И Исабела, не отрываясь от ворожбы над жаровней, милостиво поделилась с ней рецептом предстоящего ужина – бифштексов барбекю с ромом.
Делается это так: нарезанное на ломти мясо заливается маринадом из стакана рома, пол-ложечки соуса «табаско», чеснока, кориандра и чили и на несколько часов отправляется в холодильник. Когда оно настоится, разогревают барбекю, бифштексы достают и хорошенько обжаривают с двух сторон, непрестанно поливая соусом, в котором они мариновались, чтобы еда сохранила свою сочность и пряный аромат.
Представляю, как были бы шокированы Уотерсы или Джонсы, застав меня у плиты, с усмешкой подумала Джинджер. Они бы по всему городу разнесли, что я разорена, бедняжка, и вынуждена сама готовить еду, а от этого в кухарки – рукой подать… Ну и что теперь – я не имею права порадовать себя собственной стряпней?
Когда мясо было готово, с кухни принесли горячий гарнир, и бифштексы заняли долгожданное место в тарелках вместе с мексиканским рисом, жареными бобами и листиками свежего салата.
Эту великолепную трапезу, как и бутылочку пульке, выставленную на стол гостеприимным хозяином, они разделили еще с одной парой – Висенте и Анхеликой Альмансио. К радости Вэла, Исабела успела предупредить о готовящейся вечеринке их общего приятеля, который поспешил принять приглашение на ужин к Мартинесам и незамедлительно прибыл вместе со своей прекрасной половиной.
Джинджер смотрела, с какой радостью приветствуют Вэла люди, которые общались с ним несколько лет назад, и думала о том, какое же замечательное воспоминание он оставил о себе, раз ему так рады. Ее смущало одно: было совершенно очевидно, что ее принимают за его невесту.
Она краснела, как девочка, когда до ее прелестных ушей долетали обрывки фраз вроде: «Ну как, тебя можно поздравить? Еще нет? А когда же?». Эти милые люди, кажется, уже ждали приглашения на их свадьбу. Смешно, право же. Неужели молодая свободная женщина не может просто полететь на курорт с мальчишкой из соседнего двора?
Компания тепло болтала, временами машинально переходя на испанский, но тут же спохватываясь, что Джинджер заскучает, и снова стараясь вести разговор на знакомом ей языке.
– Да, ты представляешь, Вэл, Энрике меня уже уверенно обходит на своей посудине, – пожаловался Висенте, хотя в голосе его звучало больше гордости, чем сожаления. – А ведь когда-то был моим учеником.
– Я старался быть достойным тебя, – с шутливым пафосом ответил Рикки.
– Да, он в этом преуспел, – подтвердил Висенте. – Через неделю мы собираемся пройтись вдоль побережья – не торопясь, с остановками, хотим рыбки поудить. На его «Барракуде» и моем «Кальенте». Я назвал свой катамаран так – «горячий», потому что он быстр, как ретивый жеребец, – пояснил он для Джинджер и спросил:
– Хотите с нами?
– Увы, через неделю мы уже будем в Далтонморе, – ответил Вэл. – Коротковат у меня отпуск. Собираюсь попросить шефа, чтобы давал мне больше выездных проектов. Иначе только на пенсии и попутешествуешь.
Через неделю в Далтонморе… При этих словах на глаза Джинджер едва не навернулись слезы, и она была вынуждена скрыть лицо за чашкой с ароматным ромашковым чаем, которым после ужина потчевала гостей Исабела. У них осталось всего пять дней в этом изумительном месте, а потом – вернется ли она сюда еще хоть раз в жизни? Неужели это сегодня днем из-за какой-то глупой ссоры она собиралась бежать отсюда, проклиная миг, когда согласилась на эту поездку?
Теперь казалось, что ничего не может быть прекраснее, чем после долгого жаркого дня и катания на «Барракуде» сидеть на этой небогато обставленной, но уютной террасе за столом, с которого хозяйка только-только унесла тарелки после вкусного ужина, пить ароматный чай и купаться в волнах доброжелательности, исходящих от мексиканских друзей Вэла.
И не верилось, что наступила только четвертая ночь их отпуска – так много впечатлений получила она за эти дни. Она даже начала впитывать этот прежде незнакомый язык, эту темпераментную знойную речь.
После прощаний и слов благодарности гостеприимным хозяевам Вэл вез сонную Джинджер обратно в отель, и ей сквозь дрему начало казаться, что она не в такси, а на «Барракуде», и, когда Вэл командовал водителю: «А ла искьерда, пор фавор… А ла дэрэча…», она мысленно переводила уже знакомые слова команды и поводила рукой, словно рулила тримараном.
7
– Проснулась? – Вэл улыбнулся Дхинджер, глядя на нее через решетку, разделяющую их балконы.
Он уже давно встал, позавтракал и теперь курил, развалившись в шезлонге и блаженно щурясь на солнце. Его длинные волосы успели выгореть и приобрели платиновый оттенок, выгодно оттеняя загар, покрывший его плечи за эти несколько мексиканских дней.
Джин едва успела, подняться с постели и умыться. Она накинула короткий белый халатик и прошлепала босыми ногами на балкон, чтобы впустить в свою душу немного солнца. Пожелав Вэлу доброго утра, она потянулась, сладко зевнула и устроилась в шезлонге в метре от него, благодарная за то, что этот доброжелательный и в доску свой человек ни капельки не смущал ее.
Она открыла неведомое прежде удовольствие свободы, когда ты можешь не стесняясь зевнуть и выйти на балкон босиком и в коротком халатике. Вряд ли она могла бы позволить себе такое в Далтонморе.
Утро было настолько чудесным, а состояние – блаженным, что Джинджер захотелось замурлыкать и потереться о смуглое плечо своего визави. Если бы не спасительная решетка, она бы так и сделала, а потом бы долго мучилась от рефлексии по поводу собственной несдержанности.
Блаженно вытянувшийся в шезлонге Вэл, подставляющий обнаженный торс утренним лучам, взволновал ее, как начинали волновать все больше эти ежеутренние свидания на балконе – со взглядами, брошенными через разделяющую их металлическую решетку, с ничего не значащими словами, с полусовместным чаепитием – каждый на своей половине…
Он поправил солнечные очки, сдвинутые на лоб, чтобы лицо равномерно принимало ласку горячих лучей, и Джинджер залюбовалась игрой света на выбеленных солнцем прядях его волос, потревоженных этим жестом. Она с сожалением думала о той незримой решетке, которая разделяла их по жизни, той чугунной ограде, что украшена увесистой табличкой со словами «Он тебе не ровня».
Но почему, почему? – в сотый раз прашивала себя Джинджер. Он не бродяга, не наркоман…
Даже не простой рабочий. Вполне преуспевающий представитель среднего класса с неплохими, насколько она могла судить, перспективами. Но для женщины, бывшей замужем за сыном сенатора, этого было слишком мало.
Вот именно – бывшей, напомнила себе она.
Я уже выпала из их круга, мне противны эти жалкие людишки, которые растеряли истинные ценности за внешним лоском!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Делается это так: нарезанное на ломти мясо заливается маринадом из стакана рома, пол-ложечки соуса «табаско», чеснока, кориандра и чили и на несколько часов отправляется в холодильник. Когда оно настоится, разогревают барбекю, бифштексы достают и хорошенько обжаривают с двух сторон, непрестанно поливая соусом, в котором они мариновались, чтобы еда сохранила свою сочность и пряный аромат.
Представляю, как были бы шокированы Уотерсы или Джонсы, застав меня у плиты, с усмешкой подумала Джинджер. Они бы по всему городу разнесли, что я разорена, бедняжка, и вынуждена сама готовить еду, а от этого в кухарки – рукой подать… Ну и что теперь – я не имею права порадовать себя собственной стряпней?
Когда мясо было готово, с кухни принесли горячий гарнир, и бифштексы заняли долгожданное место в тарелках вместе с мексиканским рисом, жареными бобами и листиками свежего салата.
Эту великолепную трапезу, как и бутылочку пульке, выставленную на стол гостеприимным хозяином, они разделили еще с одной парой – Висенте и Анхеликой Альмансио. К радости Вэла, Исабела успела предупредить о готовящейся вечеринке их общего приятеля, который поспешил принять приглашение на ужин к Мартинесам и незамедлительно прибыл вместе со своей прекрасной половиной.
Джинджер смотрела, с какой радостью приветствуют Вэла люди, которые общались с ним несколько лет назад, и думала о том, какое же замечательное воспоминание он оставил о себе, раз ему так рады. Ее смущало одно: было совершенно очевидно, что ее принимают за его невесту.
Она краснела, как девочка, когда до ее прелестных ушей долетали обрывки фраз вроде: «Ну как, тебя можно поздравить? Еще нет? А когда же?». Эти милые люди, кажется, уже ждали приглашения на их свадьбу. Смешно, право же. Неужели молодая свободная женщина не может просто полететь на курорт с мальчишкой из соседнего двора?
Компания тепло болтала, временами машинально переходя на испанский, но тут же спохватываясь, что Джинджер заскучает, и снова стараясь вести разговор на знакомом ей языке.
– Да, ты представляешь, Вэл, Энрике меня уже уверенно обходит на своей посудине, – пожаловался Висенте, хотя в голосе его звучало больше гордости, чем сожаления. – А ведь когда-то был моим учеником.
– Я старался быть достойным тебя, – с шутливым пафосом ответил Рикки.
– Да, он в этом преуспел, – подтвердил Висенте. – Через неделю мы собираемся пройтись вдоль побережья – не торопясь, с остановками, хотим рыбки поудить. На его «Барракуде» и моем «Кальенте». Я назвал свой катамаран так – «горячий», потому что он быстр, как ретивый жеребец, – пояснил он для Джинджер и спросил:
– Хотите с нами?
– Увы, через неделю мы уже будем в Далтонморе, – ответил Вэл. – Коротковат у меня отпуск. Собираюсь попросить шефа, чтобы давал мне больше выездных проектов. Иначе только на пенсии и попутешествуешь.
Через неделю в Далтонморе… При этих словах на глаза Джинджер едва не навернулись слезы, и она была вынуждена скрыть лицо за чашкой с ароматным ромашковым чаем, которым после ужина потчевала гостей Исабела. У них осталось всего пять дней в этом изумительном месте, а потом – вернется ли она сюда еще хоть раз в жизни? Неужели это сегодня днем из-за какой-то глупой ссоры она собиралась бежать отсюда, проклиная миг, когда согласилась на эту поездку?
Теперь казалось, что ничего не может быть прекраснее, чем после долгого жаркого дня и катания на «Барракуде» сидеть на этой небогато обставленной, но уютной террасе за столом, с которого хозяйка только-только унесла тарелки после вкусного ужина, пить ароматный чай и купаться в волнах доброжелательности, исходящих от мексиканских друзей Вэла.
И не верилось, что наступила только четвертая ночь их отпуска – так много впечатлений получила она за эти дни. Она даже начала впитывать этот прежде незнакомый язык, эту темпераментную знойную речь.
После прощаний и слов благодарности гостеприимным хозяевам Вэл вез сонную Джинджер обратно в отель, и ей сквозь дрему начало казаться, что она не в такси, а на «Барракуде», и, когда Вэл командовал водителю: «А ла искьерда, пор фавор… А ла дэрэча…», она мысленно переводила уже знакомые слова команды и поводила рукой, словно рулила тримараном.
7
– Проснулась? – Вэл улыбнулся Дхинджер, глядя на нее через решетку, разделяющую их балконы.
Он уже давно встал, позавтракал и теперь курил, развалившись в шезлонге и блаженно щурясь на солнце. Его длинные волосы успели выгореть и приобрели платиновый оттенок, выгодно оттеняя загар, покрывший его плечи за эти несколько мексиканских дней.
Джин едва успела, подняться с постели и умыться. Она накинула короткий белый халатик и прошлепала босыми ногами на балкон, чтобы впустить в свою душу немного солнца. Пожелав Вэлу доброго утра, она потянулась, сладко зевнула и устроилась в шезлонге в метре от него, благодарная за то, что этот доброжелательный и в доску свой человек ни капельки не смущал ее.
Она открыла неведомое прежде удовольствие свободы, когда ты можешь не стесняясь зевнуть и выйти на балкон босиком и в коротком халатике. Вряд ли она могла бы позволить себе такое в Далтонморе.
Утро было настолько чудесным, а состояние – блаженным, что Джинджер захотелось замурлыкать и потереться о смуглое плечо своего визави. Если бы не спасительная решетка, она бы так и сделала, а потом бы долго мучилась от рефлексии по поводу собственной несдержанности.
Блаженно вытянувшийся в шезлонге Вэл, подставляющий обнаженный торс утренним лучам, взволновал ее, как начинали волновать все больше эти ежеутренние свидания на балконе – со взглядами, брошенными через разделяющую их металлическую решетку, с ничего не значащими словами, с полусовместным чаепитием – каждый на своей половине…
Он поправил солнечные очки, сдвинутые на лоб, чтобы лицо равномерно принимало ласку горячих лучей, и Джинджер залюбовалась игрой света на выбеленных солнцем прядях его волос, потревоженных этим жестом. Она с сожалением думала о той незримой решетке, которая разделяла их по жизни, той чугунной ограде, что украшена увесистой табличкой со словами «Он тебе не ровня».
Но почему, почему? – в сотый раз прашивала себя Джинджер. Он не бродяга, не наркоман…
Даже не простой рабочий. Вполне преуспевающий представитель среднего класса с неплохими, насколько она могла судить, перспективами. Но для женщины, бывшей замужем за сыном сенатора, этого было слишком мало.
Вот именно – бывшей, напомнила себе она.
Я уже выпала из их круга, мне противны эти жалкие людишки, которые растеряли истинные ценности за внешним лоском!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40