И адресована она была отцу.
«Уважаемый мистер Эймс, – говорилось в записке, – я боролась против характеристики, данной успеваемости Элейн, потому что девочка, пришедшая в мой класс в сентябре, к настоящему моменту стала совсем другой. В начале учебного года Элейн была сообразительным, жизнерадостным ребенком, который был добр к своим одноклассникам и всегда стремился прийти на помощь, но в котором изредка проявлялась властность, когда не получалось добиться своего. Однако в последнее время она стала угрюмой и замкнутой, почти перестала участвовать в работе класса и отвечать, когда ее вызывают к доске. Очевидно, неожиданная и трагическая смерть вашей супруги, случившаяся в октябре…»
Лейни перестала читать и отшвырнула табель, как будто он неожиданно превратился в шипящую и кусающуюся кошку.
Закрыв обувную коробку, она задвинула ее на место и настороженно оглядела остальные. С одной стороны, ей было интересно узнать, что в них. С другой – ей больше не хотелось неприятных сюрпризов.
Она приняла решение в пользу первого варианта – ведь надо же, в конце концов, найти источник этой вони. Если он в одной из коробок, ей придется выбросить ее. В противном случае спать в комнате будет невозможно. Лейни слегка выдвинула следующую коробку и с любопытством приподняла крышку. Здесь было полно лент – зеленых, красных, синих. Они выглядели безвредными, поэтому она пододвинула коробку к себе. – Четвертое место в беге парами среди пятых классов, – хмыкнув, пробормотала она, копаясь в дурацких лентах.
Это был худший кошмар старательного ученика. Она уже и забыла, как в те годы школы пытались повысить самооценку своих учеников и раздавали им ленты за все, от девятого места в ходьбе на руках и ногах в сидячей позе до участия в конкурсе на знание орфографии среди третьих классов.
Убедившись, что в коробке нет ничего плохого, Лейни и закрыла ее и задвинула на место.
Затем она заглянула в последнюю коробку и опять нахмурилась. Здесь лежали фотографии – более поздние, чем в первой коробке, поэтому они еще не успели сильно потускнеть. Она уже начала подтаскивать короб-ку к себе, как краем глаза заметила тарелку на тумбочке в самом углу.
О черт! Лейни стукнула себя ладонью по лбу. Это же грибы, которые она так и не дожарила в тот вечер, когда Триш пригласила ее на импровизированную вечеринку. Брр, как же они мерзко пахнут!
Скривившись, она двумя пальцами взяла тарелку.
Вот он, источник вони.
Стараясь не вдыхать запах, Лейни отнесла тарелку на кухню и подставила ее под струю воды, но грибы, казалось, приклеились к керамической поверхности. Тогда она набрала воды в кружку и поставила ее в микроволновку на две минуты, а потом вылила горячую воду в тарелку. Решив подождать, когда грибы размокнут, Лейни поставила кружку рядом с тарелкой, включила стиральную машину на второй круг и вернулась в свою комнату.
Она вытащила коробку из гардеробной и перенесла на кровать. Скинув туфли и устроившись на покрывале, она принялась выяснять, какие воспоминания там хранятся.
Фотографии напоминали прокручиваемую в обратной последовательности историю друзей, которых она когда-то знала, и мест, где она когда-то жила. Лейни не могла сказать наверняка, она собирала эту коробку, или кто-то другой нашел снимки после ее отъезда и сложил в коробку. Кстати, а почему она не взяла их с собой в Сиэтл?
Наверное, потому, что после многочисленных переездов уяснила, что на новом месте начинается новая жизнь с новыми друзьями. Кого-то это, возможно, привлекало, но Лейни нет.
Кто-то, возможно, любит кочевую жизнь, но не она.
Она уже и забыла, как больно было расставаться с друзьями.
Сморгнув слезы, Лейни посмотрела на фотографию, где она была снята четырнадцатилетней. Почему-то она стала полнеть между тринадцатью и четырнадцатью, и продолжалось это до тех пор, пока ей не исполнилось девятнадцать. Но и тогда никто не назвал бы ее стройной или изящной, хотя она и избавилась от тех самых излишков, которые стала набирать, будучи подростком. А может… это не было такой уж неожиданностью? Лейни еще раз взглянула на снимок. Эта девочка, на-i юловину Лейни, наполовину совершенно незнакомый человек, выглядела грустной. Четырнадцать.
Значит, в тот год она пошла в девятый. Может, они снова переехали? Лейни без всяких подсчетов могла ответить утвердительно. Ведь они постоянно куда-то переезжали.
Она напрягла память. Четырнадцатый день рождения. Шестое августа.
Да. В то лето они переехали, и все дети в округе рассказывали ей, как ужасна, по слухам, та школа в рабочем районе. Она плохо помнила тот переезд – уже тогда она поняла всю прелесть умения забывать. Чем быстрее ты забудешь своих друзей из последнего города, тем менее болезненным будет расставание.
Зато она хорошо помнила, что соседские дети оказались правы. Школа была ужасной.
Десятиклассники терроризировали младших детей, отлавливали их в коридоре, ведшем к буфету, и прижимали к стене. Они осыпали их оскорблениями, инстинк-тивно чувствуя, какая колкость причинит больше боли. Прийти в женский туалет можно было только в противогазе – так там было накурено. Дорога домой на автобусе вообще была пыткой. Одна самая крутая десятиклассница избрала новенькую – Лейни Эймс объектом своих издевательств. Никто не хотел сидеть рядом с ней из страха попасть Рите под горячую руку. А это означало, что Лейни приходилось в одиночестве терпеть Ритины тычки острым карандашом и обидные замечания насчет ее полноты, одежды, волос и всего прочего.
Смысла обсуждать эту тему с отцом не было. Однажды она попыталась – он тогда услышал, как она плачет, и спросил, в чем дело.
«Ну, ты ешь слишком много для девочки», – заявил он, когда она пожаловалась, что Рита обозвала ее жирной. Естественно, она ела много. Она была одиноким ребенком, которому не к кому обратиться за утешением. Поэтому ее лучшими друзьями стали тосты с корицей и толстым слоем масла.
Лейни вернула снимок в коробку и начала перебирать остальные фотографии, пока не нашла ту, которая заставила ее улыбнуться. Она была сделана в Нейплзе через несколько месяцев после переезда. Этот переезд оказался не таким тяжелым, как предыдущие, возможно, потому, что рядом была Триш, которая помогла ей в переходный период. Конечно, первый день в новой школе был очень тяжелым, но Лейни чувствовала себя спокойнее оттого, что знала хоть кого-то в городе.
У Лейни заурчало в животе, и она поняла, что голодна. С чего бы это? Разве можно проголодаться после такого обеда, что был сегодня?
Очевидно, ее желудку чужда логика. Он требует еды. Лейни взяла стопку верхних фотографий и пошла на кухню. Прежде чем приступить к готовке, она переки нула вещи из стиральной машины в сушилку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
«Уважаемый мистер Эймс, – говорилось в записке, – я боролась против характеристики, данной успеваемости Элейн, потому что девочка, пришедшая в мой класс в сентябре, к настоящему моменту стала совсем другой. В начале учебного года Элейн была сообразительным, жизнерадостным ребенком, который был добр к своим одноклассникам и всегда стремился прийти на помощь, но в котором изредка проявлялась властность, когда не получалось добиться своего. Однако в последнее время она стала угрюмой и замкнутой, почти перестала участвовать в работе класса и отвечать, когда ее вызывают к доске. Очевидно, неожиданная и трагическая смерть вашей супруги, случившаяся в октябре…»
Лейни перестала читать и отшвырнула табель, как будто он неожиданно превратился в шипящую и кусающуюся кошку.
Закрыв обувную коробку, она задвинула ее на место и настороженно оглядела остальные. С одной стороны, ей было интересно узнать, что в них. С другой – ей больше не хотелось неприятных сюрпризов.
Она приняла решение в пользу первого варианта – ведь надо же, в конце концов, найти источник этой вони. Если он в одной из коробок, ей придется выбросить ее. В противном случае спать в комнате будет невозможно. Лейни слегка выдвинула следующую коробку и с любопытством приподняла крышку. Здесь было полно лент – зеленых, красных, синих. Они выглядели безвредными, поэтому она пододвинула коробку к себе. – Четвертое место в беге парами среди пятых классов, – хмыкнув, пробормотала она, копаясь в дурацких лентах.
Это был худший кошмар старательного ученика. Она уже и забыла, как в те годы школы пытались повысить самооценку своих учеников и раздавали им ленты за все, от девятого места в ходьбе на руках и ногах в сидячей позе до участия в конкурсе на знание орфографии среди третьих классов.
Убедившись, что в коробке нет ничего плохого, Лейни и закрыла ее и задвинула на место.
Затем она заглянула в последнюю коробку и опять нахмурилась. Здесь лежали фотографии – более поздние, чем в первой коробке, поэтому они еще не успели сильно потускнеть. Она уже начала подтаскивать короб-ку к себе, как краем глаза заметила тарелку на тумбочке в самом углу.
О черт! Лейни стукнула себя ладонью по лбу. Это же грибы, которые она так и не дожарила в тот вечер, когда Триш пригласила ее на импровизированную вечеринку. Брр, как же они мерзко пахнут!
Скривившись, она двумя пальцами взяла тарелку.
Вот он, источник вони.
Стараясь не вдыхать запах, Лейни отнесла тарелку на кухню и подставила ее под струю воды, но грибы, казалось, приклеились к керамической поверхности. Тогда она набрала воды в кружку и поставила ее в микроволновку на две минуты, а потом вылила горячую воду в тарелку. Решив подождать, когда грибы размокнут, Лейни поставила кружку рядом с тарелкой, включила стиральную машину на второй круг и вернулась в свою комнату.
Она вытащила коробку из гардеробной и перенесла на кровать. Скинув туфли и устроившись на покрывале, она принялась выяснять, какие воспоминания там хранятся.
Фотографии напоминали прокручиваемую в обратной последовательности историю друзей, которых она когда-то знала, и мест, где она когда-то жила. Лейни не могла сказать наверняка, она собирала эту коробку, или кто-то другой нашел снимки после ее отъезда и сложил в коробку. Кстати, а почему она не взяла их с собой в Сиэтл?
Наверное, потому, что после многочисленных переездов уяснила, что на новом месте начинается новая жизнь с новыми друзьями. Кого-то это, возможно, привлекало, но Лейни нет.
Кто-то, возможно, любит кочевую жизнь, но не она.
Она уже и забыла, как больно было расставаться с друзьями.
Сморгнув слезы, Лейни посмотрела на фотографию, где она была снята четырнадцатилетней. Почему-то она стала полнеть между тринадцатью и четырнадцатью, и продолжалось это до тех пор, пока ей не исполнилось девятнадцать. Но и тогда никто не назвал бы ее стройной или изящной, хотя она и избавилась от тех самых излишков, которые стала набирать, будучи подростком. А может… это не было такой уж неожиданностью? Лейни еще раз взглянула на снимок. Эта девочка, на-i юловину Лейни, наполовину совершенно незнакомый человек, выглядела грустной. Четырнадцать.
Значит, в тот год она пошла в девятый. Может, они снова переехали? Лейни без всяких подсчетов могла ответить утвердительно. Ведь они постоянно куда-то переезжали.
Она напрягла память. Четырнадцатый день рождения. Шестое августа.
Да. В то лето они переехали, и все дети в округе рассказывали ей, как ужасна, по слухам, та школа в рабочем районе. Она плохо помнила тот переезд – уже тогда она поняла всю прелесть умения забывать. Чем быстрее ты забудешь своих друзей из последнего города, тем менее болезненным будет расставание.
Зато она хорошо помнила, что соседские дети оказались правы. Школа была ужасной.
Десятиклассники терроризировали младших детей, отлавливали их в коридоре, ведшем к буфету, и прижимали к стене. Они осыпали их оскорблениями, инстинк-тивно чувствуя, какая колкость причинит больше боли. Прийти в женский туалет можно было только в противогазе – так там было накурено. Дорога домой на автобусе вообще была пыткой. Одна самая крутая десятиклассница избрала новенькую – Лейни Эймс объектом своих издевательств. Никто не хотел сидеть рядом с ней из страха попасть Рите под горячую руку. А это означало, что Лейни приходилось в одиночестве терпеть Ритины тычки острым карандашом и обидные замечания насчет ее полноты, одежды, волос и всего прочего.
Смысла обсуждать эту тему с отцом не было. Однажды она попыталась – он тогда услышал, как она плачет, и спросил, в чем дело.
«Ну, ты ешь слишком много для девочки», – заявил он, когда она пожаловалась, что Рита обозвала ее жирной. Естественно, она ела много. Она была одиноким ребенком, которому не к кому обратиться за утешением. Поэтому ее лучшими друзьями стали тосты с корицей и толстым слоем масла.
Лейни вернула снимок в коробку и начала перебирать остальные фотографии, пока не нашла ту, которая заставила ее улыбнуться. Она была сделана в Нейплзе через несколько месяцев после переезда. Этот переезд оказался не таким тяжелым, как предыдущие, возможно, потому, что рядом была Триш, которая помогла ей в переходный период. Конечно, первый день в новой школе был очень тяжелым, но Лейни чувствовала себя спокойнее оттого, что знала хоть кого-то в городе.
У Лейни заурчало в животе, и она поняла, что голодна. С чего бы это? Разве можно проголодаться после такого обеда, что был сегодня?
Очевидно, ее желудку чужда логика. Он требует еды. Лейни взяла стопку верхних фотографий и пошла на кухню. Прежде чем приступить к готовке, она переки нула вещи из стиральной машины в сушилку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59