Карандаши стройными рядами выстроились на столе; рядом линейка, ластик и мой талисман. Куклы со всего мира в национальных костюмах стояли на страже на каминной полке, которая теперь была пуста: Сербия, Сирия, Таиланд. Я понятия не имела, где находятся эти страны, но радовалась, что все они у меня на полке. Одежда всегда была сложена с геометрической точностью и лежала в шкафу стопочками; сертификаты и грамоты красовались на пробковой доске для заметок, которая теперь тоже была пуста. Я никому не разрешала убирать у себя в комнате, и никто не мог сделать это так, чтобы я осталась довольна, выровнять ковер абсолютно симметрично кровати. Мама смеялась, говорила, что из меня выйдет чудесный маленький солдатик, предлагала мне пойти в армию. Я закусила губу.
Вскоре вошла Филли. Села на край кровати и взяла меня за руку:
– Она не ведает, что говорит, ты же знаешь. Просто она расстроена.
– Вовсе нет. Ей бы лучше, чтобы я была несчастна до конца своих дней, лишь бы не мутила воду. Об этом чертовом наследстве вообще молчу.
– Наверное, ты права, но она переживет, вот увидишь. И папа счастлив, как ребенок.
– Правда?
– Ну, он был немногословен, но ты бы видела, как он носится по саду с Майлзом и детьми: играет в футбол, как мальчишка.
– Айво в порядке?
– Он сидит на плечах у папы: они главные нападающие.
– С ним же все будет хорошо, правда? Пусть папа пока побудет ему за отца.
– Конечно, – уверенно проговорила она. – И это ненадолго. Ты же понимаешь, что мама несла жуткую околесицу там, внизу. Ты найдешь себе нового мужчину.
– Не уверена, что мне этого хочется, Фил. Для счастья мне достаточно одного лишь Айво, и я жду не дождусь, когда можно будет начать ремонт в коттедже. Одной мне будет лучше.
Где-то внизу зазвонил телефон. Филли вздохнула и встала с кровати.
– Что ж, посмотрим. Пока ты, наверное, права, но потом… Слушай, я могла бы помочь тебе с Айво недельку-другую, пока ты занимаешься этим страшным коттеджем.
– Спасибо, но я хочу, чтобы он был рядом со мной. Мне… мне это нужно.
– Понимаю. – Она сразу же поняла меня. – Кстати, мы не будем обедать, так что возьми что хочешь из холодильника – черт, неужели никто не может подойти к телефону? – Филли пошла в соседнюю комнату – мамину спальню, – и я услышала, как она сняла трубку.
– Алло?… Да, она здесь. – В ее голосе вдруг появились ледяные нотки. – Минутку. – Я подождала, пока она вернется. – Это тебя. Элис.
– О! – Я спрыгнула с кровати и побежала в соседнюю комнату. Филли спустилась вниз.
– Элис!
– Господи, Рози, мне так стыдно; что ты, должно быть, обо мне подумала!
– Ты о чем?
– Я оставила коттедж в таком состоянии! Я вдруг вспомнила, что последний раз, когда была там, уехала и даже не убралась.
– Да, только не волнуйся, мы ничего такого и не заметили, – соврала я. – И это такой милый маленький домик!
– А как тебе Джосс? Тоже милый?
– Ну, в конце концов он немного расслабился, но при первой встрече был настоящей колючкой.
– Просто он очень занят и большинство времени проводит в другом измерении. У него сейчас куча заказов. Понимаешь, он живет на пределе. А в глубине души он настоящий добряк. Аннабел он все прощает. Видела ее?
– Только на фотографии. Красавица! Она сейчас в отъезде, звонила из Америки, пока мы были в доме.
– Я ее не люблю.
– Почему?
– О, не знаю. Наверное, потому, что я сама не красивая, не преуспевающая и ни капли не обаятельная… но на мой вкус, слишком уж она сахарная. Знаешь, чем она занимается?
– Угу, пишет книги из серии «Помоги себе сам».
– Вот именно; и эти книги – ее Библия.
– Правда? Как это?
– Понимаешь, некоторые считают меня странноватой, но вот она – действительно чудачка. Она буддистка, и это еще ничего – все эти мантры, медитации и прочее; но танцевать голышом в лунном свете? Непростительно. Вот такая она, эта Аннабел. Не пропускает ни одной новомодной причуды.
– Надеюсь, в моем саду она танцевать не будет. А кто присматривает за детьми? Ну, пока она распевает мантры в своем ашраме?
– Марта, няня, помогает. Она безнадежна, но Аннабел это не особенно заботит – ведь это не ее дети.
– Как это? А чьи?
– Его, от первого брака. Его жена умерла лет шесть назад, когда рожала близнецов.
– О нет! Какой ужас. Я-то думала, женщины в наше время в родах не умирают.
– У жены Джосса был тяжелый случай эклампсии; близнецы родились преждевременно, и ее организм не выдержал. Она умерла через несколько дней. Он чуть с ума не сошел.
– Когда же он женился на Аннабел?
– Года два назад. Она подобралась к нему на одной из выставок, вскружила голову.
– Почему именно к нему? Она же красавица, правда? И знаменитость. Могла бы заполучить кого угодно. Какой странный выбор: мужчина с тремя маленькими детьми в нагрузку.
– Ха, зато сколько преимуществ, Рози. Перед ним благоговеет мир искусства, и по-моему, она вообразила себя его музой. А ты видела его громадный особняк в традиционно английском стиле?
– Да уж, ничего не скажешь…
Тут мы с Элис одновременно почувствовали, что наш разговор деградировал до уровня сплетен, и вернули его к теме моего обустройства в коттедже. Поговорив еще минут пять, мы простились. Не знаю, почему, но я – почти ненарочно – не сказала Элис о том, что Джосс снизил мне арендную плату на время ремонта. Впрочем, что тут было такого, чтобы все время помнить об этом?
Моя следующая встреча с семьей состоялась вечером, за ужином. Филли приготовила запеченного ягненка, так как у мамочки, судя по всему, не хватило сил даже поднять картофелечистку. Филли вошла в столовую с подогретым блюдом овощей, и я проскользнула и села рядом с ней. Гарри не было. Я пыталась игнорировать мать, которая демонстративно шмыгала носом напротив, промокала глаза салфеткой и бросала мне обиженные мстительные взгляды. Папа стоял во главе стола и нарезал мясо; Майлз, очевидно не замечавший сгустившегося напряжения, взахлеб рассказывал, видимо уморительную и точную, но малопристойную историю о своем приятеле Таркине – у Майлза всех друзей звали Таркинами, – который, перебрав пива в местном пабе, почувствовал себя плохо и поспешил в туалет, чтобы опорожнить желудок. Мамочка благосклонно прислушивалась, – как владелец тысячи акров превосходной глостерширской земли, Майлз заслуживал, чтобы над его шутками смеялись. «Как забавно, Майлз! Кто-нибудь желает мятного соуса?»
И тут появился Гарри. Он стоял у распахнутой двери – подозреваю, уже давно, – благосклонно нам улыбался и зловеще пошатывался. Я громко сглотнула. Мне казалось, что статус мученика помешает Гарри присоединиться к нам, что он до сих пор прохлаждается где-нибудь в деревянном сарае, убитый горем; но я не учла его острый нюх и вечно голодный желудок. Медленно огибая стол, он ухватился за спинку папиного стула, чтобы удержать равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109