Оставалась «царица Тамара», она же Тамара Владимировна. В недалеком прошлом – буфетчица из ресторана «Динамо». Там она со всеми перегрызлась и теперь дорабатывала до пенсии в кофейне подземного перехода на площади Калинина. «Я за свою жизнь накрала столько, что сейчас могу позволить себе роскошь поработать честно», – говорила она в минуты откровенности.
– А сколько же это, Тамара Владимировна, – спрашивал я ее, – надо украсть, чтобы потом жить честно? Сумму прописью назовите, пожалуйста.
– Это зависит, Алешенька, это зависит… – уклонялась от ответа кофейная царица.
В подземном переходе двое немолодых уже сержантов милиции, из тех, что пришли на службу вместе со Стариком, лениво гоняли теток с цветами. Те подхватывали свои корзины с цветущей флорой и перебегали на противоположную сторону Крещатика. Старые легавые с достоинством совершали круг почета по переходу и опять выныривали посреди цветов, как два бритых чертополоха. Тетушки опять брали в руки свой товар и топали вниз по ступенькам, а оттуда – на место предыдущей дислокации. Уйти с площади было никак нельзя, – в «Же-Пе-Ка» гастролировал Малый театр из Москвы с Юрием Соломиным. Тем, который в роли капитана Кольцова, адъютанта его превосходительства, лишил сна прекрасную половину населения. Женщины, дамы, девушки и соплюшки с охапками цветов все эти дни держали Палац в осаде. Торговки подняли цены на ароматную зелень до уровня 8-го Марта, но никто не возмущался. Старик говорил, что такую же сексуальную возбужденность масс он видел раз в жизни, когда двадцать лет назад в Киев приезжал Ив Монтан.
Тамара Владимировна, к моему счастью, была на месте, кофеварка работала, как положено, и очередь была в разумных пределах – не вылезала за дверь. Но «царица», увидев меня, радостно махнула рукой и быстро спроворила мне двойной, впридачу со своей обычной шуткой:
– Стой там, иди сюда! И не надо «спасибо»! На Соломина уже ходил?
– Тамара Владимировна, – вздохнул я горько, – дался вам этот Соломин. Если когда-нибудь я стану капитаном, то специально надену форму и приду к вам. И тогда вы поймете, что и на меня тоже можно иногда смотреть влюбленными глазами.
– Пока тебе четвертую звездочку дадут, Алешенька, по мне уже давно заупокойную отпоют… Тебе сахара – один или два?
Какой-то ветеран устроил тарарам – кого это там обслуживают вне очереди?
– Ему положено, – огрызнулась Тамара Владимировна, но кавалер одной-единственной фронтовой медали не успокаивался:
– А кто он такой, что ему положено?
– Водитель говновоза, – объяснил я на все кафе. – Тороплюсь, жарко, знаете ли, а груз деликатный. Уже начал портиться.
Несколько женщин чухнули из очереди, только юбки взметнулись. Что значит – богатая фантазия! Мне стало легче, но к решению загадки испарившегося прапорщика не приблизило. Тамара Владимировна поделилась своими новостями:
– В гастрономе против Золотых Ворот собираются варить кофе. Зовут меня. Наверно, пойду, а то тут сквозняки замучили. Заходите!
– К сожалению, не смогу. Там рядом известная всем контора. Не успеешь кофе допить, как начальству настучат, что мы в рабочее время баклуши бьем.
От автора: Площадь Калинина в 1977-м году переименовали в Жовтневую, а в 1991-м – в Майдан Незалежности. «Царица Тамара» поменяла несколько точек, а после очередного отпуска не вернулась на свое рабочее место. Говорят, купила частный дом в Тарасовке и жизнь доживала там. Надеюсь, честно.
«Же-Пе-Ка» – Октябрьский Дворец, он же «Жовтневый Палац культуры» на одноименной улице, сейчас переименовали в Международный центр культуры и искусств, а улице вернули старое название – Институтская. Из «Диеты» – диетического гастронома на Крещатике, где кофе варили на втором этаже (смотри следующие истории Алексея), еще в 1980-м году сделали ресторан.
«Мичиган» – летнее кафе на Крещатике против ЦУМа – уцелело. Седовласые академики, писатели и политики со слезой умиления вспоминают в мемуарах свою молодость, когда комсомольские оперативные отряды не давали им в этом «Мичигане» (название народное, возникло еще в начале 60-х!) нормально посидеть.
«Три ступеньки» – распивочную на Прорезной – закрывали в годы горбачевской борьбы с алкоголизмом. Сейчас там опять и наливают, и на вынос продают. Хозяин обновленной точки, бывший полковник милиции, ровесник Алексея Сироты, возродил ее уже в годы Независимости, но взятый в шоры законами, «благоприятными для отечественного предпринимателя», вынужден был продать заведение кому-то, у кого оказалось здоровье крепче, а зубы острее.
Алексей Сирота:
Что было дальше? Кофе попил, перекурил на лавочке (бросай – не бросай!) и поехал на метро, а потом на трамвайчике в спортроту, за личностной характеристикой прапорщика.
Командир роты – молодой майор, з. м. с, то есть, заслуженный мастер спорта – вначале был лаконичен:
– У прапорщика Н. было два недостатка. Первый – он бывший спортсмен. Второй – он сверхсрочник, он же «кусок», «макаронник», с недавних пор – «прапор». А так, в общем, нормальный человек.
– Нелогично, товарищ майор. Мой короткий армейский опыт свидетельствует, что нормальный человек никогда не пойдет в «куски», а «кусок», в свою очередь, никогда не станет нормальным человеком. Потому что это не звание, а состояние души. Точнее – наличие ее отсутствия.
Майор посмотрел на меня с интересом:
– Ну, нормальным он был настолько, насколько можно быть нормальным, имея вышеупомянутые недостатки. Хотя – контингент у меня весь такой. Слава Богу, что это не ракетный полк. Много ума не надо. Можно вообще без него. Надо помнить три вещи: в армии движение начинается с левой ноги, в строю надо видеть грудь четвертого от тебя направо, а на вверенном тебе складе наличность должна соответствовать табельному списку.
Майор не скрывал, что свой ум имеет, и то немалый, так как на его столе, кроме обычных телефонов, стоял аппарат даже не «вертушки», а «прямой» – без наборного диска и с позолоченным барельефом герба СССР. Такой в войсках не у каждого генерала есть.
Потом майор стал разговорчивее – после моего вопроса, не собирался ли прапорщик уйти из армии после окончания контракта.
– А куда бы он ушел? В свою Зачепиловку коровам хвосты вертеть? Вы знаете, как он к нам попал? Кандидата в мастера спорта сделал себе еще до призыва – в техникуме. Ну, «емесом» он у нас быстро стал. Но ему очень свербело в олимпийский резерв попасть. Там и стипендия высокая, и квартирный вопрос – не вопрос. И машина светит, считай, даром, да еще и вне очереди. Главное – давай рекорды и медали.
Вот так. А ты, Сирота, вне очереди только кофе пей.
– Интересно, товарищ майор, откуда он обо всей этой халяве узнал? Ведь в газетах о таком не пишут, по радио не говорят и по телевизору не показывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22