И объяснить, почему он, приехав на первые большие каникулы в Труро, вдруг куда-то исчез, невнятно оправдав это желанием повеселиться с друзьями на южном побережье Корнуолла, а заодно и помочь одному из приятелей подготовиться к переэкзаменовке по староанглийскому языку.
Он прислал ей письмо – в их семье было заведено обмениваться письмами, даже живя в соседних комнатах. Только письмо было почему-то написано на старинной почтовой бумаге, которая хранилась в кабинете отца… Если бы миссис Хэшебай не знала, что Дэн кочует по Корнуоллу, она бы подумала, что он написал это письмо, сидя за отцовским столом!
Дэн вернулся через месяц, похудевший и возмужавший. И не один, а с невестой. На плече у нее сидела маленькая обезьянка, которая тут же перепрыгнула на руки к миссис Хэшебай. Мать Дэна не сразу узнала в невесте сына модную писательницу Арабеллу Пенлайон. А за день до их появления в Труро она, смотря по телевизору новости, не поверила своим глазам: ее Дэн стал одним из номинантов ежегодной премии, присуждаемой молодым ученым за мужество, проявленное при проведении научных исследований… Дэн Хэшебай проявил это мужество в экспедиции, сделавшей серьезные открытия в этнографии Африки. Вручение премии состоится через месяц.
…И вот теперь до свадьбы осталось несколько дней, и Арабелла стоит под окном ее сына в платье, сшитом ею, миссис Хэшебай… Она думала, что невеста выглядит не старше ее сына, а даже, пожалуй, младше его. И в чем тут дело – то ли он стал взрослым мужчиной, то ли Арабелла изменилась с ним рядом? И как она не похожа теперь на ту Арабеллу Пенлайон, которая дерзко и самоуверенно смотрела со страниц газет и журналов и заставляла краснеть ее, пятидесятилетнюю женщину, говоря с телеэкрана о таких вещах, о которых миссис Хэшебай не могла без смущения даже думать.
Она отошла от окна столовой и, закутавшись в шаль, села в стоявшее у камина глубокое кресло. Да, она уже не избегает соседок, а вчера даже принимала у себя в доме журналиста, который, угощаясь ее пирогами, расспрашивал, с каких лет сын известного ученого Эдварда Хэшебая стал интересоваться этнографией.
Дэн все-таки пошел по стопам отца, и она, его мать, уже ничего не сможет изменить. Ее извечный страх за мужа, со временем обернувшийся желанием уберечь хотя бы сына, должен превратиться теперь в мужество…
Миссис Хэшебай протянула руку и взяла со стола книгу – маленький томик, еще пахнущий типографией. Она нащупала пальцами кончик закладки и открыла то место, на котором остановилась вчера.
«Вернувшись в комнату, Алина увидела, что на ковре белеет не замеченный ею конверт.
„Я не могу стать одним из ваших цветов, – прочитала она, распечатав его. – Вчера, разыскивая вас, я учился у них искренности и понял, что хочу растоптать, уничтожить ваш сад, чтобы удовлетворить свою ревность.
Ваш прекрасный мир ненавистен мне потому, что в нем нет для меня места… И я ухожу".
Она беспомощно оглянулась по сторонам, не понимая, что же ей делать дальше».
В дверь постучали. Миссис Хэшебай, стеснявшаяся читать книги Арабеллы в ее присутствии, закрыла томик и спрятала его под шалью.
Но раньше, чем она ответила «войдите», дверь в гостиную отворилась и в комнату вбежала Лусинда, неся в лапах небольшой несессер Арабеллы.
«Ах ты, негодница!» – миссис Хэшебай шутя шлепнула обезьянку, которая, несмотря ни на какие угрозы и запреты, умудрялась находить и таскать по всему дому вещи, привезенные Арабеллой и Дэном из Африки. Видимо, они действительно «пахли для нее родиной», как объяснял это Дэн.
Миссис Хэшебай попыталась отобрать у Лусинды несессер, но та с силой дернула его к себе – и из открывшегося бокового отделения выпал на пол какой-то конверт. Миссис Хэшебай наклонилась, чтобы поднять его и, отобрав несессер у Лусинды, положить конверт обратно, но увидела выведенное на нем рукой Дэна единственное слово – «Африка». Посовещавшись с собственной совестью, она все же решила не заглядывать внутрь и поискала глазами Лусинду – но та уже выбежала в коридор, унося с собой добычу.
И тогда миссис Хэшебай быстро, чтобы не передумать, положила конверт в книгу и направилась в свою спальню.
Там она заперлась и развернула конверт. Внутри лежал компакт-диск. Миссис Хэшебай вставила его в свой компьютер и замерла у экрана.
То, что она увидела, были кадры, отснятые Дэном и Арабеллой в деревне покомо. Сначала – танец в честь крокодила. Но потом…
Досмотрев все до конца, она вернулась туда, где ее сын, привязанный к лодке, плыл по реке. Что это – игра? Но его лицо… И чем это забрызгана негритянка с веревкой, намотанной на руку? Миссис Хэшебай прищурилась, чтобы получше разглядеть… Сомнения не было: точки, которые двигались в сторону лодки, были ноздрями и глазами огромного крокодила… Его туловище, отражая солнечные блики, светилось под водой!..
На этом фильм обрывался.
Миссис Хэшебай снова и снова возвращалась назад. Она отчетливо понимала: у того, что она увидела, могло быть только две развязки – или катастрофа, или чудесное спасение. Но что же происходило там, на берегу реки, и кто все это снимал?
Она вспомнила, как Дэн, который так ничего и не рассказал ей о своем путешествии, случайно оказался с нею вдвоем в кабинете отца… Не сдержав нахлынувших чувств, она расплакалась у него на груди. И тогда он обнял ее и сказал: «Мама, помолись за Арабеллу – если бы не она…»
Только теперь она поняла смысл этих слов.
Сколько раз, представляя себе ужас последних мгновений жизни Эдварда, она кляла судьбу за то, что в ту минуту не оказалась с ним рядом. Она бы смогла спасти его, она так верила в силу своей любви…
То, что не было дано ей, получилось у этой большеглазой женщины, которая вернулась из Африки со странной, очень короткой стрижкой. Это она, беззаботная Арабелла Пенлайон, стремительный успех которой долго был главным предметом разговоров всего Труро, спасла ее сына! И кто знает, что пришлось ей пережить там, среди этих диких туземцев?!
И тогда миссис Хэшебай вновь открыла только что изданную книгу рассказов Арабеллы, которая уже наделала много шума своей непохожестью на то, что писала прежняя Арабелла Пенлайон. Рассказ назывался кратко и вызывающе – «Умрешь».
«Она позвала свою послушную черную собаку, но та не отозвалась. Быстро пойдя в сторону ворот, Алина заглянула в собачью будку – там было пусто. Заподозрив неладное, она подбежала к бассейну – но в его темной воде собаки тоже не было.
Ее не было нигде. Алина проверила каждый розовый куст, посмотрела по садовым канавам, обошла ограду с обеих сторон.
Ночью, не в силах заснуть, она несколько раз открывала окно и звала ее. Собака не вернулась.
Но незнакомец, настоящего имени которого она так и не узнала, мог уйти из сада, только убив собаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Он прислал ей письмо – в их семье было заведено обмениваться письмами, даже живя в соседних комнатах. Только письмо было почему-то написано на старинной почтовой бумаге, которая хранилась в кабинете отца… Если бы миссис Хэшебай не знала, что Дэн кочует по Корнуоллу, она бы подумала, что он написал это письмо, сидя за отцовским столом!
Дэн вернулся через месяц, похудевший и возмужавший. И не один, а с невестой. На плече у нее сидела маленькая обезьянка, которая тут же перепрыгнула на руки к миссис Хэшебай. Мать Дэна не сразу узнала в невесте сына модную писательницу Арабеллу Пенлайон. А за день до их появления в Труро она, смотря по телевизору новости, не поверила своим глазам: ее Дэн стал одним из номинантов ежегодной премии, присуждаемой молодым ученым за мужество, проявленное при проведении научных исследований… Дэн Хэшебай проявил это мужество в экспедиции, сделавшей серьезные открытия в этнографии Африки. Вручение премии состоится через месяц.
…И вот теперь до свадьбы осталось несколько дней, и Арабелла стоит под окном ее сына в платье, сшитом ею, миссис Хэшебай… Она думала, что невеста выглядит не старше ее сына, а даже, пожалуй, младше его. И в чем тут дело – то ли он стал взрослым мужчиной, то ли Арабелла изменилась с ним рядом? И как она не похожа теперь на ту Арабеллу Пенлайон, которая дерзко и самоуверенно смотрела со страниц газет и журналов и заставляла краснеть ее, пятидесятилетнюю женщину, говоря с телеэкрана о таких вещах, о которых миссис Хэшебай не могла без смущения даже думать.
Она отошла от окна столовой и, закутавшись в шаль, села в стоявшее у камина глубокое кресло. Да, она уже не избегает соседок, а вчера даже принимала у себя в доме журналиста, который, угощаясь ее пирогами, расспрашивал, с каких лет сын известного ученого Эдварда Хэшебая стал интересоваться этнографией.
Дэн все-таки пошел по стопам отца, и она, его мать, уже ничего не сможет изменить. Ее извечный страх за мужа, со временем обернувшийся желанием уберечь хотя бы сына, должен превратиться теперь в мужество…
Миссис Хэшебай протянула руку и взяла со стола книгу – маленький томик, еще пахнущий типографией. Она нащупала пальцами кончик закладки и открыла то место, на котором остановилась вчера.
«Вернувшись в комнату, Алина увидела, что на ковре белеет не замеченный ею конверт.
„Я не могу стать одним из ваших цветов, – прочитала она, распечатав его. – Вчера, разыскивая вас, я учился у них искренности и понял, что хочу растоптать, уничтожить ваш сад, чтобы удовлетворить свою ревность.
Ваш прекрасный мир ненавистен мне потому, что в нем нет для меня места… И я ухожу".
Она беспомощно оглянулась по сторонам, не понимая, что же ей делать дальше».
В дверь постучали. Миссис Хэшебай, стеснявшаяся читать книги Арабеллы в ее присутствии, закрыла томик и спрятала его под шалью.
Но раньше, чем она ответила «войдите», дверь в гостиную отворилась и в комнату вбежала Лусинда, неся в лапах небольшой несессер Арабеллы.
«Ах ты, негодница!» – миссис Хэшебай шутя шлепнула обезьянку, которая, несмотря ни на какие угрозы и запреты, умудрялась находить и таскать по всему дому вещи, привезенные Арабеллой и Дэном из Африки. Видимо, они действительно «пахли для нее родиной», как объяснял это Дэн.
Миссис Хэшебай попыталась отобрать у Лусинды несессер, но та с силой дернула его к себе – и из открывшегося бокового отделения выпал на пол какой-то конверт. Миссис Хэшебай наклонилась, чтобы поднять его и, отобрав несессер у Лусинды, положить конверт обратно, но увидела выведенное на нем рукой Дэна единственное слово – «Африка». Посовещавшись с собственной совестью, она все же решила не заглядывать внутрь и поискала глазами Лусинду – но та уже выбежала в коридор, унося с собой добычу.
И тогда миссис Хэшебай быстро, чтобы не передумать, положила конверт в книгу и направилась в свою спальню.
Там она заперлась и развернула конверт. Внутри лежал компакт-диск. Миссис Хэшебай вставила его в свой компьютер и замерла у экрана.
То, что она увидела, были кадры, отснятые Дэном и Арабеллой в деревне покомо. Сначала – танец в честь крокодила. Но потом…
Досмотрев все до конца, она вернулась туда, где ее сын, привязанный к лодке, плыл по реке. Что это – игра? Но его лицо… И чем это забрызгана негритянка с веревкой, намотанной на руку? Миссис Хэшебай прищурилась, чтобы получше разглядеть… Сомнения не было: точки, которые двигались в сторону лодки, были ноздрями и глазами огромного крокодила… Его туловище, отражая солнечные блики, светилось под водой!..
На этом фильм обрывался.
Миссис Хэшебай снова и снова возвращалась назад. Она отчетливо понимала: у того, что она увидела, могло быть только две развязки – или катастрофа, или чудесное спасение. Но что же происходило там, на берегу реки, и кто все это снимал?
Она вспомнила, как Дэн, который так ничего и не рассказал ей о своем путешествии, случайно оказался с нею вдвоем в кабинете отца… Не сдержав нахлынувших чувств, она расплакалась у него на груди. И тогда он обнял ее и сказал: «Мама, помолись за Арабеллу – если бы не она…»
Только теперь она поняла смысл этих слов.
Сколько раз, представляя себе ужас последних мгновений жизни Эдварда, она кляла судьбу за то, что в ту минуту не оказалась с ним рядом. Она бы смогла спасти его, она так верила в силу своей любви…
То, что не было дано ей, получилось у этой большеглазой женщины, которая вернулась из Африки со странной, очень короткой стрижкой. Это она, беззаботная Арабелла Пенлайон, стремительный успех которой долго был главным предметом разговоров всего Труро, спасла ее сына! И кто знает, что пришлось ей пережить там, среди этих диких туземцев?!
И тогда миссис Хэшебай вновь открыла только что изданную книгу рассказов Арабеллы, которая уже наделала много шума своей непохожестью на то, что писала прежняя Арабелла Пенлайон. Рассказ назывался кратко и вызывающе – «Умрешь».
«Она позвала свою послушную черную собаку, но та не отозвалась. Быстро пойдя в сторону ворот, Алина заглянула в собачью будку – там было пусто. Заподозрив неладное, она подбежала к бассейну – но в его темной воде собаки тоже не было.
Ее не было нигде. Алина проверила каждый розовый куст, посмотрела по садовым канавам, обошла ограду с обеих сторон.
Ночью, не в силах заснуть, она несколько раз открывала окно и звала ее. Собака не вернулась.
Но незнакомец, настоящего имени которого она так и не узнала, мог уйти из сада, только убив собаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61