Сначала они отвергли самый факт разбегания галактик. Потом признали его, но объявили частным явлением. Наконец было выдвинуто утверждение, что если расширяется "наша" Вселенная, то за ее пределами может оказаться другая, которая не расширяется. Нет нужды говорить, что это утверждение достаточно голословно.
x x x
Тем временем слова "возникновение физического мира", "творение" стали обычными на страницах научных трудов, посвященных космогонии. Чем больше развивается естествознание, тем яснее становится, что познание самих основ мира лежит за пределами науки.
"Исследуя каждый факт все глубже и глубже, - говорит английский физик Р. Пайерлс, - мы в конце концов оставляем основное "ПОЧЕМУ" без ответа" /39/. "В ответ на вопрос: почему Вселенная существует? - пишет X. Шепли, мы можем только воскликнуть: "Один Бог знает!" /40/.
Создатель квантовой теории Макс Планк говорит: "В многообразии явлений природы, в которой мы, люди, на нашей маленькой планетке играем ничтожно малую роль, господствует определенная закономерность, которая независима от существования мыслящего человека, но которая, однако, поскольку она вообще может быть охвачена нашим сознанием, допускает формулировку, соответствующую целесообразно направленной деятельности. Эта целесообразность представляет собой разумный мировой Порядок, которому подчинены природа и человечество" /41/.
"Тридцать лет назад, - пишет Джеймс Джинс, - мы думали, что держим курс на признание последнего фундамента действительности механического рода. Она казалась состоящей из случайного хаоса атомов, предназначением которых было в течение некоторого времени совершать под действием слепых случайных сил бессмысленные танцы, кружиться, чтобы образовать новый мир. В этот насквозь механический мир была случайно, игрою тех же слепых сил, внесена жизнь. Маленький уголок или, может быть, несколько уголков этой Вселенной, состоящей из атомов, достигли случайно на некоторое время сознания, но в конце концов они снова вынуждены будут под действием слепых механических сил вернуться к мертвенному покою и оставить позади себя безразличный мир.
Но сегодня довольно единодушно, а физики почти единодушно признают, что поток знаний течет не по пути механического понимания действительности. Вселенная постепенно вырисовывается скорее как великая Мысль, чем как большая машина. Дух обнаруживается в царстве материи уже не как случайный пришелец. Мы начинаем чувствовать, что должны приветствовать его как Творца и Властителя царства материи" /42/.
Английский астроном Артур Эддингтон отмечает, что "новая концепция физического мира дает возможность защищать религию против обвинений, что она несовместима с физикой" /43/.
По мнению Вернера Гейзенберга, "современная атомная физика столкнула естествознание с материалистического пути, на котором оно стояло в XIX веке". "Развитие физики последних лет, - пишет он, - совершает очень отчетливо - если привести сравнение с античной философией - поворот от Демокрита к Платону " /44/.
Известный физик и философ Филипп Франк говорит, что поскольку познание законов космоса есть познание разумного, то "всякий прогресс в науке есть прогресс в нашем познании управления мира Богом" /45/.
Поль Дирак, конкретизируя эту мысль, пишет:
"Одним из фундаментальных свойств природы является то, что основные физические законы описываются с помощью математической теории, обладающей настолько большим изяществом и мощью, что требуется чрезвычайно высокий уровень математического мышления, чтобы понять ее... Описывая эту ситуацию, можно сказать, что Бог является математиком весьма высокого класса и в Своем построении Вселенной Он пользовался весьма сложной математикой" /46/.
Поэтому не приходится удивляться тому, что для большинства подлинных творцов науки, для всех, кто содействовал ее движению вперед, идея создания мира Богом была полна глубокого смысла и жизненного значения.
"Пожалуй, самым непосредственным доказательством совместимости науки и религии, - писал Планк, - является тот исторический факт, что именно величайшие естествоиспытатели всех времен, такие люди, как Кеплер, Ньютон, Лейбниц, были проникнуты глубокой религиозностью" /47/.
Карл Линней, создатель биологической классификации, говорил, что в многообразии мира живых существ видел силу Творца. М. Ломоносов называл веру и знание "дочерьми одного Отца". Б. Паскаль, И. Ньютон, М. Фарадей были богословами. Л. Пастер заявлял, что он молится в своей лаборатории.
О Создателе, проявляющем Свою мощь в творении, говорили физик А. Ампер и геолог Ч. Лайель; эмбриолог К. Бэр, химик М. Бутлеров, физик В. Крукс, физик Р. Майер, биолог А. Уоллес выступали против материализма. Великий хирург Н. Пирогов обратился к вере, не утратив, по его словам, своих научных убеждений. М. Планк говорил о религии как об опоре своей жизни, психиатр Ч. Ломброзо, физики Д. Максвелл и Э. Шредингер защищали идею бессмертия человеческого духа.
Этот перечень можно продолжать без конца. Он свидетельствует о глубокой правоте известного изречения основоположника экспериментального метода в науке Ф. Бэкона: "Малые знания удаляют от Бога, большие - к Нему приближают". Правда, атеисты пытаются умалить этот факт, объявляя то того, то другого ученого своим единомышленником, но при этом они прибегают к натяжкам и даже фальсификациям (См. приложение 3).
x x x
Итак, мы видим, что не только внутренний духовный опыт приобщает человека к высшей Реальности, но и пути Разума, и само развитие науки. В познании мира, в отвлеченном философском мышлении и прежде всего в глубокой интуиции человеку открывается, по словам поэта,
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все Собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем - Б о г...
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава третья
НА ПОРОГЕ ПОСЛЕДНЕЙ ТАЙНЫ
/1/. См.: Н. Bergson. Les deux sources de la morale et de la religion. Paris, 1969. P. 101.
/2/. W. James. The Varieties of Religion Experience. 1902. Русск, пер.: У. Джеймс. Многообразие религиозного опыта. М., 1910. О работах У. Джеймса см.: Э. Бутру. Уильям Джеймс и религиозный опыт. М., 1909; В. Эрн. Размышления о прагматизме. - В кн.: В. Эрн. Борьба за Логос. М., 1911. С. 1 сл; Н. Шемелин. Религиозно-философские воззрения У. Джеймса. 1911; Л. Шестов. Логика религиозного творчества. - Собр. соч. Т. VI. С. 291.
/3/. С. Булгаков. Свет невечерний. М., 1917. С. 6. В этой книге автор с большим проникновением ставит вопрос о религиозной гносеологии и приоткрывает мир собственного религиозного опыта. См. также кн.: Н. Арсеньев. О жизни преизбыточествующей. Брюссель, 1966.
/4/. "Невероятно трудно, - пишет Э. Фромм, - если вообще возможно определит специфику религиозного опыта. Только те, кто пережил его, могут понять это, но они и не нуждаются ни в каких определениях".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
x x x
Тем временем слова "возникновение физического мира", "творение" стали обычными на страницах научных трудов, посвященных космогонии. Чем больше развивается естествознание, тем яснее становится, что познание самих основ мира лежит за пределами науки.
"Исследуя каждый факт все глубже и глубже, - говорит английский физик Р. Пайерлс, - мы в конце концов оставляем основное "ПОЧЕМУ" без ответа" /39/. "В ответ на вопрос: почему Вселенная существует? - пишет X. Шепли, мы можем только воскликнуть: "Один Бог знает!" /40/.
Создатель квантовой теории Макс Планк говорит: "В многообразии явлений природы, в которой мы, люди, на нашей маленькой планетке играем ничтожно малую роль, господствует определенная закономерность, которая независима от существования мыслящего человека, но которая, однако, поскольку она вообще может быть охвачена нашим сознанием, допускает формулировку, соответствующую целесообразно направленной деятельности. Эта целесообразность представляет собой разумный мировой Порядок, которому подчинены природа и человечество" /41/.
"Тридцать лет назад, - пишет Джеймс Джинс, - мы думали, что держим курс на признание последнего фундамента действительности механического рода. Она казалась состоящей из случайного хаоса атомов, предназначением которых было в течение некоторого времени совершать под действием слепых случайных сил бессмысленные танцы, кружиться, чтобы образовать новый мир. В этот насквозь механический мир была случайно, игрою тех же слепых сил, внесена жизнь. Маленький уголок или, может быть, несколько уголков этой Вселенной, состоящей из атомов, достигли случайно на некоторое время сознания, но в конце концов они снова вынуждены будут под действием слепых механических сил вернуться к мертвенному покою и оставить позади себя безразличный мир.
Но сегодня довольно единодушно, а физики почти единодушно признают, что поток знаний течет не по пути механического понимания действительности. Вселенная постепенно вырисовывается скорее как великая Мысль, чем как большая машина. Дух обнаруживается в царстве материи уже не как случайный пришелец. Мы начинаем чувствовать, что должны приветствовать его как Творца и Властителя царства материи" /42/.
Английский астроном Артур Эддингтон отмечает, что "новая концепция физического мира дает возможность защищать религию против обвинений, что она несовместима с физикой" /43/.
По мнению Вернера Гейзенберга, "современная атомная физика столкнула естествознание с материалистического пути, на котором оно стояло в XIX веке". "Развитие физики последних лет, - пишет он, - совершает очень отчетливо - если привести сравнение с античной философией - поворот от Демокрита к Платону " /44/.
Известный физик и философ Филипп Франк говорит, что поскольку познание законов космоса есть познание разумного, то "всякий прогресс в науке есть прогресс в нашем познании управления мира Богом" /45/.
Поль Дирак, конкретизируя эту мысль, пишет:
"Одним из фундаментальных свойств природы является то, что основные физические законы описываются с помощью математической теории, обладающей настолько большим изяществом и мощью, что требуется чрезвычайно высокий уровень математического мышления, чтобы понять ее... Описывая эту ситуацию, можно сказать, что Бог является математиком весьма высокого класса и в Своем построении Вселенной Он пользовался весьма сложной математикой" /46/.
Поэтому не приходится удивляться тому, что для большинства подлинных творцов науки, для всех, кто содействовал ее движению вперед, идея создания мира Богом была полна глубокого смысла и жизненного значения.
"Пожалуй, самым непосредственным доказательством совместимости науки и религии, - писал Планк, - является тот исторический факт, что именно величайшие естествоиспытатели всех времен, такие люди, как Кеплер, Ньютон, Лейбниц, были проникнуты глубокой религиозностью" /47/.
Карл Линней, создатель биологической классификации, говорил, что в многообразии мира живых существ видел силу Творца. М. Ломоносов называл веру и знание "дочерьми одного Отца". Б. Паскаль, И. Ньютон, М. Фарадей были богословами. Л. Пастер заявлял, что он молится в своей лаборатории.
О Создателе, проявляющем Свою мощь в творении, говорили физик А. Ампер и геолог Ч. Лайель; эмбриолог К. Бэр, химик М. Бутлеров, физик В. Крукс, физик Р. Майер, биолог А. Уоллес выступали против материализма. Великий хирург Н. Пирогов обратился к вере, не утратив, по его словам, своих научных убеждений. М. Планк говорил о религии как об опоре своей жизни, психиатр Ч. Ломброзо, физики Д. Максвелл и Э. Шредингер защищали идею бессмертия человеческого духа.
Этот перечень можно продолжать без конца. Он свидетельствует о глубокой правоте известного изречения основоположника экспериментального метода в науке Ф. Бэкона: "Малые знания удаляют от Бога, большие - к Нему приближают". Правда, атеисты пытаются умалить этот факт, объявляя то того, то другого ученого своим единомышленником, но при этом они прибегают к натяжкам и даже фальсификациям (См. приложение 3).
x x x
Итак, мы видим, что не только внутренний духовный опыт приобщает человека к высшей Реальности, но и пути Разума, и само развитие науки. В познании мира, в отвлеченном философском мышлении и прежде всего в глубокой интуиции человеку открывается, по словам поэта,
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все Собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем - Б о г...
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава третья
НА ПОРОГЕ ПОСЛЕДНЕЙ ТАЙНЫ
/1/. См.: Н. Bergson. Les deux sources de la morale et de la religion. Paris, 1969. P. 101.
/2/. W. James. The Varieties of Religion Experience. 1902. Русск, пер.: У. Джеймс. Многообразие религиозного опыта. М., 1910. О работах У. Джеймса см.: Э. Бутру. Уильям Джеймс и религиозный опыт. М., 1909; В. Эрн. Размышления о прагматизме. - В кн.: В. Эрн. Борьба за Логос. М., 1911. С. 1 сл; Н. Шемелин. Религиозно-философские воззрения У. Джеймса. 1911; Л. Шестов. Логика религиозного творчества. - Собр. соч. Т. VI. С. 291.
/3/. С. Булгаков. Свет невечерний. М., 1917. С. 6. В этой книге автор с большим проникновением ставит вопрос о религиозной гносеологии и приоткрывает мир собственного религиозного опыта. См. также кн.: Н. Арсеньев. О жизни преизбыточествующей. Брюссель, 1966.
/4/. "Невероятно трудно, - пишет Э. Фромм, - если вообще возможно определит специфику религиозного опыта. Только те, кто пережил его, могут понять это, но они и не нуждаются ни в каких определениях".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94