– окликнула его Дэниз.
– Ой, да. Простите. – Натан снова на секунду замолк. У него в голове возник план. – Я просто задумался. Можно я попрошу людей, слушающих сейчас передачу, сказать своим друзьям, что я не плохой ребенок? И что мне может понадобиться помощь? Может быть, по телевизору перестанут все время показывать мою фотографию, и я смогу начать жизнь сначала, так, чтобы меня никто не узнавал?
– Если честно, Натан, уже слишком поздно. Твой побег – главная новость и, боюсь, останется ею, пока все так или иначе не разрешится. Сейчас главное – твоя безопасность. Меня очень беспокоит, что ты разъезжаешь на машинах, пересекаешь полицейские кордоны и ходишь по ночам совершенно один. Пока ты в бегах, ты, милый мой, в большой опасности. Иногда я думаю, что лучше всего тебе сдаться и дать судебной системе поработать на тебя.
– Из-за этой системы все и началось, – фыркнул Натан.
– Она помогла огромному множеству людей.
– Но не детям. Не мне.
– Послушай, Натан…
– Я не могу вернуться, Дэниз, – твердо заявил Натан. – И я не вернусь. Пусть они сначала меня поймают. Вы не знаете, каково это, когда все вокруг бьют тебя так, что свет в глазах меркнет. – Натан почти кричал. – Я убил Рики Харриса, потому что он пытался убить меня. Если я вернусь, кто-нибудь снова попытается меня убить. А если я дам отпор и выйду победителем, убийцей опять назовут меня. Вот как работает эта система, Дэниз. Взрослые всегда правы, а дети всегда не правы. Не просите меня вернуться, я этого не сделаю!
Натан отшвырнул телефон. Он стоял посреди чужой гостиной, тяжело дыша, руки его дрожали. Внезапно он оказался один и стало тихо – так тихо, что он слышал стук своего сердца. В этой тишине Натана одолевали и гнев, и боль. Но сильнее всего было нахлынувшее чувство ужасного, ужасного одиночества.
Офицер полиции Грег Премингер поблагодарил сестру Элизабет и поднялся по ступенькам в храм. Грег ходил в церковь Святого Себастьяна всю свою жизнь. Его дочь осенью пойдет в первый класс, и он хотел убедиться, что ее записали в воскресную группу. Это было его личное дело, и он занимался им в рабочее время. Поэтому Грег спешил вернуться к патрульной машине, чтобы не пропустить вызов.
Подойдя к своему автомобилю, он увидел вишнево-красный БМВ, припаркованный в дальнем конце стоянки. Странно, что он не заметил его раньше, когда подъезжал к церкви. Сев за руль, он подъехал к этой машине поближе. Сегодня на инструктаже ничего не говорилось об угоне БМВ. Но хорошая машина, вот так брошенная на стоянке, выглядела очень подозрительно. Он решил на всякий случай проверить ее.
Патрульный Томпкинс ждал в кабинете Уоррена Майклса. При звуке открывающейся двери он вскочил на ноги.
– Сядь, – скомандовал Уоррен.
Гарри сел на самый краешек стула. Патрульный выглядел напуганным до смерти, и Уоррен едва смог сдержать улыбку. Он откинулся на спинку скрипучего кожаного кресла и спросил спокойно:
– Так это ты у нас радиозвезда, да, Томпкинс?
Гарри посмотрел Уоррену прямо в глаза. Он был готов мужественно принять наказание.
– Да, сэр, – твердо ответил он.
Уоррен медленно открыл личное дело Томпкинса.
– Ты, наверное, думаешь, что я сейчас начну на тебя орать за то, что ты вчера выставил себя полным идиотом?
Гарри кивнул. Он чувствовал себя нашкодившим учеником в кабинете директора.
– Мужайся, Томпкинс, – продолжал Уоррен. – Мы живем в Америке, и у тебя есть полное право выставлять себя на посмешище где угодно и когда угодно. Только в следующий раз делай это от себя лично, не вмешивая полицию. Есть два способа добычи улик – правильный и неправильный. Судя по твоим действиям, ты считаешь, что правильный способ намного труднее и отнимает больше времени.
– Да, сэр, – пробормотал Гарри.
– Твоя карьера складывается из долгой вереницы успехов и одного серьезного провала. Еще один – и я уже не смогу замять это, понимаешь? – На столе у Уоррена зазвонил телефон.
– Да, сэр, – ответил Гарри.
Когда телефон зазвонил во второй раз, Уоррен накрыл его рукой.
– В следующий раз я хочу видеть твое имя на благодарности или рекомендации на должность детектива, слышишь?
– Да, сэр, – Гарри храбро улыбнулся, Уоррен улыбнулся в ответ.
Телефон зазвонил снова.
– А теперь иди отсюда и возвращайся к своей работе. И некоторое время не проси Петрелли ни о чем.
Гарри вышел и закрыл дверь. Коллеги были правы, заключил он. Майклс – из «хороших парней».
Уоррен сбежал по лестнице на стоянку, прижимая плечом к уху сотовый телефон и запихивая в кобуру пистолет. Он слышал, как стучит его сердце. Прошло несколько секунд, наконец на третьем гудке Джед поднял трубку.
– Дом Николсонов. Детектив сержант Хэкнер.
– Джед, это Уоррен. Они нашли машину в Дженкинсе, штат Пенсильвания, это немного севернее Гаррисберга. Я еду туда прямо сейчас.
– Отлично, – ответил Джед. – Я тут за всем пригляжу.
Глава 11
Стефани Бакман не знала, чем еще занять время. Большие часы в коридоре здания суда показывали 3.40 – слушание должно было начаться почти два часа назад. Петрелли прислал «Омега-радио» повестку в суд, но сам почему-то не показывался, и многоопытная Стефани начала понимать – его отсутствие означает, что дело проигрышное. В ярости меряя шагами коридор, она в уме перебирала содержимое своего пухлого портфеля. Тридцать три уголовных дела и бесчисленное количество других нерешенных проблем окончательно отбили у нее желание плясать под дудку Петрелли. Больше всего ее раздражало, что ее богатенькие оппоненты из «Омега-радио» спокойно сидели, поглощенные негромким разговором. В конце концов без десяти четыре им сообщили, что судья Вероне готов начать.
Кларенс О. Вероне, судья с 1955 года, казался таким старым, что можно было подумать, будто он лично подписывал первую американскую Конституцию. Когда он взобрался на помост, ему пришлось сделать небольшую передышку – в коленях вновь разыгрался артрит. В зале было тихо, все почтительно стояли, спрашивая себя, сколько же еще протянет старый чудак.
Судья Вероне досконально знал закон. Он всегда вставал на сторону пострадавшего и был ревностным защитником прав личности. Отсутствие Петрелли объяснялось, конечно же, тем, что именно этого судью назначили рассматривать прошение о выдаче полиции номера телефона, с которого звонил на радио Натан Бейли.
Когда все формальности были исполнены, судья Вероне обратился к Стефани:
– Мисс Бакман, я вижу, вы здесь одна. Я ожидал, что мистер Петрелли придет вместе с вами.
Стефани неловко улыбнулась:
– Сказать по правде, ваша честь, я тоже. Но я готова начать и без него.
Вероне сухо улыбнулся в ответ, затем посуровел.
– А вот мне так не кажется, – сказал он. – Я ознакомился с вашим прошением и намерен отклонить его, если вам не удастся неопровержимо доказать мне необходимость влезать в жизнь сотен честных людей ради того, чтобы выудить одного звонившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ой, да. Простите. – Натан снова на секунду замолк. У него в голове возник план. – Я просто задумался. Можно я попрошу людей, слушающих сейчас передачу, сказать своим друзьям, что я не плохой ребенок? И что мне может понадобиться помощь? Может быть, по телевизору перестанут все время показывать мою фотографию, и я смогу начать жизнь сначала, так, чтобы меня никто не узнавал?
– Если честно, Натан, уже слишком поздно. Твой побег – главная новость и, боюсь, останется ею, пока все так или иначе не разрешится. Сейчас главное – твоя безопасность. Меня очень беспокоит, что ты разъезжаешь на машинах, пересекаешь полицейские кордоны и ходишь по ночам совершенно один. Пока ты в бегах, ты, милый мой, в большой опасности. Иногда я думаю, что лучше всего тебе сдаться и дать судебной системе поработать на тебя.
– Из-за этой системы все и началось, – фыркнул Натан.
– Она помогла огромному множеству людей.
– Но не детям. Не мне.
– Послушай, Натан…
– Я не могу вернуться, Дэниз, – твердо заявил Натан. – И я не вернусь. Пусть они сначала меня поймают. Вы не знаете, каково это, когда все вокруг бьют тебя так, что свет в глазах меркнет. – Натан почти кричал. – Я убил Рики Харриса, потому что он пытался убить меня. Если я вернусь, кто-нибудь снова попытается меня убить. А если я дам отпор и выйду победителем, убийцей опять назовут меня. Вот как работает эта система, Дэниз. Взрослые всегда правы, а дети всегда не правы. Не просите меня вернуться, я этого не сделаю!
Натан отшвырнул телефон. Он стоял посреди чужой гостиной, тяжело дыша, руки его дрожали. Внезапно он оказался один и стало тихо – так тихо, что он слышал стук своего сердца. В этой тишине Натана одолевали и гнев, и боль. Но сильнее всего было нахлынувшее чувство ужасного, ужасного одиночества.
Офицер полиции Грег Премингер поблагодарил сестру Элизабет и поднялся по ступенькам в храм. Грег ходил в церковь Святого Себастьяна всю свою жизнь. Его дочь осенью пойдет в первый класс, и он хотел убедиться, что ее записали в воскресную группу. Это было его личное дело, и он занимался им в рабочее время. Поэтому Грег спешил вернуться к патрульной машине, чтобы не пропустить вызов.
Подойдя к своему автомобилю, он увидел вишнево-красный БМВ, припаркованный в дальнем конце стоянки. Странно, что он не заметил его раньше, когда подъезжал к церкви. Сев за руль, он подъехал к этой машине поближе. Сегодня на инструктаже ничего не говорилось об угоне БМВ. Но хорошая машина, вот так брошенная на стоянке, выглядела очень подозрительно. Он решил на всякий случай проверить ее.
Патрульный Томпкинс ждал в кабинете Уоррена Майклса. При звуке открывающейся двери он вскочил на ноги.
– Сядь, – скомандовал Уоррен.
Гарри сел на самый краешек стула. Патрульный выглядел напуганным до смерти, и Уоррен едва смог сдержать улыбку. Он откинулся на спинку скрипучего кожаного кресла и спросил спокойно:
– Так это ты у нас радиозвезда, да, Томпкинс?
Гарри посмотрел Уоррену прямо в глаза. Он был готов мужественно принять наказание.
– Да, сэр, – твердо ответил он.
Уоррен медленно открыл личное дело Томпкинса.
– Ты, наверное, думаешь, что я сейчас начну на тебя орать за то, что ты вчера выставил себя полным идиотом?
Гарри кивнул. Он чувствовал себя нашкодившим учеником в кабинете директора.
– Мужайся, Томпкинс, – продолжал Уоррен. – Мы живем в Америке, и у тебя есть полное право выставлять себя на посмешище где угодно и когда угодно. Только в следующий раз делай это от себя лично, не вмешивая полицию. Есть два способа добычи улик – правильный и неправильный. Судя по твоим действиям, ты считаешь, что правильный способ намного труднее и отнимает больше времени.
– Да, сэр, – пробормотал Гарри.
– Твоя карьера складывается из долгой вереницы успехов и одного серьезного провала. Еще один – и я уже не смогу замять это, понимаешь? – На столе у Уоррена зазвонил телефон.
– Да, сэр, – ответил Гарри.
Когда телефон зазвонил во второй раз, Уоррен накрыл его рукой.
– В следующий раз я хочу видеть твое имя на благодарности или рекомендации на должность детектива, слышишь?
– Да, сэр, – Гарри храбро улыбнулся, Уоррен улыбнулся в ответ.
Телефон зазвонил снова.
– А теперь иди отсюда и возвращайся к своей работе. И некоторое время не проси Петрелли ни о чем.
Гарри вышел и закрыл дверь. Коллеги были правы, заключил он. Майклс – из «хороших парней».
Уоррен сбежал по лестнице на стоянку, прижимая плечом к уху сотовый телефон и запихивая в кобуру пистолет. Он слышал, как стучит его сердце. Прошло несколько секунд, наконец на третьем гудке Джед поднял трубку.
– Дом Николсонов. Детектив сержант Хэкнер.
– Джед, это Уоррен. Они нашли машину в Дженкинсе, штат Пенсильвания, это немного севернее Гаррисберга. Я еду туда прямо сейчас.
– Отлично, – ответил Джед. – Я тут за всем пригляжу.
Глава 11
Стефани Бакман не знала, чем еще занять время. Большие часы в коридоре здания суда показывали 3.40 – слушание должно было начаться почти два часа назад. Петрелли прислал «Омега-радио» повестку в суд, но сам почему-то не показывался, и многоопытная Стефани начала понимать – его отсутствие означает, что дело проигрышное. В ярости меряя шагами коридор, она в уме перебирала содержимое своего пухлого портфеля. Тридцать три уголовных дела и бесчисленное количество других нерешенных проблем окончательно отбили у нее желание плясать под дудку Петрелли. Больше всего ее раздражало, что ее богатенькие оппоненты из «Омега-радио» спокойно сидели, поглощенные негромким разговором. В конце концов без десяти четыре им сообщили, что судья Вероне готов начать.
Кларенс О. Вероне, судья с 1955 года, казался таким старым, что можно было подумать, будто он лично подписывал первую американскую Конституцию. Когда он взобрался на помост, ему пришлось сделать небольшую передышку – в коленях вновь разыгрался артрит. В зале было тихо, все почтительно стояли, спрашивая себя, сколько же еще протянет старый чудак.
Судья Вероне досконально знал закон. Он всегда вставал на сторону пострадавшего и был ревностным защитником прав личности. Отсутствие Петрелли объяснялось, конечно же, тем, что именно этого судью назначили рассматривать прошение о выдаче полиции номера телефона, с которого звонил на радио Натан Бейли.
Когда все формальности были исполнены, судья Вероне обратился к Стефани:
– Мисс Бакман, я вижу, вы здесь одна. Я ожидал, что мистер Петрелли придет вместе с вами.
Стефани неловко улыбнулась:
– Сказать по правде, ваша честь, я тоже. Но я готова начать и без него.
Вероне сухо улыбнулся в ответ, затем посуровел.
– А вот мне так не кажется, – сказал он. – Я ознакомился с вашим прошением и намерен отклонить его, если вам не удастся неопровержимо доказать мне необходимость влезать в жизнь сотен честных людей ради того, чтобы выудить одного звонившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33