Альдо наверняка уже видел ее – мой двоюродный брат Луи поехал в аэропорт, чтобы дождаться рейса и отвезти Альдо прямо в больницу. Бедняга, он, должно быть, с ума сошел от беспокойства за целый день.
– Кто были те пожилые женщины в черном, которые всю вторую половину дня непрерывно входили и выходили из часовни при больнице? – Вид у Эрика был такой озадаченный, что, несмотря на растущую в ней тревогу, Фрэнки не удержалась и хихикнула.
– О, это двоюродная бабушка Фьоренца и ее сестра Камилла. Они так и остались незамужними. Им сейчас за восемьдесят, и каждый раз, когда что-то случается, они сразу приходят, чтобы помочь молитвами. Один из их племянников – священник, вот они и считают, что у них прямая линия связи с небесами. Они доводят папу до умопомрачения, потому что в итоге всегда именно ему приходится заботиться об их пропитании и платить за такси.
Все другие члены клана Гранателли сегодня тоже превзошли самих себя. Печенье, кексы, запеканки и соус к спагетти текли непрерывным потоком и в дом Софии, и в дом Терезы, а кузины все пекли и пекли, так что наверняка у Терезы к свадьбе образуется порядочный запас.
Фрэнки знала, что дом Софии к ее возвращению вымоют до блеска, а холодильник набьют едой домашнего приготовления, которой хватит на целый месяц. А подарков новорожденной нанесут столько, что ими можно будет обеспечить двойню плюс тройню.
Ее чокнутая семья ничего не делает наполовину.
Сегодня до Фрэнки вдруг дошло, что все эти пускай болтливые, но добросердечные и щедрые родичи не так уж и плохи. Это не значит, конечно, что они не достают ее, но теперь она хотя бы немного лучше их рассмотрела.
С семьи мысли Фрэнки перескочили на ее шляпный магазин, и, словно читая их, Эрик сказал:
– Эта твоя хорошенькая кузина великолепно справилась в магазине, верно? Кажется, она успела немало продать ко времени закрытия.
– Да, ты представляешь? Сегодня был один из самых лучших дней за всю историю «Шляпника».
Фрэнки сама еще не разобралась, какие чувства вызывает у нее это обстоятельство. Возможно, самую капельку чего-то похожего на ревность – оттого, что кто-то совсем неопытный пришел и сразу так хорошо справился с делом. Ведь магазин как-никак ее детище.
И если Эрик вскоре не поставит вопрос ребром, то магазин так и останется ее единственным утешением.
Однако же она, Фрэнки, должно быть, имеет неплохую голову для бизнеса, если распознала потенциальные возможности своей юной кузины.
– Я решила предложить Марии работать у меня по пятницам во вторую половину дня и по субботам. Если у нее и дальше дело пойдет так же хорошо, как сегодня, то осенью я, возможно, возьму ее на постоянную работу, – сказала она с надеждой на определенную реакцию с его стороны.
Ведь молодоженам необходимо проводить вместе побольше времени, не так ли? Эрик наверняка сейчас разовьет эту тему. Однако тот и не подумал, сказав только:
– Отличная мысль. Так у тебя будет гораздо больше свободного времени.
Проклятье! Он собирается вынудить ее саму заговорить о браке. Он просто невыносим. С чего же начать?
– Эрик.
– Ммм?
Все началось с ее родственников, так что Фрэнки решила начать с того же:
– Помнишь, я говорила тебе, как мне действует на нервы, когда родственники всюду суют свой нос?
– Да, пару раз я от тебя что-то такое слышал.
Он нарочно притворяется тупым, и она убьет его за это. Потом.
– Так вот, сегодня я, похоже, несколько изменила свое мнение по этому вопросу. Конечно, я по-прежнему считаю, что им не следует быть слишком любопытными, но думаю, что в такой семье, как наша, наряду с плохим неизбежно бывает и хорошее. Сегодня они оказались чем-то вроде… ну, страховочной сетки, что ли. Все помогали, выручали нас.
Она почувствовала, что ей необходимо видеть его лицо во время этого разговора, поэтому высвободилась и, сев в постели, стала смотреть на него сверху вниз. Простыня с черно-синим рисунком сбилась вокруг его узких бедер. Он красивый мужчина, тут нет никакого сомнения.
Его глаза оставались закрытыми, так что она не могла догадаться, о чем он думает. И поймала себя на мысли о том, как было бы здорово, если бы их дочери унаследовали его длинные загнутые ресницы. Его руки гладили ее обнаженное бедро неторопливыми круговыми движениями, которые она находила отвлекающими. Она схватила его руку и не отпускала ее. В такой критический момент она не даст ему соблазнить ее и увести в сторону от темы.
– Я хочу сказать, что Гранателли… ну да, языки у них работают сверхурочно, но и сердца, по-моему, тоже. Как ты думаешь, Эрик?
В ее голосе послышалась жалобная нотка, но он лишь еще раз промычал в ответ. Казалось, он почти спит.
Еще минута, и она его стукнет.
Ты так и не удосужилась извиниться перед ним, занудно сказал ей некий пуритански настроенный внутренний голос. Вот черт! Надо, наверно, прямо сейчас с этим и покончить.
– Эрик, я ужасно сожалею, что скандалила тогда у тебя в ресторане и разлила столько вина. И… – Она с трудом сглотнула. Хуже этого ничего нельзя и вообразить. – Мне очень стыдно, что я не представила тебя своей семье. С этой самой минуты я начну знакомить тебя со всеми, вплоть до последнего двоюродного дедушки и троюродных братьев и сестер, с каждой чокнутой тетушкой и каждым чудаковатым дядюшкой. Ну как, ты согласен?
Наконец, когда она почти дошла до последней точки, он открыл глаза. Взгляд их был нежен и одновременно серьезен.
– Насчет того разговора с твоим отцом, Фрэнки. Я не хотел, чтобы он думал, будто мне только и нужно, что затащить тебя в постель. Я хотел, чтобы он узнал о моих чувствах к тебе. – Эрик подробно объяснил, как вообще получилось, что он заговорил с Домом, и что именно было сказано. – Я заявлял о своих намерениях, только и всего. Оказывается, я тебя люблю, Забавная Мордашка.
Наконец-то! Вот он, ее шанс!
– Я тоже, оказывается, тебя люблю. Каковы же именно твои намерения, Эрик Торп? – Ее голос звучал не совсем твердо. Сердце стучало так, что ей стало страшно – вдруг с ней случится какой-нибудь сердечный приступ? Это, без сомнения, был самый важный вопрос, какой ей приходилось задавать за всю жизнь.
Он медлил с ответом. Лежал и смотрел на нее снизу вверх долгие десять ударов сердца. Потом сел, не торопясь взбил повыше подушки у себя за спиной. Медленно протянул к ней руку, отвел от лица несколько прядей волос, заправил их ей за ухо. И лишь после этого взял ее руки в свои и посмотрел ей прямо в глаза.
– Франческа Гранателли, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Каждая клеточка ее тела наполнилась бурным ликованием, любовью, радостью и невероятным счастьем, равно как и изрядной долей облегчения.
– Я окажу вам эту честь, Эрик Торп, – ответила она скромным, полным достоинства голоском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Кто были те пожилые женщины в черном, которые всю вторую половину дня непрерывно входили и выходили из часовни при больнице? – Вид у Эрика был такой озадаченный, что, несмотря на растущую в ней тревогу, Фрэнки не удержалась и хихикнула.
– О, это двоюродная бабушка Фьоренца и ее сестра Камилла. Они так и остались незамужними. Им сейчас за восемьдесят, и каждый раз, когда что-то случается, они сразу приходят, чтобы помочь молитвами. Один из их племянников – священник, вот они и считают, что у них прямая линия связи с небесами. Они доводят папу до умопомрачения, потому что в итоге всегда именно ему приходится заботиться об их пропитании и платить за такси.
Все другие члены клана Гранателли сегодня тоже превзошли самих себя. Печенье, кексы, запеканки и соус к спагетти текли непрерывным потоком и в дом Софии, и в дом Терезы, а кузины все пекли и пекли, так что наверняка у Терезы к свадьбе образуется порядочный запас.
Фрэнки знала, что дом Софии к ее возвращению вымоют до блеска, а холодильник набьют едой домашнего приготовления, которой хватит на целый месяц. А подарков новорожденной нанесут столько, что ими можно будет обеспечить двойню плюс тройню.
Ее чокнутая семья ничего не делает наполовину.
Сегодня до Фрэнки вдруг дошло, что все эти пускай болтливые, но добросердечные и щедрые родичи не так уж и плохи. Это не значит, конечно, что они не достают ее, но теперь она хотя бы немного лучше их рассмотрела.
С семьи мысли Фрэнки перескочили на ее шляпный магазин, и, словно читая их, Эрик сказал:
– Эта твоя хорошенькая кузина великолепно справилась в магазине, верно? Кажется, она успела немало продать ко времени закрытия.
– Да, ты представляешь? Сегодня был один из самых лучших дней за всю историю «Шляпника».
Фрэнки сама еще не разобралась, какие чувства вызывает у нее это обстоятельство. Возможно, самую капельку чего-то похожего на ревность – оттого, что кто-то совсем неопытный пришел и сразу так хорошо справился с делом. Ведь магазин как-никак ее детище.
И если Эрик вскоре не поставит вопрос ребром, то магазин так и останется ее единственным утешением.
Однако же она, Фрэнки, должно быть, имеет неплохую голову для бизнеса, если распознала потенциальные возможности своей юной кузины.
– Я решила предложить Марии работать у меня по пятницам во вторую половину дня и по субботам. Если у нее и дальше дело пойдет так же хорошо, как сегодня, то осенью я, возможно, возьму ее на постоянную работу, – сказала она с надеждой на определенную реакцию с его стороны.
Ведь молодоженам необходимо проводить вместе побольше времени, не так ли? Эрик наверняка сейчас разовьет эту тему. Однако тот и не подумал, сказав только:
– Отличная мысль. Так у тебя будет гораздо больше свободного времени.
Проклятье! Он собирается вынудить ее саму заговорить о браке. Он просто невыносим. С чего же начать?
– Эрик.
– Ммм?
Все началось с ее родственников, так что Фрэнки решила начать с того же:
– Помнишь, я говорила тебе, как мне действует на нервы, когда родственники всюду суют свой нос?
– Да, пару раз я от тебя что-то такое слышал.
Он нарочно притворяется тупым, и она убьет его за это. Потом.
– Так вот, сегодня я, похоже, несколько изменила свое мнение по этому вопросу. Конечно, я по-прежнему считаю, что им не следует быть слишком любопытными, но думаю, что в такой семье, как наша, наряду с плохим неизбежно бывает и хорошее. Сегодня они оказались чем-то вроде… ну, страховочной сетки, что ли. Все помогали, выручали нас.
Она почувствовала, что ей необходимо видеть его лицо во время этого разговора, поэтому высвободилась и, сев в постели, стала смотреть на него сверху вниз. Простыня с черно-синим рисунком сбилась вокруг его узких бедер. Он красивый мужчина, тут нет никакого сомнения.
Его глаза оставались закрытыми, так что она не могла догадаться, о чем он думает. И поймала себя на мысли о том, как было бы здорово, если бы их дочери унаследовали его длинные загнутые ресницы. Его руки гладили ее обнаженное бедро неторопливыми круговыми движениями, которые она находила отвлекающими. Она схватила его руку и не отпускала ее. В такой критический момент она не даст ему соблазнить ее и увести в сторону от темы.
– Я хочу сказать, что Гранателли… ну да, языки у них работают сверхурочно, но и сердца, по-моему, тоже. Как ты думаешь, Эрик?
В ее голосе послышалась жалобная нотка, но он лишь еще раз промычал в ответ. Казалось, он почти спит.
Еще минута, и она его стукнет.
Ты так и не удосужилась извиниться перед ним, занудно сказал ей некий пуритански настроенный внутренний голос. Вот черт! Надо, наверно, прямо сейчас с этим и покончить.
– Эрик, я ужасно сожалею, что скандалила тогда у тебя в ресторане и разлила столько вина. И… – Она с трудом сглотнула. Хуже этого ничего нельзя и вообразить. – Мне очень стыдно, что я не представила тебя своей семье. С этой самой минуты я начну знакомить тебя со всеми, вплоть до последнего двоюродного дедушки и троюродных братьев и сестер, с каждой чокнутой тетушкой и каждым чудаковатым дядюшкой. Ну как, ты согласен?
Наконец, когда она почти дошла до последней точки, он открыл глаза. Взгляд их был нежен и одновременно серьезен.
– Насчет того разговора с твоим отцом, Фрэнки. Я не хотел, чтобы он думал, будто мне только и нужно, что затащить тебя в постель. Я хотел, чтобы он узнал о моих чувствах к тебе. – Эрик подробно объяснил, как вообще получилось, что он заговорил с Домом, и что именно было сказано. – Я заявлял о своих намерениях, только и всего. Оказывается, я тебя люблю, Забавная Мордашка.
Наконец-то! Вот он, ее шанс!
– Я тоже, оказывается, тебя люблю. Каковы же именно твои намерения, Эрик Торп? – Ее голос звучал не совсем твердо. Сердце стучало так, что ей стало страшно – вдруг с ней случится какой-нибудь сердечный приступ? Это, без сомнения, был самый важный вопрос, какой ей приходилось задавать за всю жизнь.
Он медлил с ответом. Лежал и смотрел на нее снизу вверх долгие десять ударов сердца. Потом сел, не торопясь взбил повыше подушки у себя за спиной. Медленно протянул к ней руку, отвел от лица несколько прядей волос, заправил их ей за ухо. И лишь после этого взял ее руки в свои и посмотрел ей прямо в глаза.
– Франческа Гранателли, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Каждая клеточка ее тела наполнилась бурным ликованием, любовью, радостью и невероятным счастьем, равно как и изрядной долей облегчения.
– Я окажу вам эту честь, Эрик Торп, – ответила она скромным, полным достоинства голоском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27