Она отпустила его с ложным о себе мнением. И теперь не могла вообразить, как посмотрит в глаза Тому, если им представится случай еще раз встретиться.
Она не допускала для себя возможности вернуться к нему после этого разговора. Попрощавшись с бабушкой и пожелав ей спокойной ночи, она отправилась в свою квартирку.
В тот вечер Томас Рассел звонил Кэт несколько раз. Но девушка перевела телефон на тихий режим и постаралась не думать о случившемся.
Поздно вечером Том стал названивать вновь. Кэт испытала сильнейшее искушение ответить на столь настойчивые звонки, но, решив, что он движим лишь плотским желанием, привычкой к близости с женщиной в такой час, сдержалась.
Она и допустить не могла, что Том влюблен. Это казалось ей совсем уж невероятным. Конечно, его многое влекло к ней, думала Кэт. В первую очередь ее умение слушать и сопереживать, рассуждала она, испытывая потребность рационально объяснить себе такую его настойчивость. Оба они знали в своей жизни тяжелые потери, и сходность пережитого их сближает. И то, что она оказалась уступчивой, тоже представляет собой немаловажный аргумент.
Девушка до сих пор отказывалась внятно объяснить себе другое обстоятельство. А именно: как могло случиться, что она позволила так далеко зайти своим с ним отношениям в первый же день их знакомства и почему он сам способствовал этому? Для чего он возил ее по всем своим домам? Не ради же хвастовства, в самом деле?
Кэт нуждалась в объяснениях и поэтому ответила на поздний звонок.
Том елейным голосом стал звать ее обратно. Просил прощения за свою подозрительность и невоздержанность. Обещал, что больше это не повторится. Но Кэт оборвала его, сказав:
– Не пытайся убедить меня дипломатичными речами, Том. Согласись, мы переступили грань отстраненной вежливости. Теперь пути назад быть не может.
– Звучит трагически, – грустно пошутил он. – Но я тоже не заинтересован в пути назад. Меня больше привлекает то, что у нас с тобой впереди.
– Том, я бы хотела, чтобы все это оказалось правдой. Но очень боюсь верить словам. То, что я тебе наговорила в больничном коридоре, было продиктовано моими страхами. Однако было бы неправильно вовсе не принимать их в расчет. Рано или поздно они все равно вырвались бы наружу. Что и случилось сегодня. Сознаю, что я глупая, трусливая и незрелая. И возможно, к лучшему, что мы вовремя все прояснили, чтобы не морочить больше друг другу голову… Нам лучше расстаться, Том, – горестно подытожила Кэт.
– Не слишком ли легко ты сдаешься, милая? Не ожидал, что тебя обескуражит такая маленькая сложность на пути к цели. Кэт, детка, я тоже готов принять все твои упреки с той лишь маленькой поправкой, что это была лишь мизерная часть моего к тебе отношения, и те ошибочные умозаключения, которые я сделал в первый день нашего знакомства, должны были развиться в настоящее узнавание. Но этого не случится, если мы расстанемся. И, уверен, тебе тоже не помешало бы узнать меня лучше… Другое дело, если ты стыдишься меня… Во всяком случае, так мне показалось.
– Нет, Том, нет! – воскликнула Кэт в трубку. – Я не стыжусь тебя. Мне очень жаль, что ты мог так подумать… Я просто не могу представить, как нам быть вместе. Я разрываюсь между работой и домом престарелых. До последнего времени в этом была вся моя жизнь. И именно из-за этого страдали все мои прежние отношения. Ведь близость с другим человеком требует такой самоотдачи…
– И ты струсила? – спросила Томас.
– Да, – честно ответила Кэт.
– Ты не готова пойти на это даже на короткое время? – сухо спросил он.
Кровь отлила от лица Кэт.
– Нет, не готова. Тем более на короткое время. Прости, Том, – сказала она и положила трубку.
Вплоть до последнего его вопроса она еще лелеяла надежду, что речь идет о судьбе, а не о скоротечном романе. Но Томас сам внес ясность, после чего любая мечта становилась самообманом.
Кэт не ждала, что Том позвонит вновь, но все же отключила телефон. Просто она чувствовала, что не сможет ни с кем другим говорить без того, чтобы не расплакаться.
Она легла на кровать и невольно стала думать с тихой грустью о том, что потеряла уже наверняка, вспоминая все, что ей так полюбилось в Томасе, даже его взбалмошность и непредсказуемость, подарившие ей три незабываемых дня.
Девушка подавляла в себе желание разрыдаться. И ей это удалось. Чем подробнее она вспоминала события последних дней, тем фантастичней они ей казались, словно сон, увиденный наяву. Она обязала себя стоически пережить этот разрыв, потому как, в сущности, они и не были парой. Наполовину притворство, наполовину вожделение – все, что объединяло их.
И все-таки в лучшие моменты их общения Томас был удивителен. Он покорил ее своей нежностью, силой, вдумчивостью, физической красотой…
Кэт поняла, что ей следовало быть более трезвой. Она слишком поспешно предалась своим грезам, из-за чего не сумела оценить по достоинству те отношения, что у них были. Они могли наслаждаться взаимным общением, но Кэт показала себя настоящей дикаркой, которая сначала очертя голову кинулась в объятья Тома, а затем так же лихо и безапелляционно оттолкнула его от себя. В результате сама себя обрекла на нелестную роль бывшей случайной любовницы богача, лишив себя шанса дружеского общения с содержательным и благородным человеком.
Странно, что он мог всерьез заподозрить, будто она стыдится его. Если кого Кэт и стыдилась, то только себя. И то, что она бережет бабушку от эмоциональных потрясений, тоже было наскоро изобретенной ложью. Следует признать, что она просто замкнулась в своем маленьком мирке, в котором было место только для нее и бабушки, все же остальное воспринималось ею как помеха. Занятость стала ее оправданием одиночества, а все сетования только усугубляли степень зависимости Кэт от привычки.
До этих пор, встречаясь по большей части не с теми парнями, она убедила себя в том, по ее мнению, бесспорном факте, что проблема именно в них и в их отношении к ней. Она внушила себе невозможность разрываться между любовью к человеку, которому она всем обязана, и желанием наладить свою собственную жизнь. Одна мысль о том, что ей придется много претерпеть, прежде чем судьба сведет ее с человеком, с которым она сможет делить не только радости, но и проблемы, заставляла ее капитулировать при первом же осложнении.
В силу своей профессии Кэт научилась конструктивно оценивать и интерпретировать жизненные вехи героев своих некрологов, но не смогла провести беспристрастный анализ собственной биографии и мировоззрения.
И если для девятилетнего ребенка было простительно без борьбы сложить крылья, то в поведении взрослого самостоятельного человека, которому не на кого уповать, это проявление малодушия не заслуживало оправдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Она не допускала для себя возможности вернуться к нему после этого разговора. Попрощавшись с бабушкой и пожелав ей спокойной ночи, она отправилась в свою квартирку.
В тот вечер Томас Рассел звонил Кэт несколько раз. Но девушка перевела телефон на тихий режим и постаралась не думать о случившемся.
Поздно вечером Том стал названивать вновь. Кэт испытала сильнейшее искушение ответить на столь настойчивые звонки, но, решив, что он движим лишь плотским желанием, привычкой к близости с женщиной в такой час, сдержалась.
Она и допустить не могла, что Том влюблен. Это казалось ей совсем уж невероятным. Конечно, его многое влекло к ней, думала Кэт. В первую очередь ее умение слушать и сопереживать, рассуждала она, испытывая потребность рационально объяснить себе такую его настойчивость. Оба они знали в своей жизни тяжелые потери, и сходность пережитого их сближает. И то, что она оказалась уступчивой, тоже представляет собой немаловажный аргумент.
Девушка до сих пор отказывалась внятно объяснить себе другое обстоятельство. А именно: как могло случиться, что она позволила так далеко зайти своим с ним отношениям в первый же день их знакомства и почему он сам способствовал этому? Для чего он возил ее по всем своим домам? Не ради же хвастовства, в самом деле?
Кэт нуждалась в объяснениях и поэтому ответила на поздний звонок.
Том елейным голосом стал звать ее обратно. Просил прощения за свою подозрительность и невоздержанность. Обещал, что больше это не повторится. Но Кэт оборвала его, сказав:
– Не пытайся убедить меня дипломатичными речами, Том. Согласись, мы переступили грань отстраненной вежливости. Теперь пути назад быть не может.
– Звучит трагически, – грустно пошутил он. – Но я тоже не заинтересован в пути назад. Меня больше привлекает то, что у нас с тобой впереди.
– Том, я бы хотела, чтобы все это оказалось правдой. Но очень боюсь верить словам. То, что я тебе наговорила в больничном коридоре, было продиктовано моими страхами. Однако было бы неправильно вовсе не принимать их в расчет. Рано или поздно они все равно вырвались бы наружу. Что и случилось сегодня. Сознаю, что я глупая, трусливая и незрелая. И возможно, к лучшему, что мы вовремя все прояснили, чтобы не морочить больше друг другу голову… Нам лучше расстаться, Том, – горестно подытожила Кэт.
– Не слишком ли легко ты сдаешься, милая? Не ожидал, что тебя обескуражит такая маленькая сложность на пути к цели. Кэт, детка, я тоже готов принять все твои упреки с той лишь маленькой поправкой, что это была лишь мизерная часть моего к тебе отношения, и те ошибочные умозаключения, которые я сделал в первый день нашего знакомства, должны были развиться в настоящее узнавание. Но этого не случится, если мы расстанемся. И, уверен, тебе тоже не помешало бы узнать меня лучше… Другое дело, если ты стыдишься меня… Во всяком случае, так мне показалось.
– Нет, Том, нет! – воскликнула Кэт в трубку. – Я не стыжусь тебя. Мне очень жаль, что ты мог так подумать… Я просто не могу представить, как нам быть вместе. Я разрываюсь между работой и домом престарелых. До последнего времени в этом была вся моя жизнь. И именно из-за этого страдали все мои прежние отношения. Ведь близость с другим человеком требует такой самоотдачи…
– И ты струсила? – спросила Томас.
– Да, – честно ответила Кэт.
– Ты не готова пойти на это даже на короткое время? – сухо спросил он.
Кровь отлила от лица Кэт.
– Нет, не готова. Тем более на короткое время. Прости, Том, – сказала она и положила трубку.
Вплоть до последнего его вопроса она еще лелеяла надежду, что речь идет о судьбе, а не о скоротечном романе. Но Томас сам внес ясность, после чего любая мечта становилась самообманом.
Кэт не ждала, что Том позвонит вновь, но все же отключила телефон. Просто она чувствовала, что не сможет ни с кем другим говорить без того, чтобы не расплакаться.
Она легла на кровать и невольно стала думать с тихой грустью о том, что потеряла уже наверняка, вспоминая все, что ей так полюбилось в Томасе, даже его взбалмошность и непредсказуемость, подарившие ей три незабываемых дня.
Девушка подавляла в себе желание разрыдаться. И ей это удалось. Чем подробнее она вспоминала события последних дней, тем фантастичней они ей казались, словно сон, увиденный наяву. Она обязала себя стоически пережить этот разрыв, потому как, в сущности, они и не были парой. Наполовину притворство, наполовину вожделение – все, что объединяло их.
И все-таки в лучшие моменты их общения Томас был удивителен. Он покорил ее своей нежностью, силой, вдумчивостью, физической красотой…
Кэт поняла, что ей следовало быть более трезвой. Она слишком поспешно предалась своим грезам, из-за чего не сумела оценить по достоинству те отношения, что у них были. Они могли наслаждаться взаимным общением, но Кэт показала себя настоящей дикаркой, которая сначала очертя голову кинулась в объятья Тома, а затем так же лихо и безапелляционно оттолкнула его от себя. В результате сама себя обрекла на нелестную роль бывшей случайной любовницы богача, лишив себя шанса дружеского общения с содержательным и благородным человеком.
Странно, что он мог всерьез заподозрить, будто она стыдится его. Если кого Кэт и стыдилась, то только себя. И то, что она бережет бабушку от эмоциональных потрясений, тоже было наскоро изобретенной ложью. Следует признать, что она просто замкнулась в своем маленьком мирке, в котором было место только для нее и бабушки, все же остальное воспринималось ею как помеха. Занятость стала ее оправданием одиночества, а все сетования только усугубляли степень зависимости Кэт от привычки.
До этих пор, встречаясь по большей части не с теми парнями, она убедила себя в том, по ее мнению, бесспорном факте, что проблема именно в них и в их отношении к ней. Она внушила себе невозможность разрываться между любовью к человеку, которому она всем обязана, и желанием наладить свою собственную жизнь. Одна мысль о том, что ей придется много претерпеть, прежде чем судьба сведет ее с человеком, с которым она сможет делить не только радости, но и проблемы, заставляла ее капитулировать при первом же осложнении.
В силу своей профессии Кэт научилась конструктивно оценивать и интерпретировать жизненные вехи героев своих некрологов, но не смогла провести беспристрастный анализ собственной биографии и мировоззрения.
И если для девятилетнего ребенка было простительно без борьбы сложить крылья, то в поведении взрослого самостоятельного человека, которому не на кого уповать, это проявление малодушия не заслуживало оправдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27