Установи личность и доложи».
«Будет сделано, капитан!»
Коротко и ясно. Какая-то из старушек обратила на меня внимание и звякнула в отделение. Теперь доказывай, что ты не верблюд!
— Документов у меня с собой нет… — начал я.
— В таком случае придется пройти со мной, — бесстрастно произнес Стоеросов.
— А, собственно, зачем? — сделал я слабую попытку избежать объяснений в милиции.
— На предмет установления вашей личности, — так же бесстрастно ответил сержант.
— Ну что же, идемте, — пожал я плечами, поняв, что уговоры бесполезны.
Отделение милиции располагалось поблизости. Стоеросов привел меня в комнату дежурного и легонько подтолкнул навстречу сурового вида капитану, который отчаянно дымил «Примой».
— Вот он, голубчик. Документы предъявить отказался, — доложил сержант.
— Вот как? — сузил глаза капитан.
— Не отказался, просто у меня их нет.
— Вы что, бомж?
— Почему бомж? Я коренной москвич…
Я рассказал, кто я, где живу, чем занимаюсь. Капитан выплюнул окурок «Примы» на пол и принялся звонить куда-то. Долго что-то выяснял и наконец, слегка разочарованный, объявил:
— Мы установили вашу личность, товарищ Нерусский. Вы именно тот, за кого себя выдаете.
— Спасибо. Я в этом нисколько не сомневался. Рад услышать это лишний раз, тем более из ваших уст. Мне можно идти?
— Минуточку! — Капитан достал очередную, сигарету из лежащей на столе пачки. — Один вопрос. Что вы делали у пятого подъезда дома тридцать три по Мурановской улице?
Я пожал плечами.
— Ничего. Просто стоял. Ничего не делал.
— Просто стоял и ничего не делал, — повторил капитан. — Несколько странное времяпрепровождение, вы не находите?
— Надеюсь, уголовной ответственности за это я нести не обязан?
— За это — нет. — Капитан сделал ударение на первых словах. — Возможно, за вами есть кое-что еще.
— Бесспорно. Конечно, есть! Иначе и быть не может.
— Так рассказывайте. Сами рассказывайте!
— Рассказывать что? Обо всем, что со мной было со дня рождения?
Я знал: капитан поймет, что я над ним издеваюсь. И он понял. Не слишком рано, но и не чересчур поздно.
— Вы что, смеетесь надо мной?! Отвечайте, что вы делали у дома, где две недели назад произошло убийство?
— Послушайте, капитан, — я решил впредь говорить только серьезно, — если хотите получить информацию обо мне, позвоните следователю Пронину в МУР. Он вам все объяснит. Сергей Тимофеевич как раз ведет дело об убийстве Паукова.
— Знаю, — буркнул капитан, остывая. Он набрал номер Уголовного розыска.
— Следователь Пронин? Здравствуйте, товарищ майор. Это капитан Матерый из триста двадцатого. Да, да, того самого… У меня вот какое дело. Ко мне поступил один подозрительный субъект. Утверждает, что знаком с вами, мол, работает в контакте с органами… Некто Нерусский Николай Николаевич… Что? Первый раз слышите? — Губы капитана скривились в ухмылке. — Я, собственно, так и думал…
Ну и свинья же этот майор! Чего-чего, а такого я от него не ожидал.
Я подскочил к столу, выхватил у капитана трубку и крикнул:
— Послушайте, вы, слуга закона! Или вы перестанете валять дурака, или я доведу дело до конца сам, без вашего участия! Я сумею это сделать, вы знаете. Кое-что я уже раскопал.
Через несколько секунд в трубке раздался чуть ли не радостный голос этого хамелеона:
— Ах, это вы, коллега? Рад вас слышать! Я, знаете ли, не сразу понял… Слышимость никудышная. Извините. Так вы, Николай Николаевич, говорите, что напали на след убийцы? Я не ослышался?
— Нет, не ослышались. Поищите в картотеке. Этому человеку лет двадцать восемь — тридцать. Длинные темные волосы. Крупный, грубые черты лица. Ходит в тельняшке и потертых джинсах. Походка уверенная, вразвалку. Похоже, бывший моряк. Есть все основания полагать, что в момент убийства находился в квартире Паукова.
— Хорошо, Николай Николаевич. Учту вашу информацию. Если вас не затруднит, передайте трубочку капитану Матерому.
Матерый некоторое время внимательно слушал, наблюдая за мной.
— Понял, товарищ майор. Всего доброго! — сказал он и положил трубку.
Воцарилось неловкое молчание. Нарушил его капитан.
— М-да, интересное дельце получается. Вы, стало быть, частным образом расследуете убийство Паукова?
— Нет, мое дело — доказать невиновность Мокроносова, а расследование — это ваша прерогатива… Надеюсь, теперь я могу идти?
— Да, конечно.
— Прощайте! — бросил я и вышел из кабинета.
Не успел я пройти и пяти метров, как услышал позади торопливые шаги. Меня догнал сержант Стоеросов.
— Послушайте, Нерусский, не знаю, как вы собираетесь раскрутить это дело, но хочу, чтобы у вас получилось. Я помогу вам. Я знаю человека, которого вы описали. Это Козлятин из дома двадцать девять по Мурановской. Квартира, по-моему, сорок три.
Вот так так! Неприятность с задержанием неожиданно обернулась удачей. И не верь после этого в случай!
— Спасибо, сержант! Огромное вам спасибо.
— Да ладно, будет вам. Этот Козлятин — спившийся тип. Нигде не работает, вечно ошивается у винного. Холостой, как и дружки Мокроносов и Пауков, царствие ему небесное. Верно, он бывший моряк. Кличка — «Боцман». Ни одной драки не пропускает. Вроде ворует по мелочи, но пока не пойман. Вот, пожалуй, и все.
— Еще раз спасибо, сержант. Если Козлятин действительно причастен к убийству…
— Вам он ничего не расскажет, — перебил сержант.
— Поживем — увидим! — Я подмигнул ему и выскочил на улицу.
Я взглянул на часы. Было уже без десяти восемь. На сегодня, пожалуй, достаточно приключений. Встречу с Козлятиным придется отложить на завтра.
Дома я оказался в начале десятого. Маша встретила меня улыбкой. «Ах, ну да — цветы!» — вспомнил я. Надо сказать, что весь день я был в приподнятом настроении.
— Наконец-то! Где ты пропадал? Неужто у своего филателиста?
— У него, у него, — ответил я ей в тон.
Пришлось соврать. А куда деваться? Ведь я был связан по рукам и ногам условиями эксперимента. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Это ты, отец? Я уже третий раз звоню.
— Ты откуда?
— Неважно. Никуда не уйдешь? Нет? Тогда жди, скоро будем.
Ничего не поняв, я отправился на кухню, откуда пахло кофе и яичницей с луком. Минут через двадцать, когда наш ужин подходил к концу, на улице послышался скрип тормозов. Я выглянул в окно. У подъезда стоял длинный, черный «роллс-ройс». Из него вылез какой-то пузатый господин, за ним — наш Василий.
Сын отпер дверь своим ключом, и в квартиру ворвался запах импортных сигарет, импортного одеколона и нашего коньяка.
— Знакомьтесь, — пробасил Василий, — это сэр Роберт Иванофф из Филадельфии. Страстный коллекционер. Заодно миллионер. А это из май фазер, — представил он меня.
— О, йес! — расплылся в широкой улыбке американец. — Фазер есть карашо! Гуд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27