– Вчера вечером я была на концерте. Разве вы не помните, что говорили со мной? – Леди Аппертон весело хихикнула.
– П-помню. – Что, черт возьми, она имеет ввиду?
– Ваша милость, вы забыли, что я была свидетелем вашего разговора с мисс Ройл?
Роган с недоумением посмотрел на пожилую леди.
– Бог мой, ни один из вас не мог сказать друг другу вежливого слова! Можно было подумать, что вы ненавидите друг друга. – Она наклонилась поближе и похлопала его по колену. – И все же ваши глаза говорили совершенно об обратном.
– Приношу свои извинения, леди Аппертон, но я не понимаю.
– Милостивый государь, все, кроме вас двоих, заметили, как вы влюблены друг в друга. Сегодня в обществе только и говорят о вас и мисс Ройл.
– Правда? – Рогану не понравилось то, что он услышал. Как много известно лондонскому обществу о том, что произошло между ним и мисс Ройл?
– До меня дошли слухи, что в Белой книге полно записей о заключенных пари о том, что свадьба состоится до Дня святого Михаила Архангела.
Роган прокашлялся и, не раздумывая, сунул руку в карман и быстро вытащил оттуда специальное разрешение.
– О, миледи, вы просто заглянули в мое сердце.
Или, скорее, в мою совесть.
– Если мисс Ройл примет мое предложение и вы благословите ее, я женюсь на ней сегодня же.
Румянец сошел с лица леди Аппертон, губы ее задрожали.
– Бог мой, – начала она, запинаясь. – Должна сказать, что глубина ваших чувств друг к другу оказалась намного сильнее, чем я предполагала. Ну что ж, это чудесно!
Роган поднял руку.
– Я богат и титулован, поэтому уверен, что она примет мое предложение.
Леди Аппертон прищурилась и подозрительно посмотрела на него.
– Тогда почему же вы не радуетесь? Если мисс Ройл пожелает выйти за вас замуж, я, конечно же, дам ей благословение, так же как и Лотариан.
Роган барабанил пальцами по коленке.
– Тогда нет вопросов, она должна выйти за меня замуж. Проблема лишь в том, что она до сих пор может испытывать привязанность к моему брату, лорду Везерли.
– Боже! – Леди Аппертон прикрыла рот рукой. – Вы уверены?
– Нет, не уверен. Мне неизвестно, что творится в ее сердце. Однако, насколько я знаю, сердце моего брата… покорила леди Тидвелл.
Внезапно за книжным шкафом раздался сильный шум. Роган вскочил, хотя леди Аппертон, казалось, совсем не волновалась и осталась на своем месте.
Он пристально взглянул на нее, ожидая объяснений.
– Крысы, – пожала она плечами. – Просто несколько крыс между стенами.
– Должно быть, это очень крупные крысы.
– Хмм, в самом деле, – Она повернула свое маленькое личико к книжному шкафу, стоявшему около камина, и прищурилась. – Может, вы знаете хорошего крысолова?
Мэри, набросив на плечи накидку, торопливо бежала вниз по лестнице. Она надеялась выскользнуть из двери в передней незамеченной и без сопровождения сестер пойти повидаться с леди Аппертон и Старыми Повесами из Мэрилебона.
Ее рука уже соскользнула с перил лестницы, когда миссис Полкшэнк окликнула ее из дальнего конца коридора.
– Слышала, что вы ничего сегодня утром не ели, мисс Ройл.
Мэри застыла на последней ступеньке. Она надеялась, что сестры не слышали миссис Полкшэнк и не поняли, что она вышла из спальни.
– Я могу что-нибудь приготовить для вас, если хотите. Только что вскипятила воду – могу заварить чай сию же минуту. Испечь свежее печенье.
– Спасибо, миссис Полкшэнк. Я направлялась… – Взгляд Мэри упал на ярко-красную ткань, повязанную вокруг талии поварихи. Девушка медленно спустилась с последней ступеньки и подошла ближе, чтобы рассмотреть материал. – Ваш пояс, могу я на него посмотреть, миссис Полкшэнк?
Повариха послушно развязала пояс и вручила его Мэри, которая разгладила складки и пробежала пальцами по материалу. Он был мягким, и, хотя в центре красовалось огромное пятно, ошибиться было невозможно – это расшитая золотом темно-красная ткань.
Это был кашемир. Кашмирская шаль.
Взволнованная, Мэри внесла шаль миссис Полкшэнк в гостиную и поднесла ее к солнечному свету, пробивавшемуся сквозь окно.
– Где вы взяли это? – Мэри сверлила миссис Полкшэнк испепеляющим взглядом. – Вы знали, что это кашмирская шаль? Очень дорогая шаль, то есть, когда она была новая, она, вероятно, стоила как дом. Но сейчас она испорчена, не так ли?
Миссис Полкшэнк побледнела.
– Я не украла ее, мисс Ройл, нашла в мусорной корзине. Я думала, что никто бы не стал возражать, если бы я порезала ее на тряпки.
Мэри не могла поверить в то, что слышала.
– Вы собирались разрезать это на тряпки?
– Да, тогда она так не выглядела – вся была черной, выпачкана сажей, как будто ею затыкали дымоход.
Мэри внимательно рассматривала шаль.
– Теперь она так не выглядит.
– Шери выстирала ее и привела в порядок. Хорошая девочка, пусть и француженка, и все такое. Ведь ни один человек не может выбрать место своего рождения, в самом деле!
– Да, не может. – Она опустила шаль и прижала ее к груди. – Миссис Полкшэнк, полагаю, что эта шаль – тряпка, которую Элизабет нашла в папиной шкатулке с документами. Мне бы хотелось сохранить ее.
Повариха уставилась на шаль, пальцы бедной женщины задергались, словно она хотела вырвать этот кашемир.
– Вы же сами сказали, что она испорчена. И больше ничего не стоит.
– Возможно, она больше не стоит денег, но, возможно, будет много значить для Анны и Элизабет.
Миссис Полкшэнк заворчала.
Мэри прикусила губу, не веря тому, что она, бережливая Мэри, собиралась сказать.
– Вы продадите ее… за гинею?
Широкое лицо миссис Полкшэнк засветилось, и на губах появилась хитрая улыбка.
– Ну, это ведь кашемир, как вы сказали. Шаль может стоить кое-каких денег. Вы видели эти золотые нити?
– Миссис Полкшэнк, шаль была найдена в этом доме. Она принадлежит мне по праву.
– Очень хорошо. Спасибо, мисс Ройл. Гинея – справедливая компенсация за то, что я сохранила эту шаль.
– Большое спасибо, миссис Полкшэнк. – Мэри вошла в коридор и взглянула на высоко висящие настенные часы, чтобы узнать, который час. – Где мои сестры? Вы видели их?
– О, они в библиотеке, разыскивают какие-то бумаги. Мне сказать им, что вы спрашиваете о них?
Мэри направилась в библиотеку.
– Спасибо, не надо. Я пойду туда сама.
Когда она дошла до библиотеки, то остановилась, расправив на руке темно-красную шаль с золотыми нитями.
Это сумасшествие. Настоящее сумасшествие.
Но даже она должна была признать, что по прошествии этих дней все труднее и труднее становится отрицать достоверность истории детей миссис Фитцхерберт.
Мэри прибыла в дом к леди Аппертон на Кэвендиш-сквер два часа спустя. Девушка была не одна – ее сопровождали Анна и Элизабет.
И пришла Мэри не с пустыми руками. В корзине, раскачивающейся у нее на руке, аккуратно сложенная и тщательно спрятанная, лежала кашмирская шаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56