это вмешательство?
Ее голос звучал недоверчиво и одновременно сурово. Она вложила в него всю свою ярость: пройти пятнадцать, шестнадцать, семнадцать кварталов по калифорнийской жаре из-за того, что кое-кто не позаботился залить бензин в бак, делать вид, что все прекрасно, — и выслушивать оскорбления?
— Желать своим друзьям счастья? Я надеюсь, что в жизнь Сильвии не перестану вмешиваться никогда, — сказала Джослин. — И оправдываться за это ни перед кем не собираюсь.
— Ты не обидишься, если я сегодня не пойду? — спросила Аллегра.
Сильвия оторопела. Конечно, обижусь, сказала она, только не вслух: все-таки это Сильвия. Как можно быть такой эгоисткой? Неужели ты отправишь меня к отцу одну? Разве ты не видишь, что со мной делает этот вечер? (Зачем мы потратили сто двадцать долларов на твой билет?) Пожалуйста, пожалуйста, пойдем.
Не успела Сильвия открыть рот, как зазвонил телефон. Она решила, что это Джослин, недоумевающая, где их носит, но Аллегра взяла трубку, взглянула на определитель и положила ее обратно на рычаг. Затем перекатилась на бок, пряча от Сильвии лицо.
«Вы попали к Хантерам, — произнес Дэниел. Сильвия не стала менять запись: пусть посторонним отвечает мужчина. Но не учла, как подействует на нее голос Дэниела, ведь нечасто слышишь собственный автоответчик. — Нас нет дома. Вы знаете, что делать».
— Аллегра? — Сильвия узнала Коринн. Она казалась грустной и, возможно, пьяной. — Нам надо поговорить. Когда ты со мной поговоришь? Сегодня я видела Пако. Он сказал мне, что я сделала две непростительные вещи. Ты должна была мне об этом сказать. Чтобы я могла защищаться. Я думаю, даже ты согласишься, что так честнее.
Очевидно, Коринн собралась говорить долго. Недавно Сильвия стерла кассету, поэтому места хватало. Ей было неловко подслушивать личное сообщение; Аллегра откровенничала о своей интимной жизни в общих чертах, но подробности держала в секрете.
Может, она говорила с Дэниелом. Жаль, нельзя спросить его, что сделала Коринн. Сильвии требовалась помощь Дэниела в отношениях с Аллегрой. Сильвии требовалась помощь Аллегры в отношениях с Дэниелом. Но никто и пальцем не шевельнет.
Сильвия взяла бокал Аллегры и отнесла на кухню. Она стояла у раковины в одной комбинации и ждала, когда Коринн закончит. Ее голос был как далекий водный поток, без слов, лишь всплески. Сильвия вымыла и вытерла бокал, как учила ее Джослин.
Она все больше злилась на дочь. Что бы ни натворила Коринн, ушла-то Аллегра. Любимых не бросают. Не сидят молча, словно глухие, пока они спьяну изливают душу в твой автоответчик. Любовь обязательно научит быть вместе.
Она думала об осунувшемся лице и покрасневших глазах Аллегры. Она думала, как трудно Аллегре заснуть по ночам: часто Сильвия просыпалась в полночь, в час, в два и слышала какой-нибудь фильм. Аллегра даже собиралась достать пиратскую копию «Братства кольца», хотя осуждала видеопиратство, хотя в кинотеатре ворчала, что Гимли переигрывает ради «ха-ха» зрителей.
Сильвия думала, что все родители хотят своим детям невозможной жизни — счастливое начало, счастливая середина, счастливый конец. Никакого сюжета. Какими скучными получаются люди в родительских мечтах. Но Аллегра никогда не была скучной. Пора ей стать счастливой.
Как ты смеешь, сказала она Аллегре из кухни. Как ты смеешь так мучить мою дочь? А ну-ка возьми трубку, юная леди, и дай Коринн извиниться. Позволь ей искупить эти две непростительные вещи, что там она сделала.
Дай Аллегре обрести счастье. Дай Аллегре быть любимой.
Оркестр устроил перерыв. К Бернадетте, Дину и Пруди подсел писатель по имени Mo Веллингтон. У мистера Веллингтона было слишком много волос и мало шеи. Правда, зубы хорошие. Бернадетта обращала внимание на чужие зубы. Все обращают, только не все знают, что все обращают. Отец Бернадетты сам лечил ей зубы, в результате за шестьдесят с лишним лет она не потеряла ни одной пломбы.
Если верить рекламным проспектам на столе, Mo Веллингтон писал детективы, действие которых разворачивалось в городке Найтс-Лэндинг. Его сыщик, циничный фермер-свекловод, чуть ли не при каждой вспашке мотоплугом извлекал из земли бедренные кости и фаланги пальцев. Прилагалась открытка с суперобложкой новой книги Веллингтона под названием «Последняя страда». Буква «т» была оформлена в виде клинка, кровь с лезвия стекала на поле внизу. Несомненно, Бернадетте уже встречались подобные обложки. Да и название не показалось ей оригинальным. Но пусть рисунок и не нов, выполнен весьма добротно.
— Должно быть, мне к вам, — сказал мистер Веллингтон, разочарованно глядя на пустые стулья. За соседним столом громко смеялись. Еще за одним кто-то стучал вилкой по бокалу, собираясь произнести тост. А тут, похоже, собралась самая кислая компания.
— Остальные просто задерживаются, — успокоила его Бернадетта. — Даже не представляю, что с ними такое. Джослин — самый пунктуальный человек на земле. Я никогда не слышала, чтобы она опаздывала. Сильвия — когда как. Аллегра... даже не спрашивайте!
Мистер Веллингтон не ответил; видимо, это его не успокоило и не развлекло. В таком возрасте рано еще писать книги. Бернадетта сразу поняла, что сказать ему нечего: слишком мало жил. Наверняка его фермер-свекловод едва набросан.
Он обошел вокруг стола и сел рядом с Дином. Спиной к залу. А Бернадетта думала, писателям нравится наблюдать за происходящим.
Если бы он выбрал место рядом с Бернадеттой, то сидел бы спиной к огромной колонне и видел танцплощадку, сцену и оркестр. Бернадетта прекрасно видела другие три столика. Но сама она была невидимой, особенно для мужчин помоложе. Это началось в пятьдесят с чем-то, и Бернадетта успела привыкнуть. Зато ее стало больше слышно.
— Все это напоминает мне о моем первом муже, — сказала она. — Джон был политиком, так что благотворительные вечера мне знакомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Григг между тем выглядел хорошо. Без пиджака — оставил в машине, — но и без особых признаков усталости. Сейчас он раздражал Джослин больше, чем за весь вечер. И немного впечатлял.
— Что вы думаете о Сильвии? — спросила она.
— Кажется, очень милая, — ответил Григг. — А что?
— Она не просто милая. Она умная и веселая. Нет никого добрее.
— Сильвия любит Дэниела. — Григг словно догадался, к чему она клонит; она, разумеется, клонила, и он, разумеется, догадался.
— Это нерационально.
— Но не вам судить. Не вы решаете, кого она полюбит. Лучше не вмешивайтесь и дайте ей самой найти собственное счастье.
Джослин окаменела.
— По-вашему, это вмешательство?
Ее голос звучал недоверчиво и одновременно сурово. Она вложила в него всю свою ярость: пройти пятнадцать, шестнадцать, семнадцать кварталов по калифорнийской жаре из-за того, что кое-кто не позаботился залить бензин в бак, делать вид, что все прекрасно, — и выслушивать оскорбления?
— Желать своим друзьям счастья? Я надеюсь, что в жизнь Сильвии не перестану вмешиваться никогда, — сказала Джослин. — И оправдываться за это ни перед кем не собираюсь.
— Ты не обидишься, если я сегодня не пойду? — спросила Аллегра.
Сильвия оторопела. Конечно, обижусь, сказала она, только не вслух: все-таки это Сильвия. Как можно быть такой эгоисткой? Неужели ты отправишь меня к отцу одну? Разве ты не видишь, что со мной делает этот вечер? (Зачем мы потратили сто двадцать долларов на твой билет?) Пожалуйста, пожалуйста, пойдем.
Не успела Сильвия открыть рот, как зазвонил телефон. Она решила, что это Джослин, недоумевающая, где их носит, но Аллегра взяла трубку, взглянула на определитель и положила ее обратно на рычаг. Затем перекатилась на бок, пряча от Сильвии лицо.
«Вы попали к Хантерам, — произнес Дэниел. Сильвия не стала менять запись: пусть посторонним отвечает мужчина. Но не учла, как подействует на нее голос Дэниела, ведь нечасто слышишь собственный автоответчик. — Нас нет дома. Вы знаете, что делать».
— Аллегра? — Сильвия узнала Коринн. Она казалась грустной и, возможно, пьяной. — Нам надо поговорить. Когда ты со мной поговоришь? Сегодня я видела Пако. Он сказал мне, что я сделала две непростительные вещи. Ты должна была мне об этом сказать. Чтобы я могла защищаться. Я думаю, даже ты согласишься, что так честнее.
Очевидно, Коринн собралась говорить долго. Недавно Сильвия стерла кассету, поэтому места хватало. Ей было неловко подслушивать личное сообщение; Аллегра откровенничала о своей интимной жизни в общих чертах, но подробности держала в секрете.
Может, она говорила с Дэниелом. Жаль, нельзя спросить его, что сделала Коринн. Сильвии требовалась помощь Дэниела в отношениях с Аллегрой. Сильвии требовалась помощь Аллегры в отношениях с Дэниелом. Но никто и пальцем не шевельнет.
Сильвия взяла бокал Аллегры и отнесла на кухню. Она стояла у раковины в одной комбинации и ждала, когда Коринн закончит. Ее голос был как далекий водный поток, без слов, лишь всплески. Сильвия вымыла и вытерла бокал, как учила ее Джослин.
Она все больше злилась на дочь. Что бы ни натворила Коринн, ушла-то Аллегра. Любимых не бросают. Не сидят молча, словно глухие, пока они спьяну изливают душу в твой автоответчик. Любовь обязательно научит быть вместе.
Она думала об осунувшемся лице и покрасневших глазах Аллегры. Она думала, как трудно Аллегре заснуть по ночам: часто Сильвия просыпалась в полночь, в час, в два и слышала какой-нибудь фильм. Аллегра даже собиралась достать пиратскую копию «Братства кольца», хотя осуждала видеопиратство, хотя в кинотеатре ворчала, что Гимли переигрывает ради «ха-ха» зрителей.
Сильвия думала, что все родители хотят своим детям невозможной жизни — счастливое начало, счастливая середина, счастливый конец. Никакого сюжета. Какими скучными получаются люди в родительских мечтах. Но Аллегра никогда не была скучной. Пора ей стать счастливой.
Как ты смеешь, сказала она Аллегре из кухни. Как ты смеешь так мучить мою дочь? А ну-ка возьми трубку, юная леди, и дай Коринн извиниться. Позволь ей искупить эти две непростительные вещи, что там она сделала.
Дай Аллегре обрести счастье. Дай Аллегре быть любимой.
Оркестр устроил перерыв. К Бернадетте, Дину и Пруди подсел писатель по имени Mo Веллингтон. У мистера Веллингтона было слишком много волос и мало шеи. Правда, зубы хорошие. Бернадетта обращала внимание на чужие зубы. Все обращают, только не все знают, что все обращают. Отец Бернадетты сам лечил ей зубы, в результате за шестьдесят с лишним лет она не потеряла ни одной пломбы.
Если верить рекламным проспектам на столе, Mo Веллингтон писал детективы, действие которых разворачивалось в городке Найтс-Лэндинг. Его сыщик, циничный фермер-свекловод, чуть ли не при каждой вспашке мотоплугом извлекал из земли бедренные кости и фаланги пальцев. Прилагалась открытка с суперобложкой новой книги Веллингтона под названием «Последняя страда». Буква «т» была оформлена в виде клинка, кровь с лезвия стекала на поле внизу. Несомненно, Бернадетте уже встречались подобные обложки. Да и название не показалось ей оригинальным. Но пусть рисунок и не нов, выполнен весьма добротно.
— Должно быть, мне к вам, — сказал мистер Веллингтон, разочарованно глядя на пустые стулья. За соседним столом громко смеялись. Еще за одним кто-то стучал вилкой по бокалу, собираясь произнести тост. А тут, похоже, собралась самая кислая компания.
— Остальные просто задерживаются, — успокоила его Бернадетта. — Даже не представляю, что с ними такое. Джослин — самый пунктуальный человек на земле. Я никогда не слышала, чтобы она опаздывала. Сильвия — когда как. Аллегра... даже не спрашивайте!
Мистер Веллингтон не ответил; видимо, это его не успокоило и не развлекло. В таком возрасте рано еще писать книги. Бернадетта сразу поняла, что сказать ему нечего: слишком мало жил. Наверняка его фермер-свекловод едва набросан.
Он обошел вокруг стола и сел рядом с Дином. Спиной к залу. А Бернадетта думала, писателям нравится наблюдать за происходящим.
Если бы он выбрал место рядом с Бернадеттой, то сидел бы спиной к огромной колонне и видел танцплощадку, сцену и оркестр. Бернадетта прекрасно видела другие три столика. Но сама она была невидимой, особенно для мужчин помоложе. Это началось в пятьдесят с чем-то, и Бернадетта успела привыкнуть. Зато ее стало больше слышно.
— Все это напоминает мне о моем первом муже, — сказала она. — Джон был политиком, так что благотворительные вечера мне знакомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60