Для того чтобы посещать другие места, требуется разрешение.
– И кто должен выдавать разрешения? – поинтересовался Локен.
– Не могу сказать точно, – пожала плечами Мерсади. – В указе говорится о необходимости направлять заявки в канцелярию Совета Луперкаля, но, что бы это ни означало, никто не смог добиться никакого ответа.
– Это, должно быть, неприятно, – произнес Локен, и от такого обыденного замечания Мерсади ощутила приступ гнева.
– Конечно, неприятно! Мы не в силах описывать Великий Крестовый Поход, если не будем встречаться с его участниками. Мы едва можем на них взглянуть, и то лишь иногда, не говоря уже о том, чтобы поговорить.
– У тебя есть возможность сделать это здесь, – сказал Локен.
– Да, безусловно. В вашем обществе я отлично научилась сидеть тихо и не привлекать к себе внимания, капитан Локен. Хорошо хоть, теперь вы тренируетесь в одиночестве.
Мерсади уловила боль в глазах Локена и тотчас пожалела о своих словах. Раньше она почти всегда заставала его в компании других офицеров – самодовольного Седирэ, чьи жесткие безжизненные глаза напоминали взгляд океанского хищника, Неро Випуса или собрата по Морнивалю – Тарика Торгаддона. Но сейчас Локен один сражался с сервитором. Вышло это намеренно или случайно, Мерсади не знала.
– Как бы то ни было, – продолжала она, – для нас все стало намного хуже. Никто не желает с нами разговаривать. И мы больше не знаем, что происходит.
– Мы на пороге новой войны, – сказал Локен и, отложив доспехи, прямо посмотрел ей в лицо. – Флотилия направляется к месту встречи, где мы объединимся с другими Легионами Астартес. Предстоит очень сложная кампания, и, возможно, Воитель просто перестраховывается.
– Нет, Гарвель, – возразил Зиндерманн. – Все совсем не так, и я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не видеть, что ты и сам в это не веришь.
– Вот как? – сердито бросил Локен. – Вы считаете, что так хорошо меня изучили?
– Достаточно хорошо, Гарвель, – кивнул Зиндерманн. – Достаточно хорошо. Они давят на нас. Давят все сильнее. Не каждому дано это заметить, но так оно и есть. И ты сам это понимаешь.
– Разве?
– Игнаций Каркази, – напомнила ему Мерсади.
Локен поморщился и отвел взгляд, не в силах скрыть огорчения, вызванного воспоминанием о смерти Каркази, мятежного поэта, которому он покровительствовал. Игнаций Каркази доставлял ему немало неприятностей и раздражал своей несдержанностью, но он был единственным человеком, который осмеливался говорить и писать столь необходимую правду.
– Говорят, что он покончил жизнь самоубийством, – заговорил Зиндерманн, не желая, чтобы сожаления Локена отвлекли его от поднятой темы. – Но я не знал другого такого человека, который был бы настолько убежден, что Вселенная должна услышать его стихи. Он пришел в ярость после кровопролития на посадочной палубе и написал об этом. Он приходил в ярость по поводу многих других вещей и не боялся рассказывать о них. Теперь он мертв, и не только он один.
– Не только он? – воскликнул Локен. – А кто еще?
– Петронелла Вивар, эта несносная аристократка-летописец. Говорили, что она стала Воителю ближе, чем кто-либо другой, и вот она пропала, и я не думаю, чтобы она вернулась на Терру.
– Я помню ее, но вы вступили на скользкий путь, Кирилл. Надо быть очень уверенным, чтобы выдвигать подобные обвинения.
Зиндерманн не дрогнул под взглядом Локена.
– Я уверен в том, что все, нарушившие волю Воителя, умирают не своей смертью, – сказал он.
Итератор казался очень маленьким и хрупким рядом с капитаном, но Мерсади не могла не испытывать гордости, видя, как твердо он противостоит воину Астартес в споре и говорит неприятные для того вещи.
Зиндерманн помолчал, предоставляя Локену время, чтобы отмести обвинения и напомнить о том, что сам Император избрал Хоруса Воителем, поскольку лишь ему мог доверить распространение Имперских Истин. Напомнить о том, что любой из Сынов Хоруса сотни раз был обязан Воителю своей жизнью.
Но Локен ничего не сказал, и у Мерсади заныло сердце.
– Обо всем этом я читал столько раз, что сосчитать трудно, – продолжил Зиндерманн. – Например, в «Хрониках Уранана». Все тираны начинали с устранения тех, кто поднимал голос против. Верховные Лорды Индонезика в Темные Века поступали точно так же. Можешь мне поверить, Век Раздора наступил в тот момент, когда умолкли голоса всех сомневающихся, а теперь то же самое происходит и с нами.
– Кирилл, я всегда ценил в вас сдержанность ученого, – сказал Локен. – Вы взвешивали все аргументы и никогда не пренебрегали ими ради собственных домыслов. Скоро начнется война, у нас и так слишком много врагов, чтобы искать еще новых противников. Это занятие может оказаться очень опасным, и, скорее всего, результат поисков вам не понравится. Я не хочу, чтобы кто-то из вас двоих навредил сам себе.
– Ха! Теперь ты поучаешь меня, Гарви, – вздохнул Зиндерманн. – Как все изменилось. Теперь ты не просто воин, не так ли?
– Но и вы уже не просто итератор?
– Да, я думаю, ты прав, – кивнул Зиндерманн. – Итератор должен пропагандировать Имперские Истины, верно? Он не должен их критиковать или распространять слухи. Но Каркази мертв, и произошло… кое-что еще.
– Что именно? – спросил Локен. – Ты говоришь о Киилер?
– Возможно, – ответил Зиндерманн, качая головой. – Я не уверен, но, кажется, она тоже имеет отношение к этой проблеме.
– К какой проблеме?
– Ты слышал, что произошло в третьем зале Архива?
– С Эуфратией? Да, там вспыхнул огонь, и она сильно пострадала. Теперь она лежит в коме.
– Я тоже там был, – сказал Зиндерманн.
– Кирилл! – предостерегающе воскликнула Мерсади.
– Прошу тебя, Мерсади, – обернулся к ней Зиндерманн. – Я знаю, что я видел.
– И что же вы видели?
– Ложь, – ответил Зиндерманн. – Ложь стала реальностью: явилось какое-то чудовище из тех, что порождает варп. Вместе с Эуфратией мы каким-то образом вызвали его через врата Эмпиреев при помощи «Книги Лоргара». Это была моя ужасная ошибка. Это было… колдовство, то самое колдовство, существование которого я так рьяно отрицал долгие годы. Я считал колдовство обманом, но чудовище появилось в архиве и стояло там точно так же, как я сейчас стою перед вами. Оно бы непременно убило нас, но Эуфратия встала у него на пути и осталась живой.
– Как? – спросил Локен.
– А вот этому у меня нет рационального объяснения, Гарвель, – пожимая плечами, произнес Зиндерманн.
– Хорошо, а как, по-вашему, это случилось?
Зиндерманн обернулся к Мерсади, и она взглядом умоляла его больше ничего не рассказывать, но старый итератор продолжил:
– Вам удалось уничтожить несчастного Джубала только при помощи болтеров, но Эуфратия не имела оружия. У нее была только ее вера, вера в Императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– И кто должен выдавать разрешения? – поинтересовался Локен.
– Не могу сказать точно, – пожала плечами Мерсади. – В указе говорится о необходимости направлять заявки в канцелярию Совета Луперкаля, но, что бы это ни означало, никто не смог добиться никакого ответа.
– Это, должно быть, неприятно, – произнес Локен, и от такого обыденного замечания Мерсади ощутила приступ гнева.
– Конечно, неприятно! Мы не в силах описывать Великий Крестовый Поход, если не будем встречаться с его участниками. Мы едва можем на них взглянуть, и то лишь иногда, не говоря уже о том, чтобы поговорить.
– У тебя есть возможность сделать это здесь, – сказал Локен.
– Да, безусловно. В вашем обществе я отлично научилась сидеть тихо и не привлекать к себе внимания, капитан Локен. Хорошо хоть, теперь вы тренируетесь в одиночестве.
Мерсади уловила боль в глазах Локена и тотчас пожалела о своих словах. Раньше она почти всегда заставала его в компании других офицеров – самодовольного Седирэ, чьи жесткие безжизненные глаза напоминали взгляд океанского хищника, Неро Випуса или собрата по Морнивалю – Тарика Торгаддона. Но сейчас Локен один сражался с сервитором. Вышло это намеренно или случайно, Мерсади не знала.
– Как бы то ни было, – продолжала она, – для нас все стало намного хуже. Никто не желает с нами разговаривать. И мы больше не знаем, что происходит.
– Мы на пороге новой войны, – сказал Локен и, отложив доспехи, прямо посмотрел ей в лицо. – Флотилия направляется к месту встречи, где мы объединимся с другими Легионами Астартес. Предстоит очень сложная кампания, и, возможно, Воитель просто перестраховывается.
– Нет, Гарвель, – возразил Зиндерманн. – Все совсем не так, и я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не видеть, что ты и сам в это не веришь.
– Вот как? – сердито бросил Локен. – Вы считаете, что так хорошо меня изучили?
– Достаточно хорошо, Гарвель, – кивнул Зиндерманн. – Достаточно хорошо. Они давят на нас. Давят все сильнее. Не каждому дано это заметить, но так оно и есть. И ты сам это понимаешь.
– Разве?
– Игнаций Каркази, – напомнила ему Мерсади.
Локен поморщился и отвел взгляд, не в силах скрыть огорчения, вызванного воспоминанием о смерти Каркази, мятежного поэта, которому он покровительствовал. Игнаций Каркази доставлял ему немало неприятностей и раздражал своей несдержанностью, но он был единственным человеком, который осмеливался говорить и писать столь необходимую правду.
– Говорят, что он покончил жизнь самоубийством, – заговорил Зиндерманн, не желая, чтобы сожаления Локена отвлекли его от поднятой темы. – Но я не знал другого такого человека, который был бы настолько убежден, что Вселенная должна услышать его стихи. Он пришел в ярость после кровопролития на посадочной палубе и написал об этом. Он приходил в ярость по поводу многих других вещей и не боялся рассказывать о них. Теперь он мертв, и не только он один.
– Не только он? – воскликнул Локен. – А кто еще?
– Петронелла Вивар, эта несносная аристократка-летописец. Говорили, что она стала Воителю ближе, чем кто-либо другой, и вот она пропала, и я не думаю, чтобы она вернулась на Терру.
– Я помню ее, но вы вступили на скользкий путь, Кирилл. Надо быть очень уверенным, чтобы выдвигать подобные обвинения.
Зиндерманн не дрогнул под взглядом Локена.
– Я уверен в том, что все, нарушившие волю Воителя, умирают не своей смертью, – сказал он.
Итератор казался очень маленьким и хрупким рядом с капитаном, но Мерсади не могла не испытывать гордости, видя, как твердо он противостоит воину Астартес в споре и говорит неприятные для того вещи.
Зиндерманн помолчал, предоставляя Локену время, чтобы отмести обвинения и напомнить о том, что сам Император избрал Хоруса Воителем, поскольку лишь ему мог доверить распространение Имперских Истин. Напомнить о том, что любой из Сынов Хоруса сотни раз был обязан Воителю своей жизнью.
Но Локен ничего не сказал, и у Мерсади заныло сердце.
– Обо всем этом я читал столько раз, что сосчитать трудно, – продолжил Зиндерманн. – Например, в «Хрониках Уранана». Все тираны начинали с устранения тех, кто поднимал голос против. Верховные Лорды Индонезика в Темные Века поступали точно так же. Можешь мне поверить, Век Раздора наступил в тот момент, когда умолкли голоса всех сомневающихся, а теперь то же самое происходит и с нами.
– Кирилл, я всегда ценил в вас сдержанность ученого, – сказал Локен. – Вы взвешивали все аргументы и никогда не пренебрегали ими ради собственных домыслов. Скоро начнется война, у нас и так слишком много врагов, чтобы искать еще новых противников. Это занятие может оказаться очень опасным, и, скорее всего, результат поисков вам не понравится. Я не хочу, чтобы кто-то из вас двоих навредил сам себе.
– Ха! Теперь ты поучаешь меня, Гарви, – вздохнул Зиндерманн. – Как все изменилось. Теперь ты не просто воин, не так ли?
– Но и вы уже не просто итератор?
– Да, я думаю, ты прав, – кивнул Зиндерманн. – Итератор должен пропагандировать Имперские Истины, верно? Он не должен их критиковать или распространять слухи. Но Каркази мертв, и произошло… кое-что еще.
– Что именно? – спросил Локен. – Ты говоришь о Киилер?
– Возможно, – ответил Зиндерманн, качая головой. – Я не уверен, но, кажется, она тоже имеет отношение к этой проблеме.
– К какой проблеме?
– Ты слышал, что произошло в третьем зале Архива?
– С Эуфратией? Да, там вспыхнул огонь, и она сильно пострадала. Теперь она лежит в коме.
– Я тоже там был, – сказал Зиндерманн.
– Кирилл! – предостерегающе воскликнула Мерсади.
– Прошу тебя, Мерсади, – обернулся к ней Зиндерманн. – Я знаю, что я видел.
– И что же вы видели?
– Ложь, – ответил Зиндерманн. – Ложь стала реальностью: явилось какое-то чудовище из тех, что порождает варп. Вместе с Эуфратией мы каким-то образом вызвали его через врата Эмпиреев при помощи «Книги Лоргара». Это была моя ужасная ошибка. Это было… колдовство, то самое колдовство, существование которого я так рьяно отрицал долгие годы. Я считал колдовство обманом, но чудовище появилось в архиве и стояло там точно так же, как я сейчас стою перед вами. Оно бы непременно убило нас, но Эуфратия встала у него на пути и осталась живой.
– Как? – спросил Локен.
– А вот этому у меня нет рационального объяснения, Гарвель, – пожимая плечами, произнес Зиндерманн.
– Хорошо, а как, по-вашему, это случилось?
Зиндерманн обернулся к Мерсади, и она взглядом умоляла его больше ничего не рассказывать, но старый итератор продолжил:
– Вам удалось уничтожить несчастного Джубала только при помощи болтеров, но Эуфратия не имела оружия. У нее была только ее вера, вера в Императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77