Тереза и слышать не хотела об отказе. Так он согласен?
Эрик согласился. Он больше никак не мог задерживаться, но его все еще беспокоила одна вещь.
– Тереза, нельзя ли сделать так, чтобы этот разговор пока остался между нами? Я ведь несколько дней не увижу Фрэнки, а в последний раз, когда она узнала, что я за ее спиной беседую с ее родственниками, она на меня жутко обиделась.
Очень мягко выражаясь!
Тереза приставила палец к плотно сомкнутым губам и озорно подмигнула ему. Ни слова, ни полслова, мол, отсюда не выскочит.
Немного зная теперь нравы семьи Гранателли, Эрик мог лишь уповать на лучшее.
Фрэнки сдалась и, тихо выругавшись, отпорола огромную шелковую розу от поля шляпы. Все сегодня шло вкривь и вкось. Она едва сдержалась, чтобы не швырнуть проклятую шляпу через всю мастерскую, а потом не побежать и не растоптать ее.
Слезы, которые то и дело текли у нее из глаз после той сцены, что она устроила Эрику три дня назад, закапали на кремовый фетр, подготовленный для раскроя.
К черту Эрика Торпа! Она только о нем и думает, хотя собиралась раз и навсегда выкинуть его имя из головы. Она оперлась ладонями на стол и закрыла глаза, стараясь вернуть самообладание.
Она – деловая женщина, напомнила она себе в двухсотый раз. Бизнес у нее на первом месте. Она сделала выбор и собирается жить в соответствии с ним. Замужество совершенно не для нее!
С этим согласилась в конце концов даже ее мать.
Фрэнки кое-как удалось прожить субботу и воскресенье без Эрика, но к понедельнику время растянулось в целую вечность. До ленча она не подходила к телефону, но потом не выдержала.
Наверно, он уже готов извиниться, рассудила она. Набрала номер «Овального мяча» и попросила администратора пригласить к телефону Эрика Торпа.
– О, мне очень жаль, мисс Гранателли, но его нет. Он в отъезде… Я не знаю, сколько его не будет… Кажется, он улетел в Атланту, вы разве не знали? Здесь вместо него пока Арманд. Может быть, вы хотите поговорить с ним?
Фрэнки быстро положила трубку. Ее охватил холод, внутренности сжались, к горлу подступила тошнота. Она едва могла поверить в случившееся. Уехал, не сказав ей ни слова. Как он мог сделать такое – просто повернуться к ней спиной и уйти? В дополнение ко всему, что уже произошло?
Атланта. Он действительно говорил что-то о двух живущих там друзьях, играющих за… ну, в общем, местную команду, название она забыла. Одинокие мужчины, как ей сейчас припоминается.
Он говорил, разведенные. По всей вероятности, прожигатели жизни.
Ладно тебе, Фрэнки. Ты своими поддразниваниями заставила его сказать, что быть футболистом – значит иметь успех у женщин.
Должно быть, у этих двух типов в квартирах джакузи, черные атласные простыни. За ними повсюду таскаются поклонницы. Воображение рисовало ей кошмарные сцены, где Эрик ни чуточки не сопротивлялся притязаниям красоток.
К концу этого длинного дня у Фрэнки возникли самые черные предчувствия, ей даже стало казаться, что она заболевает чем-то ужасным. Ей ничего не хотелось, и меньше всего – возвращаться к себе в пустую квартиру. Как раз когда она ломала голову над тем, покрывает ли страховой полис на ее магазин закладную в случае самоубийства, позвонила мать и пригласила к себе на ужин.
– Папа и Вито отправились на бокс, – объяснила Тереза. – Я позвонила Софии, чтобы она тоже пришла, но она сегодня неважно себя чувствует. Так что будем только ты да я, ну и минестроне.
– Бегу, мама. – Она давно не испытывала такой признательности за приглашение домой.
Увидев ее, мать нахмурилась и пощупала ей лоб. Сначала Фрэнки твердила, что ничего не случилось, но за минестроне она не выдержала и поделилась с матерью. Рассказала ей об Эрике все, с самого начала.
Ну, или почти все. Опустила только то, что матери так или иначе не захотелось бы слушать, – всякие интимные вещи. От этого и рассказ, кстати, получился намного короче.
– Так что вот, мама, я теперь не знаю, что мне делать, – закончила она свой рассказ. – Понимаешь, до появления Эрика у меня была полная ясность в жизни и в том, что я хочу от нее. А теперь… – Она пожала плечами и намазала маслом еще один кусок испеченного матерью хлеба. – Я больше не знаю, чего хочу.
Ей заранее было известно, что посоветует ей Тереза. «Будь как София: выбери замужество, детей, дом, церковь». Ну что ж. Очень неплохо и просто выговориться, чтобы полегчало. Ответ Терезы Фрэнки слушала вполуха.
– Саrа, в жизни порой приходится поступиться одним, чтобы получить другое. Приходится выбирать. Никому не дано иметь все.
Фрэнки вздохнула. Теперь вот придется слушать лекцию, но она ведь сама напросилась.
– Знаешь, – продолжала мать, – я с течением времени поняла, что не всякой женщине нужно выходить замуж. Сейчас на дворе девяностые годы. Женщины теперь могут выбирать, не то что в мое время. Я слышу, что они говорят в программе Донахью, как объясняют, почему не хотят выходить замуж, и во многих случаях приходится признать их правоту.
Фрэнки смотрела на нее, открыв рот. Неужели это говорит ее мать? Однако Тереза продолжала с задумчивой интонацией, какую Фрэнки слышала у нее впервые.
– Некоторые женщины нуждаются в любви мужчины, в его поддержке. Например, София или я в свое время. Другим этого не нужно. Их не пугает холодная, одинокая постель. Они живут ради других вещей, а не только ради любви мужчины, детишек, собственной семьи. Как и ты, они ценят деловой успех, деньги, известность. Я восхищаюсь такими женщинами, хотя и не смогла бы выбрать этот путь для своей жизни. Я полюбила твоего отца, и с тех пор…
Тереза обратила свои выразительные глаза на дочь и подняла руки жестом, которым было сказано все.
– Но ты не такая как я, саrа. Ты самая сильная из моих девочек, в этом нет никакого сомнения. Независимая – вот ты какая. Мне в радость иметь такую дочь, как ты, – с крепким характером, не боящуюся одинокой старости. Вот я и говорю – забудь его. У тебя есть о чем думать – твой магазин, твоя профессия. Кто знает, какого успеха ты можешь добиться?
Фрэнки была ошеломлена. И в то же время тронута словами матери. А Тереза уже рассказывала ей смешные случаи из детства и юности в Италии, всякие истории из своей жизни в качестве молодой жены в чужой стране, и у Фрэнки возникло такое чувство, будто они не только мать и дочь, а еще и подруги.
Но потом, сидя в одиночестве в пустой квартире, она спрашивала себя, почему такое удивительное изъявление поддержки со стороны матери не так уж и ободрило ее. Она сказала все то, что Фрэнки нужно было услышать, но это почему-то ничуть не помогло.
Что же с ней происходит?
Запасные носки и белье Эрика остались в спортивной сумке у нее в спальне, его купальный халат перекинут через спинку стула. Куда бы она ни посмотрела, всюду ее преследовали сладкие воспоминания о моментах, когда они были вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Эрик согласился. Он больше никак не мог задерживаться, но его все еще беспокоила одна вещь.
– Тереза, нельзя ли сделать так, чтобы этот разговор пока остался между нами? Я ведь несколько дней не увижу Фрэнки, а в последний раз, когда она узнала, что я за ее спиной беседую с ее родственниками, она на меня жутко обиделась.
Очень мягко выражаясь!
Тереза приставила палец к плотно сомкнутым губам и озорно подмигнула ему. Ни слова, ни полслова, мол, отсюда не выскочит.
Немного зная теперь нравы семьи Гранателли, Эрик мог лишь уповать на лучшее.
Фрэнки сдалась и, тихо выругавшись, отпорола огромную шелковую розу от поля шляпы. Все сегодня шло вкривь и вкось. Она едва сдержалась, чтобы не швырнуть проклятую шляпу через всю мастерскую, а потом не побежать и не растоптать ее.
Слезы, которые то и дело текли у нее из глаз после той сцены, что она устроила Эрику три дня назад, закапали на кремовый фетр, подготовленный для раскроя.
К черту Эрика Торпа! Она только о нем и думает, хотя собиралась раз и навсегда выкинуть его имя из головы. Она оперлась ладонями на стол и закрыла глаза, стараясь вернуть самообладание.
Она – деловая женщина, напомнила она себе в двухсотый раз. Бизнес у нее на первом месте. Она сделала выбор и собирается жить в соответствии с ним. Замужество совершенно не для нее!
С этим согласилась в конце концов даже ее мать.
Фрэнки кое-как удалось прожить субботу и воскресенье без Эрика, но к понедельнику время растянулось в целую вечность. До ленча она не подходила к телефону, но потом не выдержала.
Наверно, он уже готов извиниться, рассудила она. Набрала номер «Овального мяча» и попросила администратора пригласить к телефону Эрика Торпа.
– О, мне очень жаль, мисс Гранателли, но его нет. Он в отъезде… Я не знаю, сколько его не будет… Кажется, он улетел в Атланту, вы разве не знали? Здесь вместо него пока Арманд. Может быть, вы хотите поговорить с ним?
Фрэнки быстро положила трубку. Ее охватил холод, внутренности сжались, к горлу подступила тошнота. Она едва могла поверить в случившееся. Уехал, не сказав ей ни слова. Как он мог сделать такое – просто повернуться к ней спиной и уйти? В дополнение ко всему, что уже произошло?
Атланта. Он действительно говорил что-то о двух живущих там друзьях, играющих за… ну, в общем, местную команду, название она забыла. Одинокие мужчины, как ей сейчас припоминается.
Он говорил, разведенные. По всей вероятности, прожигатели жизни.
Ладно тебе, Фрэнки. Ты своими поддразниваниями заставила его сказать, что быть футболистом – значит иметь успех у женщин.
Должно быть, у этих двух типов в квартирах джакузи, черные атласные простыни. За ними повсюду таскаются поклонницы. Воображение рисовало ей кошмарные сцены, где Эрик ни чуточки не сопротивлялся притязаниям красоток.
К концу этого длинного дня у Фрэнки возникли самые черные предчувствия, ей даже стало казаться, что она заболевает чем-то ужасным. Ей ничего не хотелось, и меньше всего – возвращаться к себе в пустую квартиру. Как раз когда она ломала голову над тем, покрывает ли страховой полис на ее магазин закладную в случае самоубийства, позвонила мать и пригласила к себе на ужин.
– Папа и Вито отправились на бокс, – объяснила Тереза. – Я позвонила Софии, чтобы она тоже пришла, но она сегодня неважно себя чувствует. Так что будем только ты да я, ну и минестроне.
– Бегу, мама. – Она давно не испытывала такой признательности за приглашение домой.
Увидев ее, мать нахмурилась и пощупала ей лоб. Сначала Фрэнки твердила, что ничего не случилось, но за минестроне она не выдержала и поделилась с матерью. Рассказала ей об Эрике все, с самого начала.
Ну, или почти все. Опустила только то, что матери так или иначе не захотелось бы слушать, – всякие интимные вещи. От этого и рассказ, кстати, получился намного короче.
– Так что вот, мама, я теперь не знаю, что мне делать, – закончила она свой рассказ. – Понимаешь, до появления Эрика у меня была полная ясность в жизни и в том, что я хочу от нее. А теперь… – Она пожала плечами и намазала маслом еще один кусок испеченного матерью хлеба. – Я больше не знаю, чего хочу.
Ей заранее было известно, что посоветует ей Тереза. «Будь как София: выбери замужество, детей, дом, церковь». Ну что ж. Очень неплохо и просто выговориться, чтобы полегчало. Ответ Терезы Фрэнки слушала вполуха.
– Саrа, в жизни порой приходится поступиться одним, чтобы получить другое. Приходится выбирать. Никому не дано иметь все.
Фрэнки вздохнула. Теперь вот придется слушать лекцию, но она ведь сама напросилась.
– Знаешь, – продолжала мать, – я с течением времени поняла, что не всякой женщине нужно выходить замуж. Сейчас на дворе девяностые годы. Женщины теперь могут выбирать, не то что в мое время. Я слышу, что они говорят в программе Донахью, как объясняют, почему не хотят выходить замуж, и во многих случаях приходится признать их правоту.
Фрэнки смотрела на нее, открыв рот. Неужели это говорит ее мать? Однако Тереза продолжала с задумчивой интонацией, какую Фрэнки слышала у нее впервые.
– Некоторые женщины нуждаются в любви мужчины, в его поддержке. Например, София или я в свое время. Другим этого не нужно. Их не пугает холодная, одинокая постель. Они живут ради других вещей, а не только ради любви мужчины, детишек, собственной семьи. Как и ты, они ценят деловой успех, деньги, известность. Я восхищаюсь такими женщинами, хотя и не смогла бы выбрать этот путь для своей жизни. Я полюбила твоего отца, и с тех пор…
Тереза обратила свои выразительные глаза на дочь и подняла руки жестом, которым было сказано все.
– Но ты не такая как я, саrа. Ты самая сильная из моих девочек, в этом нет никакого сомнения. Независимая – вот ты какая. Мне в радость иметь такую дочь, как ты, – с крепким характером, не боящуюся одинокой старости. Вот я и говорю – забудь его. У тебя есть о чем думать – твой магазин, твоя профессия. Кто знает, какого успеха ты можешь добиться?
Фрэнки была ошеломлена. И в то же время тронута словами матери. А Тереза уже рассказывала ей смешные случаи из детства и юности в Италии, всякие истории из своей жизни в качестве молодой жены в чужой стране, и у Фрэнки возникло такое чувство, будто они не только мать и дочь, а еще и подруги.
Но потом, сидя в одиночестве в пустой квартире, она спрашивала себя, почему такое удивительное изъявление поддержки со стороны матери не так уж и ободрило ее. Она сказала все то, что Фрэнки нужно было услышать, но это почему-то ничуть не помогло.
Что же с ней происходит?
Запасные носки и белье Эрика остались в спортивной сумке у нее в спальне, его купальный халат перекинут через спинку стула. Куда бы она ни посмотрела, всюду ее преследовали сладкие воспоминания о моментах, когда они были вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27