Оно уже в отставке, ему дозволено прекратить цветенье. А когда оно засохнет и истлеет, то покроется побегами вьющегося вкруг него дикого хмеля, вечнозеленым плющом. Старое дерево не жгут.
Древесный кров – это истинный птичий храм. У каждого куста свой обитатель. Перелетные скворцы и соловьи, вновь находя по возвращении оставленные ими осенью гнезда, пеньем и свистом возвещают, что наступила пора тепла, пора любви.
На этом острове никогда не слышно выстрелов.
Там даже вредные насекомые не докучают ни людям, ни деревьям. Все вокруг служит друг другу: люди охраняют деревья и их пернатых обитателей, деревья оберегают людей и птиц от бури и палящего солнца, а птицы защищают деревья и людей от их общих врагов, насекомых. Да, жизнь там устроена мудро!
Остров окружен со всех сторон старой левадой. Вербы, наклонившие густую листву до самой воды, надежно укрывают его от постороннего взора.
Но в одном месте, где перекинут мостик, плотная стена леса расступается. Деревья, наклонив друг к другу кроны, позволяют, как сквозь зеленую арку, заглянуть внутрь острова.
И глазам открывается поистине райский пейзаж.
В безоблачной дали виден освещенный солнцем особняк, построенный в стиле шотландского замка. С северной стороны вся стена до самой крыши увита темно-зеленым плющом, а восточный фасад словно пылает от миллиона алых вьющихся роз, которые сейчас переживают пору буйного цветения. На южной стороне, возле самого особняка, возносит к небу свою листву огромная старая липа; она в два раза выше дома, на белой мраморной террасе которого, распустив до земли свой длинный золотистый хвост, гордо восседает сейчас царственный павлин.
Перед особняком раскинулся обширный пруд. В его лазурном зеркале отражается чарующая картина: белые мраморные парапеты, огненно-красный фасад здания, обвитая темно-зеленым плющом стена, три белоснежных лебедя, которые, распластав крылья, медленно плывут по этой зеркальной глади, оставляя за собой серебристый след.
На берегу пруда нежится в прохладе целое стадо оленей. Молоденькая лань цедит сквозь зубы воду и, видно, любуется своим изящным отражением в водяном зеркале. Старый вожак стоит неподвижно, запрокинув голову с огромными рогами. Животные до того ручные, что даже не шелохнутся, когда к ним кто-нибудь приближается.
Между пышными газонами к дверям особняка бежит усыпанная галькой дорожка. Дверь ведет на сводчатую веранду. Пронизанные солнечными лучами цветные круглые стекла в готических стрельчатых окнах бросают пестрые пятна на двухцветные мраморные шашки пола. Одна половина веранды задрапирована тяжелыми гардинами из зеленой камки, они создают тень в утренние часы.
В затененной части веранды подвешена белая колыбель, в ней спит младенец. Щечки у него такие пухлые, что закрывают ротик. Поэтому ребенок во время сна вынужден держать его открытым.
На край колыбельки уселся маленький жаворонок и насвистывает марш Ракоци. До чего смешно и трогательно! Самый воодушевляющий марш в мире, марш, полный боевой тревоги – в исполнении нежнейшего, сладчайшего певца – жаворонка! А случись какой-нибудь назойливой мухе сесть на разрумянившееся личико спящего ребенка: кшш! – и вспорхнувшая птица с такой ловкостью и быстротой проглатывает дерзкую, словно ее никогда и не было! Затем птичка снова занимает свой пост и продолжает выводить похожим на нежную флейту или звук колокольчика голоском: «Смело в бой! Зовет нас свобода!» – пока не появится еще одна муха.
Мать младенца сидит в ногах колыбели в плетеном тростниковом кресле. Ее мечтательный взгляд устремлен куда-то вдаль. На ней обшитый белыми кружевами капот, перехваченный в талии широкой голубой лентой. Волосы небрежно рассыпались по плечам и груди, вперемешку с распустившимися шелковыми завязками кружевного чепчика.
Напротив женщины сидит за мольбертом молодой человек и пишет маслом ее портрет.
В противоположном конце веранды возится с огромным ньюфаундлендом трехлетний мальчуган. Он хочет во что бы то ни стало заставить, добродушного пса служить себе лошадкой.
Женщина и двое детей – это семья Эдена Барадлаи, а юноша – его младший брат Енё Барадлаи.
Молодая женщина, пожалуй, могла бы дойти до умоисступления, не будь рядом с нею Енё.
Вечно, неотступно думать о том, что муж ее ходит рядом со смертью, не иметь о нем неделями никаких вестей. И при этом мысленно рисовать себе грозящие ему на каждом шагу опасности!
Да, великое счастье, что с нею Енё. Он, как никто, умеет успокаивать ее, на любой ее тревожный вопрос у него всегда готов ответ. Он способен даже читать ее не высказанные вслух мысли. Время от времени Енё уезжает в соседний город и привозит оттуда хорошие новости. Только вот достоверны ли они?
Енё недоволен портретом. А ведь он пишет его с таким старанием. У него незаурядный дар художника. Он непременно поедет в Рим и выучится там искусству живописи. Родные одобряют его планы.
Но портрет невестки ему никак не удается. Чего-то в нем не хватает. Все черты схвачены как будто верно, а в целом сходства не получилось.
– Бела, племянничек, поди-ка сюда!
Мальчик оставляет собаку и подходит к Енё.
– Взгляни, Белушка, на эту картину и скажи, кто здесь нарисован?
Мальчик пристально уставился большими голубыми глазами на портрет:
– Какая-то красивая тетя.
– Разве ты не узнаешь свою маму?
– Мама совсем не такая.
И мальчик снова возвращается к собаке.
Аранка пытается утешить Енё:
– Портрет хорош. Он прекрасно написан.
– А я знаю, что плохо. И в этом – твоя вина. Когда ты мне позируешь, то думаешь только об одном: какой еще опасности подвергается сейчас Эден! А я не хочу, чтобы это выражение было запечатлено на портрете. Мы ведь собираемся преподнести Эдену сюрприз. Нельзя же тебе выглядеть на этом портрете печальной и озабоченной.
– Но как я могу быть иной?
– Ведь ты знаешь, что с Эденом не случилось никакой беды. А в дальнейшем и подавно ничего не случится. Они победят.
– Это говоришь ты.
– А разве ты мне не веришь?
– Но откуда это тебе известно?
– От матери.
– А матушка откуда знает?
– Ей сообщает Эден.
– Но почему он не пишет мне?
– Уж не собираешься ли ты ревновать его к матушке?
– О, что ты говоришь! Но если бы ты хоть разок показал мне какое-нибудь его письмо…
На сей раз Енё поставлен в тупик.
Помилуй, да что это тебе даст? Ты думаешь, письма, пересылаемые через вражескую территорию, пишутся так, чтобы их мог прочесть всякий кому захочется? Нет, они составляются по условной азбуке.
– Хорошо, допустим. Но если я даже и не смогу разобрать эту тайнопись, я хотя бы посмотрю на дорогой почерк. Жестоко с вашей стороны даже не показывать мне его письма, раз уж мне не дано понять их смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158