Из этих же степей был запущен на земную орбиту первый
искусственный спутник, а затем и корабль "Восток" с Юрием Гагариным на
борту.
Сейчас здесь находился Центральный космопорт страны, снаряжающий
корабли на планеты Солнечной системы.
Городок жил интересами и заботами космопорта. Поэтому неудивительно,
что главная улица городка именовалась Бульвар Млечный Путь, а поперечные
девять улиц носили названия планет по порядку их расположения: ближайшая к
космопорту была улица Меркурия, самая отдаленная - Плутона.
На углу бульвара Млечный Путь и улицы Венеры находился ресторан
"Галактика".
Все это было известно Алешкину, так как за время учебы он бывал здесь
не раз. И как ни велико было нетерпение узнать, зачем синьору Паппино
понадобился инженер-кибернетик, Алешкин решил вначале позавтракать и
направился в "Галактику".
В отличие от большинства ресторанов страны этот ресторан был без
автоматического обслуживания. Официантками здесь работали студентки
местного Института Космологии - профессиональные навыки по сервировке и
кулинарии входили в программы обучения, им приходилось заниматься этим в
космических рейсах. Мужчины в должности космических стюардесс выглядели
хуже.
Столик, за который сел Алешкин, обслуживала знакомая по прошлому году
студентка. Они хорошо поговорили. Алешкин помог ей решить хитрую задачу по
гравитации, а она принесла ему новое изделие ресторана - лангет "Фобос",
фаршированный специально приготовленными орехами. Как в каждом порядочном
ресторане, в "Галактике" имелись свои фирменные блюда. Была, например,
яичница "Сатурн", где круглый желток на сковородке окружали разноцветные
кольца гарниров. Имелось и мороженое "Астероид", и другие изделия с
аналогичными названиями, которые свидетельствовали о космическом
направлении творчества шеф-повара.
После "Астероида" Алешкин спустился в вестибюль к стереовизору.
С астрофизиком, синьором Паппино, он был знаком только заочно -
слушал его лекции из Болоньи по интервидению. Ученый тотчас же появился на
экране. Некоторое время он недоверчиво разглядывал Алешкина и спросил
вроде бы с сомнением: что, именно его, синьора Алешкина, институт
рекомендовал как хорошего кибернетика?
Синьор Алешкин самолюбиво заалел.
Итальянский язык входил в число пяти обязательных языков любого
космонавта, и Алешкин с хорошим русским акцентом ответил, что ничего не
может добавить к характеристике института и постарается оправдать ее при
случае. Возможно, что с русским акцентом фраза прозвучала несколько резко,
но лицо синьора Паппино не выразило никаких эмоций. Он только сказал, что
будет рад встретиться на служебном поле космодрома в семь вечера. И
выключил стереовизор.
Алешкин прибыл на космодром без пятнадцати семь.
Синьора Паппино не было видно ни на поле, ни в холле служебного
здания. Алешкин поднялся в лифте на последний этаж и прошел в кафе.
Через застекленные стены был виден весь космопорт - ровное поле,
уходящее к горизонту, покрытое травой. Белели пластиковые дорожки к
пандусам подземных складов. Закопченными кругами расположились плиты
стартовых площадок, ажурные фермы стояли над ребристыми крышками колодцев
ракет Малого космоса.
Людей в кафе было немного, все работники земной службы космодрома в
серых форменках. Алешкин прошел к стойке. Две девушки сидели на высоких
табуреточках и вели разговор на извечную тему: "А он тебе нравится?" -
"Конечно!" - "Так чего тебе нужно?" - "Так он же межпланетник, все летает
и летает..."
Заметив Алешкина, девушки замолчали.
Наливая стакан "Тропического", он заметил над полем пассажирский
ракетовертолет службы надземной Космической станции. Он медленно опускался
на посадочную площадку, значит, кто-то вернулся на Землю из космоса.
Тормозной ракетный двигатель был уже выключен, и конусообразная белая
кабинка планировала, распустив над собой поблескивающий веер лопастей
воздушных винтов. Ее сильно понесло ветром, но пилот наклонил винты,
спланировал боком и сел мягко и точно.
"Умеет!" - отметил Алешкин.
Из кабинки выпрыгнул пилот в голубом скафандре работников Ближнего
космоса. За ним выбрались три космонавта, двое в оранжевых костюмах, один
- в синем. Оранжевых встретили женщины, синего не встречал никто, но и ему
досталось по поцелую. Потом все направились к служебному зданию
космодрома.
Алешкин помнил: когда он заканчивал среднюю школу - каких-то семь лет
тому назад, - космонавтов встречали толпы народа, тогда каждое возвращение
оттуда было событием. Теперь это стало будничным делом, ежедневно на
космодром прилетали и улетали с него люди. И только экспедиции с далеких
планет встречали в праздничной обстановке.
К ракетовертолету подкатил автопогрузчик - небольшая самодвижущаяся
платформа на резиновых колесиках, с суставчатой - очень похожей на рачью -
клешней. Пилот вытащил из грузового отсека тяжелый длинный предмет,
упакованный в пластик. Автопогрузчик ловко подхватил его, уложил на
платформу и покатил к люку подземного склада.
Алешкин допил свой "Тропический", глянул вниз и увидел синьора
Паппино.
Он стоял возле люка, заложив руки за спину, с таким видом, будто ждет
здесь уже давно, хотя всего пять минут назад его там и в помине не было.
Алешкин спустился и вышел на поле.
Увидя его, синьор Паппино кивнул и, не прибавив к этому ни слова,
подошел к открытому люку и спустился по пандусу вниз. Это могло означать,
что Алешкину следует идти за ним. Но можно было понять и как предложение
дождаться его здесь.
Алешкин подумал и пошел следом.
Поднимавшийся навстречу пустой автопогрузчик предупреждающе гуднул и
посторонился - в его автомате имелся биоанализатор и в близости от людей
он двигался с повышенной осторожностью.
На складе было прохладно. Горели бледно-фиолетовые светильники. Пахло
бензоридином - горючим для ракет Ближнего космоса.
Тут же, возле стеллажа с запасными дюзами, стоял и синьор Паппино. Он
смотрел себе под ноги. Алешкин не сразу разглядел, что там лежит. Подошел
ближе, пригляделся. Потом опустился на одно колено.
- Великий Юпитер! - сказал он.
Перед ним лежал ТУБ. Весь покрытый дымными языками въевшейся копоти и
серыми нашлепками расплавившегося гранита. Усики локаторов на шлеме были
смяты и оплавлены. Опущенные защитные шторки на объективах видеолокаторов
походили на закрытые веки. Правая рука, выбитая из шарового шарнира, была
прикручена к корпусу проволокой.
1 2 3 4 5 6 7 8
искусственный спутник, а затем и корабль "Восток" с Юрием Гагариным на
борту.
Сейчас здесь находился Центральный космопорт страны, снаряжающий
корабли на планеты Солнечной системы.
Городок жил интересами и заботами космопорта. Поэтому неудивительно,
что главная улица городка именовалась Бульвар Млечный Путь, а поперечные
девять улиц носили названия планет по порядку их расположения: ближайшая к
космопорту была улица Меркурия, самая отдаленная - Плутона.
На углу бульвара Млечный Путь и улицы Венеры находился ресторан
"Галактика".
Все это было известно Алешкину, так как за время учебы он бывал здесь
не раз. И как ни велико было нетерпение узнать, зачем синьору Паппино
понадобился инженер-кибернетик, Алешкин решил вначале позавтракать и
направился в "Галактику".
В отличие от большинства ресторанов страны этот ресторан был без
автоматического обслуживания. Официантками здесь работали студентки
местного Института Космологии - профессиональные навыки по сервировке и
кулинарии входили в программы обучения, им приходилось заниматься этим в
космических рейсах. Мужчины в должности космических стюардесс выглядели
хуже.
Столик, за который сел Алешкин, обслуживала знакомая по прошлому году
студентка. Они хорошо поговорили. Алешкин помог ей решить хитрую задачу по
гравитации, а она принесла ему новое изделие ресторана - лангет "Фобос",
фаршированный специально приготовленными орехами. Как в каждом порядочном
ресторане, в "Галактике" имелись свои фирменные блюда. Была, например,
яичница "Сатурн", где круглый желток на сковородке окружали разноцветные
кольца гарниров. Имелось и мороженое "Астероид", и другие изделия с
аналогичными названиями, которые свидетельствовали о космическом
направлении творчества шеф-повара.
После "Астероида" Алешкин спустился в вестибюль к стереовизору.
С астрофизиком, синьором Паппино, он был знаком только заочно -
слушал его лекции из Болоньи по интервидению. Ученый тотчас же появился на
экране. Некоторое время он недоверчиво разглядывал Алешкина и спросил
вроде бы с сомнением: что, именно его, синьора Алешкина, институт
рекомендовал как хорошего кибернетика?
Синьор Алешкин самолюбиво заалел.
Итальянский язык входил в число пяти обязательных языков любого
космонавта, и Алешкин с хорошим русским акцентом ответил, что ничего не
может добавить к характеристике института и постарается оправдать ее при
случае. Возможно, что с русским акцентом фраза прозвучала несколько резко,
но лицо синьора Паппино не выразило никаких эмоций. Он только сказал, что
будет рад встретиться на служебном поле космодрома в семь вечера. И
выключил стереовизор.
Алешкин прибыл на космодром без пятнадцати семь.
Синьора Паппино не было видно ни на поле, ни в холле служебного
здания. Алешкин поднялся в лифте на последний этаж и прошел в кафе.
Через застекленные стены был виден весь космопорт - ровное поле,
уходящее к горизонту, покрытое травой. Белели пластиковые дорожки к
пандусам подземных складов. Закопченными кругами расположились плиты
стартовых площадок, ажурные фермы стояли над ребристыми крышками колодцев
ракет Малого космоса.
Людей в кафе было немного, все работники земной службы космодрома в
серых форменках. Алешкин прошел к стойке. Две девушки сидели на высоких
табуреточках и вели разговор на извечную тему: "А он тебе нравится?" -
"Конечно!" - "Так чего тебе нужно?" - "Так он же межпланетник, все летает
и летает..."
Заметив Алешкина, девушки замолчали.
Наливая стакан "Тропического", он заметил над полем пассажирский
ракетовертолет службы надземной Космической станции. Он медленно опускался
на посадочную площадку, значит, кто-то вернулся на Землю из космоса.
Тормозной ракетный двигатель был уже выключен, и конусообразная белая
кабинка планировала, распустив над собой поблескивающий веер лопастей
воздушных винтов. Ее сильно понесло ветром, но пилот наклонил винты,
спланировал боком и сел мягко и точно.
"Умеет!" - отметил Алешкин.
Из кабинки выпрыгнул пилот в голубом скафандре работников Ближнего
космоса. За ним выбрались три космонавта, двое в оранжевых костюмах, один
- в синем. Оранжевых встретили женщины, синего не встречал никто, но и ему
досталось по поцелую. Потом все направились к служебному зданию
космодрома.
Алешкин помнил: когда он заканчивал среднюю школу - каких-то семь лет
тому назад, - космонавтов встречали толпы народа, тогда каждое возвращение
оттуда было событием. Теперь это стало будничным делом, ежедневно на
космодром прилетали и улетали с него люди. И только экспедиции с далеких
планет встречали в праздничной обстановке.
К ракетовертолету подкатил автопогрузчик - небольшая самодвижущаяся
платформа на резиновых колесиках, с суставчатой - очень похожей на рачью -
клешней. Пилот вытащил из грузового отсека тяжелый длинный предмет,
упакованный в пластик. Автопогрузчик ловко подхватил его, уложил на
платформу и покатил к люку подземного склада.
Алешкин допил свой "Тропический", глянул вниз и увидел синьора
Паппино.
Он стоял возле люка, заложив руки за спину, с таким видом, будто ждет
здесь уже давно, хотя всего пять минут назад его там и в помине не было.
Алешкин спустился и вышел на поле.
Увидя его, синьор Паппино кивнул и, не прибавив к этому ни слова,
подошел к открытому люку и спустился по пандусу вниз. Это могло означать,
что Алешкину следует идти за ним. Но можно было понять и как предложение
дождаться его здесь.
Алешкин подумал и пошел следом.
Поднимавшийся навстречу пустой автопогрузчик предупреждающе гуднул и
посторонился - в его автомате имелся биоанализатор и в близости от людей
он двигался с повышенной осторожностью.
На складе было прохладно. Горели бледно-фиолетовые светильники. Пахло
бензоридином - горючим для ракет Ближнего космоса.
Тут же, возле стеллажа с запасными дюзами, стоял и синьор Паппино. Он
смотрел себе под ноги. Алешкин не сразу разглядел, что там лежит. Подошел
ближе, пригляделся. Потом опустился на одно колено.
- Великий Юпитер! - сказал он.
Перед ним лежал ТУБ. Весь покрытый дымными языками въевшейся копоти и
серыми нашлепками расплавившегося гранита. Усики локаторов на шлеме были
смяты и оплавлены. Опущенные защитные шторки на объективах видеолокаторов
походили на закрытые веки. Правая рука, выбитая из шарового шарнира, была
прикручена к корпусу проволокой.
1 2 3 4 5 6 7 8