Гастон почувствует себя в сто раз счастливее, когда ты сменишь гнев на милость.
– Что ты такое говоришь, тётя? Я просто не согласна, вот и всё.
– Да-да, это мы уже слышали. Ты дала ему от ворот поворот. Это даже забавно. Только не посылай его к чёрту, он способен тебя послушаться. Короче говоря, он тебе не нравится.
Жильберта по-детски дёрнула плечиком.
– Что вы, тётя, он мне очень нравится.
– Нет-нет, конечно, он тебе не нравится. Заметь, я считаю, что это даже к лучшему: когда сердечко молчит, голова лучше работает. Вот если бы ты влюбилась в него без памяти, я бы, пожалуй, всерьёз обеспокоилась. А ведь он ничего собой, этот брюнет. И сложен неплохо, достаточно взглянуть на его фотографии в Довиле, на пляже. Это тоже репутация, в своём роде. Да, мне, правда, было бы тебя жалко, бедная моя Жижи. Первая страстная любовь… Вы уезжаете вдвоём на другой конец света… Забываете обо всём в объятиях друг друга, слушаете песнь любви, живёте вечной весной… Видимо, всё это ничего не говорит твоему сердцу? Или всё же что-то говорит?
– Это говорит мне, что, когда вечная весна закончится, господин Лашай уедет на край света с другой. Или же мне придётся покинуть господина Лашая, и господин Лашай даст по этому поводу интервью. А мне ничего не останется, как отправиться в постель к другому мужчине. Не хочу. Я люблю постоянство.
Она скрестила руки на груди, по её телу пробежала дрожь.
– Бабушка, ты не дашь мне порошок? Я бы хотела лечь, меня знобит.
– Идиотка! – взорвалась тётя Алисия. – Тебе место за прилавком. Давай, выходи замуж за какого-нибудь экспедитора.
– Хорошо, если ты настаиваешь, тётя, а сейчас я хотела бы лечь.
Госпожа Альварес пощупала ей лоб.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, бабушка, просто мне грустно.
Она прислонила голову к плечу госпожи Альварес и впервые в жизни патетически, по-женски закрыла глаза.
Сёстры переглянулись.
– Ты не думай, девочка моя, – сказала госпожа Альварес, – мы больше не будем тебя мучить. Раз ты действительно не хочешь…
– Что сделано, то сделано, – сухо сказала Алисия. – И нечего об этом говорить.
– Во всяком случае, ты не можешь нас упрекнуть, что была лишена советов: ты их получила, и лучших получить не могла.
– Я знаю, бабушка. И всё же мне грустно.
– Почему?
Жильберта не ответила. По её нежной щёчке скатилась слеза. Неожиданно резко задребезжал звонок, Жильберта вздрогнула.
– Ах, это он! – воскликнула она. – Это он… Бабушка, я не хочу его видеть, спрячь меня, бабушка…
Тётя Алисия сразу насторожилась, угадав опытным ухом низкие, страстные ноты в голосе Жижи. Она сама открыла дверь и быстро вернулась. Следом за ней появился Гастон Лашай с пожелтевшим лицом и мутными белками глаз.
– Здравствуйте, тётушка, здравствуй, Жижи, – сказал он неестественно игривым голосом. – Я на минутку, только забрать шляпу.
Никто не ответил, и уверенность покинула его.
– Да что же это такое? В конце концов, вы могли бы сказать мне хоть слово, по крайней мере поздороваться.
Жильберта шагнула к нему.
– Нет, вы пришли не за шляпой, – сказала она. – У вас в руке другая. Шляпа здесь ни при чём. Вы пришли мучить меня.
– Нет, это уж слишком, – возмущённо вмешалась госпожа Альварес, – я этого просто не вынесу. Когда человек от чистого сердца…
– Прошу тебя, бабушка, дай мне ещё одну минутку, я сейчас закончу…
Она машинально одёрнула юбку, поправила пряжку на поясе и подошла вплотную к Гастону.
– Я подумала, дядюшка, я очень хорошо подумала, дядюшка…
Гастон прервал её, чтобы помешать сказать то, чего он так страшился.
– Клянусь тебе, дорогая…
– Нет-нет, я не хочу никаких клятв. Я подумала и решила, что лучше я буду несчастна с вами, чем без вас. И значит…
Голос её прервался.
– И значит… Вот. Здравствуй… Здравствуй, Гастон.
Она подставила ему, как обычно, щеку для поцелуя. Он поцеловал её чуть дольше, чем обычно; Жижи сначала напряглась, а затем безвольно замерла в его объятиях. Госпожа Альварес хотела было кинуться к ним, но маленькая решительная ручка Алисии остановила её.
– Не надо. Не вмешивайся. Неужели ты не видишь, что это сильнее нас?
Она показала на Жижи, чья доверчивая головка покоилась на плече Лашая, укрыв его волной рассыпавшихся волос.
Счастливый Гастон обернулся к госпоже Альварес.
– Тетушка, я прошу вас о великой милости и чести, я прошу вас сделать меня счастливейшим из смертных: я прошу у вас руки…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– Что ты такое говоришь, тётя? Я просто не согласна, вот и всё.
– Да-да, это мы уже слышали. Ты дала ему от ворот поворот. Это даже забавно. Только не посылай его к чёрту, он способен тебя послушаться. Короче говоря, он тебе не нравится.
Жильберта по-детски дёрнула плечиком.
– Что вы, тётя, он мне очень нравится.
– Нет-нет, конечно, он тебе не нравится. Заметь, я считаю, что это даже к лучшему: когда сердечко молчит, голова лучше работает. Вот если бы ты влюбилась в него без памяти, я бы, пожалуй, всерьёз обеспокоилась. А ведь он ничего собой, этот брюнет. И сложен неплохо, достаточно взглянуть на его фотографии в Довиле, на пляже. Это тоже репутация, в своём роде. Да, мне, правда, было бы тебя жалко, бедная моя Жижи. Первая страстная любовь… Вы уезжаете вдвоём на другой конец света… Забываете обо всём в объятиях друг друга, слушаете песнь любви, живёте вечной весной… Видимо, всё это ничего не говорит твоему сердцу? Или всё же что-то говорит?
– Это говорит мне, что, когда вечная весна закончится, господин Лашай уедет на край света с другой. Или же мне придётся покинуть господина Лашая, и господин Лашай даст по этому поводу интервью. А мне ничего не останется, как отправиться в постель к другому мужчине. Не хочу. Я люблю постоянство.
Она скрестила руки на груди, по её телу пробежала дрожь.
– Бабушка, ты не дашь мне порошок? Я бы хотела лечь, меня знобит.
– Идиотка! – взорвалась тётя Алисия. – Тебе место за прилавком. Давай, выходи замуж за какого-нибудь экспедитора.
– Хорошо, если ты настаиваешь, тётя, а сейчас я хотела бы лечь.
Госпожа Альварес пощупала ей лоб.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, бабушка, просто мне грустно.
Она прислонила голову к плечу госпожи Альварес и впервые в жизни патетически, по-женски закрыла глаза.
Сёстры переглянулись.
– Ты не думай, девочка моя, – сказала госпожа Альварес, – мы больше не будем тебя мучить. Раз ты действительно не хочешь…
– Что сделано, то сделано, – сухо сказала Алисия. – И нечего об этом говорить.
– Во всяком случае, ты не можешь нас упрекнуть, что была лишена советов: ты их получила, и лучших получить не могла.
– Я знаю, бабушка. И всё же мне грустно.
– Почему?
Жильберта не ответила. По её нежной щёчке скатилась слеза. Неожиданно резко задребезжал звонок, Жильберта вздрогнула.
– Ах, это он! – воскликнула она. – Это он… Бабушка, я не хочу его видеть, спрячь меня, бабушка…
Тётя Алисия сразу насторожилась, угадав опытным ухом низкие, страстные ноты в голосе Жижи. Она сама открыла дверь и быстро вернулась. Следом за ней появился Гастон Лашай с пожелтевшим лицом и мутными белками глаз.
– Здравствуйте, тётушка, здравствуй, Жижи, – сказал он неестественно игривым голосом. – Я на минутку, только забрать шляпу.
Никто не ответил, и уверенность покинула его.
– Да что же это такое? В конце концов, вы могли бы сказать мне хоть слово, по крайней мере поздороваться.
Жильберта шагнула к нему.
– Нет, вы пришли не за шляпой, – сказала она. – У вас в руке другая. Шляпа здесь ни при чём. Вы пришли мучить меня.
– Нет, это уж слишком, – возмущённо вмешалась госпожа Альварес, – я этого просто не вынесу. Когда человек от чистого сердца…
– Прошу тебя, бабушка, дай мне ещё одну минутку, я сейчас закончу…
Она машинально одёрнула юбку, поправила пряжку на поясе и подошла вплотную к Гастону.
– Я подумала, дядюшка, я очень хорошо подумала, дядюшка…
Гастон прервал её, чтобы помешать сказать то, чего он так страшился.
– Клянусь тебе, дорогая…
– Нет-нет, я не хочу никаких клятв. Я подумала и решила, что лучше я буду несчастна с вами, чем без вас. И значит…
Голос её прервался.
– И значит… Вот. Здравствуй… Здравствуй, Гастон.
Она подставила ему, как обычно, щеку для поцелуя. Он поцеловал её чуть дольше, чем обычно; Жижи сначала напряглась, а затем безвольно замерла в его объятиях. Госпожа Альварес хотела было кинуться к ним, но маленькая решительная ручка Алисии остановила её.
– Не надо. Не вмешивайся. Неужели ты не видишь, что это сильнее нас?
Она показала на Жижи, чья доверчивая головка покоилась на плече Лашая, укрыв его волной рассыпавшихся волос.
Счастливый Гастон обернулся к госпоже Альварес.
– Тетушка, я прошу вас о великой милости и чести, я прошу вас сделать меня счастливейшим из смертных: я прошу у вас руки…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13