Значит, как? -- они друг от дружки
уже спидцепили?
-- Может, и спидцепили. Спид, он же, родимый, через что угодно передается.
-- И через рукопожатие?
-- А это, бабка, смотря -- что пожимать. Ежели обнаженную руку, тогда -- да. А
ежели в рукавице, тогда -- прощай спид!
-- Ну, значит, у Анфиски спиду нема. Она со своим мужиком никогда за руку не
здоровается.
-- А болезнь эту, бабка, принесли голубые.
-- Голубки?
-- Нет, бабка, -- голубые. Это -- мужики, которые без бабы живут.
-- Как сторож Михеич?
-- Вряд ли, бабка. Их тогда двое должно быть сторожей.
-- А почто двое-то, дед, когда у нас и одному охранять нечего? Все уже
растащили! Как голуби.
-- В общем, бабка, увидишь -- два мужика идут, -- знай: это -- голубые. Сразу
домой беги и запирайся!
-- Так что ж мне там, в городе, всех бояться?
-- Нет, бабка, не всех. Вот, например, зеленые. Это -- наши ребята.
-- Алкаши, что ли?
-- Нет, зеленые они не потому, что пьют, а потому, что природу охраняют. То
есть вот перед тобой болото лежит -- не смей его лапать грязными пальцами! Или
шапку на тебе увидят из кролика -- прощай шапка!
-- А что, там, в городе, других-то цветов нет? Получше?
-- Есть, бабка. Оранжевые. Это -- тетки такие, в оранжевых жилетках. Вот их ты
не боись. Это -- рельсоукладчицы. Одной рельсой она может десятерых мужиков
уложить!
-- В постель?
-- Эх, испортили тебя, бабка! На асфальт.
-- Совсем я в этих цветах запуталась! Раньше, помню, были только красные и
белые. А теперь -- и голубые, и зеленые, и оранжевые, и коричневые...
-- Эх, бабка, серая ты! Куда тебе -- в город? Оставайся лучше в деревне!
По брачному объявлению Разговор двух дам

-- И вот он мне говорит, что он -- молодой, высокий, блондин.
-- Ну, не пугайся. Нормальный мужик.
-- Да, но он это мне говорит, сидя напротив меня.
-- Ну, может, он так шутит.
-- Но я же вижу, что он -- старый, маленький, лысый и пузатый.
-- Ну, может, у него душа тонкая.
-- Да, такая тонкая, что ее не заметно. Я говорю: "Вы какую музыку любите?" А
он говорит: "Классическую. Под нее засыпаешь быстрей".
-- Значит, правдивый. Все о себе рассказывает.
-- Правдивый, как же! Он мне говорит: "Я так решил. Если вы мне понравитесь,
совру, что я -- известный артист. А если -- нет, совру, что я -- на учете в
психдиспансере".
-- Ну, тогда он -- настоящий джентльмен! Не хотел тебя обидеть.
-- Да, джентльмен! Я когда с ним по телефону договаривалась, спросила, где мы
встретимся: "В кафе или ресторане?" То есть дала ему полную свободу выбора. А
он говорит: "Где хотите. У меня все равно денег нет".
-- Значит -- не транжира. Все деньги -- в дом. Мамочке.
-- Короче говоря, встретились с ним в какой-то забегаловке. Я говорю: "Вы
пьете?" Он говорит: "Завязал". Я говорю: "Давно?" Он говорит: "С утра. Три часа
уже не пью, как последняя скотина".
-- Значит, волевой, раз завязал.
-- Да нет. Он говорит: "Пить не на что". Я говорю: "Так вы бы что-нибудь
продали. Из мебели". Он говорит: "Я и так уже все продал. На полу сплю. А ночью
забываю, что не на кровати, и не могу слезть".
-- Видишь, как он один на этом голом полу мучается! Без любимого человека.
-- Я говорю: "А вы хоть были женаты?" Он говорит: "Почему -- был? Я до сих пор
женат".
-- Ну, ничего, разведется. Детей-то нет?
-- "Детей нет, -- говорит. -- Они сейчас в лагере отдыхают".
-- Заботливый, значит. Отправил детей в пионерлагерь.
-- Да лагерь-то -- исправительно-трудовой строгого режима! Он говорит: "Еле
туда их устроил. Ограбил квартиру, а вину на них свалил".
-- Ну, это уж... За это надо... Хотя -- как сказать... Иван Грозный вообще
своего сына...
-- Так то -- царь. А этот -- олух царя небесного! Поспорил со своей девушкой на
доллар, что прыгнет с парашютом. Только с самолета прыгать испугался, а прыгнул
из окна третьего этажа. С парашютом. В общем, на свидание со мной он в коляске
приехал инвалидной.
-- Ну, что, без ног -- еще лучше. Далеко не убежит.
-- Не убежит! Он, знаешь, как на этой коляске гоняет! Троих уже сбил!
-- А действительно, зачем тебе такой мужик?! Дай-ка мне его телефончик. Я тебе
потом отдам. Лучше плохой муж, чем никакого!
Рыжий

-- Доктор, что-то у меня с организмом!
-- А что вас беспокоит?
-- Лысина.
-- Так у вас же ее нет!
-- То-то и оно! А у всех в моем возрасте уже есть.
-- Так это ж хорошо, что у вас голова такая волосатая!
-- А чего хорошего? В транспорте место не уступают.
-- Так вы бы бороду отпустили!
-- Отпускал, доктор. Я в ней еще моложе. Еще краше. Она ж густая, как
украинский борщ. И такого же цвета. Рыжая.
-- Так вы, значит, рыжий?!
-- Он, доктор. И с женщинами у меня проблемы.
-- Пробелы?
-- Вы что, доктор, плохо слышите? Не пробелы, а проблемы! Что, впрочем, одно и
то же.
-- Так может, лекарство вам какое -- возбуждающее?
-- Наоборот, обуздающее надо.
-- А остальные органы как себя чувствуют?
-- Так же, как и я. Превосходно!
-- Это настораживает.
-- Еще как, доктор! Мне девяносто -- и ничего не болит! Какой-то сбой в
организме.
-- Да, тяжелый случай.
-- Мне батя так и сказал: "Сходи к врачу. Может, это у тебя --
наследственное?"
-- Не исключено. Боюсь, голубчик, с таким организмом вы проживете еще лет
сорок. А может, даже и двадцать!
-- Вряд ли, доктор. День рождения тут мое отмечали, так дед мой все мне кричал:
"Чтоб ты прожил еще столько же!" А дед у меня -- очень строгий!
-- А прадеда у вас нет?
-- Прадеда нет. Помер прадед. В прошлом году. От испуга. Как узнал, что у него
ребенок в другом конце города родился, так и помер!
-- А цианистым пробовали?
-- Кого, ребенка?
-- Нет, себя.
-- Не берет. Организм так привык к нитратам, пестицидам, выхлопным газам и
экономическим новостям, что цианистый калий принимает за сахарный песок!
-- Что ж это у вас за порода такая? Звать-то вас как?
-- Доберман.
-- Собачья фамилия.
-- А жизнь какая? В меня только стреляли раз десять.
-- И что, вы остались живы? Или нет?
-- Конечно -- да! Все ж десять пуль -- навылет! Одна только между пальцев ноги
застряла.
-- Да, не везет вам!
-- А недавно я утонул.
-- Нашли?
-- Баграми зацепили. Порвали, правда, новое пальто. Стал жаловаться. Столкнули
опять.
-- Это хорошо. Выплыли?
-- Да. Но на другой день.
-- Нет, так вы никогда не помрете, голуба!
-- Потому к вам пришел, доктор!
Сладкая женщина

Прихожу к ней домой. Голодный как волк. А она ничего не дает: ни
сладкого, ни острого.
Это я -- не про еду.
Из острого у нее -- только язык.
Сколько с ней договаривались, созванивались, заходили в театр, пили там --
между антрактами -- и закусывали.
Это я как раз -- про еду.
А тут прихожу -- картина Сальвадора Дали "Не ждали".
А я, может, месяц не ел. Или -- два.
Это я -- не про еду.
Причем, знаю, что еды полно. Но все -- в холодильнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12