Я на мгновение взглянула на него, представляя себе, как по дороге домой он станет читать мой рассказ, абсолютно не догадываясь о том, что обменялся сегодня взглядом с той самой девушкой, которая его написала. Я была известной и анонимной одновременно, и мне нравилось и то, и другое.
Мы встретились с Сарой за ленчем в «Метлайф-билдинг». Она читала «Надувного бойфренда», пока мы слушали новую группу, а я поглощала кекс, купленный мне подругой на день рождения. Когда она прочитала рассказ, я спросила:
– Ну и как тебе?
– Не знаю, – уныло протянула она.
– По-моему, ты не в восторге?
– Ну, прежде всего, мне не нравится мой псевдоним.
– А чем он плох?
– Фарра? Люди решат, что я какая-то холодная пустышка, балующаяся наркотиками. А ты и вправду думаешь, что я… – она пробежала глазами страницу, – рассказываю всем незнакомым парням интимные подробности своей жизни?
Надо было поскорее исправлять положение.
– Э-э… конечно, нет, – возразила я. – Это гипербола. И с чего ты взяла, что это ты? Персонаж вымышленный. Просто я придумала, что в этом месте главная героиня испытывает ревность, поэтому рассказ приобрел более мрачные краски.
– Ты считаешь меня совсем глупой? Это же очевидно, что ты обо мне такого мнения! Жаль, у тебя не хватило духу сказать мне это с глазу на глаз, вместо того чтобы печатать в газете!
– Вовсе я о тебе не такого мнения! Прости, что не сказала заранее. Действительно надо было. Но клянусь тебе, она – это не ты!
Сара передернула плечами, отпила кока-колы и стала смотреть на певцов на сцене.
Вернувшись на работу, я прослушала на автоответчике три сообщения.
Папа: «Я прихватил экземпляр «Сити Уик» по пути на обед. Усевшись в кафетерии и открыв газету, я обнаружил там нечто очень странное, а именно – собственную фамилию. Над словами «Надувной бойфренд». Почему ты не сказала нам, что тебя ограбили? И потом, следует ли показывать это маме? Думаю, ей будет приятно увидеть твое имя в печати, но, боюсь… содержание может ее озадачить».
Мама:
«Папа прислал мне рассказ по факсу. Ты не пострадала при нападении? В полицию заявила? Приходи сегодня на ужин. Ах да – и с днем рождения тебя!»
И Тернер:
«Привет, Ариэль. Мы с нашим главным редактором, Стивом Дженсеном, прочли твой второй рассказ и хотели бы напечатать и его тоже. Не сможешь ли зайти к нам в офис сегодня вечером, в любое время?»
Я разом позабыла о гневных родительских словах. Похоже, Тернер хочет предложить мне вести колонку. Но ведь тогда я перестану быть безработной актрисой, напечатавшей один жалкий рассказец. Я сделаюсь настоящей писательницей. Хотя, может, я опять все нафантазировала! Может, Тернер лишь хотел обсудить со мной следующий рассказ. Пора избавляться от приобретенной в Брауне привычки присочинять. Подождем, что скажет мне редактор.
Когда я вошла в редакцию «Уик», Коринны за стойкой не было, поэтому я сразу направилась в кабинет Тернера. Он встретил меня у дверей, а потом повел по коридору в кабинет Дженсена. Это оказалась огромная светлая комната с окнами до самого пола и с потрясающим видом на Нижний Манхэттен. Дженсену было чуть больше сорока, он был низеньким светлокожим очкариком с коротко стриженными каштановыми волосами. Он сидел за огромным, заваленным бумагами письменным столом, положив на него ноги, отчего казался еще меньше. Главный редактор встал, чтобы поздороваться со мной за руку, и я заметила, что он косит на один глаз. И я, как ни старалась, все время пялилась на этот его дефект. У меня было ощущение, что я смотрю телесериал «Коломбо».
– Присаживайся, – сказал он.
Мы с Тернером сели рядышком на диванчике напротив письменного стола. Я утонула в мягкой обивке и вынуждена была вытягивать шею, чтобы видеть Дженсена.
– Нам очень понравилась твоя вещь, – сказал главный редактор. – Мы полагаем, что это могло бы стать началом плодотворного сотрудничества. Ты регулярно читаешь нашу газету?
– Разумеется.
– Что ты о ней думаешь?
Я не знала, стоит ли мне подхалимничать или лучше проявить chutzpah. Я решила совместить одно с другим.
– Что ж, – начала я, – думаю, главная сила вашей газеты в колонках, где ведется рассказ от первого лица, а также в том, что вы каждую неделю способны рассказывать о разных судьбах. Но что мне не нравится, так это то, что все эти судьбы – сплошь мужские. Просмотрите свои шапки – сплошь хныкающие мальчики, одержимые всевозможными комплексами. Одни невротики, другие лентяи, но все мужского пола. Это утомляет. Такое ваши читатели и в жизни каждый день видят, надо бы что-нибудь пооригинальней.
Тернер хмыкнул. Дженсен молчал.
– Ты права насчет дефицита женщин-авторов, – сказал Дженсен. – Это одна из причин, почему ты нас заинтересовала. Что скажешь, если мы предложим тебе вести еженедельную колонку?
Мне стало худо. Как же я буду писать колонку о своей личной жизни, если у меня ее нет? Однако Буковски не отказался от «Открытого города» или «Записок старого извращенца». Дилан тоже не сказал «нет», когда ему предложили на «Коламбии» первый контракт. Эти парни научили меня, как следует отвечать на предложения… Даже если сомневаешься, отказываться нельзя. Особенно в Нью-Йорке, где каждый готов съесть ближнего.
– Вообще-то… я не против, – сказала я. – Только не очень представляю, о чем должна писать.
Тернер и Дженсен переглянулись: похоже, их позабавило, что я не знаю собственного амплуа.
– О том же, о чем и в первых двух рассказах, – пояснил Тернер. – Еженедельная борьба за выживание, одинокая девушка в большом городе. «Злоключения Паулины» с точки зрения современной отвязной девчонки. Полагаю, лейтмотивом должно стать: «Реальность сильно кусается». Кем ты работаешь?
– Вообще-то я актриса, но временно работаю секретаршей. Секретрисой.
На этот раз ни один не улыбнулся.
– Именно об этом и следует писать, – сказал Дженсен. – Посещение проб. Временная работа. Но главное – эпизоды из твоей сексуальной жизни. Ты знаешь, кто такая Сюзанна Лонг?
– Нет.
– Она ведет колонку в «Нью-Йорк газет», – пояснил Тернер. – Особенности спаривания элиты нашего города – тридцатилетних манхэттенцев. Называется «Ночи коренных американцев». А в твоем лице мы надеемся заполучить собственную Сюзанну Лонг.
– Можешь писать о чем угодно, – продолжил Дженсен, – но только если это правда. Мы ведь – газета. Мы занимаемся журналистикой, а не художественной литературой.
– Разумеется, – добавил Тернер, – мы вовсе не требуем от тебя дословного отчета. Никто не просит тебя устанавливать жучки для записи на каждом свидании. Просто старайся придерживаться основных фактов своей жизни.
– Хорошо.
– Я уже придумал название для колонки, – сказал Дженсен. – «Беги, хватай, целуй». Это как в детской игре, когда девочки бегают за мальчиками и целуют их, если поймают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Мы встретились с Сарой за ленчем в «Метлайф-билдинг». Она читала «Надувного бойфренда», пока мы слушали новую группу, а я поглощала кекс, купленный мне подругой на день рождения. Когда она прочитала рассказ, я спросила:
– Ну и как тебе?
– Не знаю, – уныло протянула она.
– По-моему, ты не в восторге?
– Ну, прежде всего, мне не нравится мой псевдоним.
– А чем он плох?
– Фарра? Люди решат, что я какая-то холодная пустышка, балующаяся наркотиками. А ты и вправду думаешь, что я… – она пробежала глазами страницу, – рассказываю всем незнакомым парням интимные подробности своей жизни?
Надо было поскорее исправлять положение.
– Э-э… конечно, нет, – возразила я. – Это гипербола. И с чего ты взяла, что это ты? Персонаж вымышленный. Просто я придумала, что в этом месте главная героиня испытывает ревность, поэтому рассказ приобрел более мрачные краски.
– Ты считаешь меня совсем глупой? Это же очевидно, что ты обо мне такого мнения! Жаль, у тебя не хватило духу сказать мне это с глазу на глаз, вместо того чтобы печатать в газете!
– Вовсе я о тебе не такого мнения! Прости, что не сказала заранее. Действительно надо было. Но клянусь тебе, она – это не ты!
Сара передернула плечами, отпила кока-колы и стала смотреть на певцов на сцене.
Вернувшись на работу, я прослушала на автоответчике три сообщения.
Папа: «Я прихватил экземпляр «Сити Уик» по пути на обед. Усевшись в кафетерии и открыв газету, я обнаружил там нечто очень странное, а именно – собственную фамилию. Над словами «Надувной бойфренд». Почему ты не сказала нам, что тебя ограбили? И потом, следует ли показывать это маме? Думаю, ей будет приятно увидеть твое имя в печати, но, боюсь… содержание может ее озадачить».
Мама:
«Папа прислал мне рассказ по факсу. Ты не пострадала при нападении? В полицию заявила? Приходи сегодня на ужин. Ах да – и с днем рождения тебя!»
И Тернер:
«Привет, Ариэль. Мы с нашим главным редактором, Стивом Дженсеном, прочли твой второй рассказ и хотели бы напечатать и его тоже. Не сможешь ли зайти к нам в офис сегодня вечером, в любое время?»
Я разом позабыла о гневных родительских словах. Похоже, Тернер хочет предложить мне вести колонку. Но ведь тогда я перестану быть безработной актрисой, напечатавшей один жалкий рассказец. Я сделаюсь настоящей писательницей. Хотя, может, я опять все нафантазировала! Может, Тернер лишь хотел обсудить со мной следующий рассказ. Пора избавляться от приобретенной в Брауне привычки присочинять. Подождем, что скажет мне редактор.
Когда я вошла в редакцию «Уик», Коринны за стойкой не было, поэтому я сразу направилась в кабинет Тернера. Он встретил меня у дверей, а потом повел по коридору в кабинет Дженсена. Это оказалась огромная светлая комната с окнами до самого пола и с потрясающим видом на Нижний Манхэттен. Дженсену было чуть больше сорока, он был низеньким светлокожим очкариком с коротко стриженными каштановыми волосами. Он сидел за огромным, заваленным бумагами письменным столом, положив на него ноги, отчего казался еще меньше. Главный редактор встал, чтобы поздороваться со мной за руку, и я заметила, что он косит на один глаз. И я, как ни старалась, все время пялилась на этот его дефект. У меня было ощущение, что я смотрю телесериал «Коломбо».
– Присаживайся, – сказал он.
Мы с Тернером сели рядышком на диванчике напротив письменного стола. Я утонула в мягкой обивке и вынуждена была вытягивать шею, чтобы видеть Дженсена.
– Нам очень понравилась твоя вещь, – сказал главный редактор. – Мы полагаем, что это могло бы стать началом плодотворного сотрудничества. Ты регулярно читаешь нашу газету?
– Разумеется.
– Что ты о ней думаешь?
Я не знала, стоит ли мне подхалимничать или лучше проявить chutzpah. Я решила совместить одно с другим.
– Что ж, – начала я, – думаю, главная сила вашей газеты в колонках, где ведется рассказ от первого лица, а также в том, что вы каждую неделю способны рассказывать о разных судьбах. Но что мне не нравится, так это то, что все эти судьбы – сплошь мужские. Просмотрите свои шапки – сплошь хныкающие мальчики, одержимые всевозможными комплексами. Одни невротики, другие лентяи, но все мужского пола. Это утомляет. Такое ваши читатели и в жизни каждый день видят, надо бы что-нибудь пооригинальней.
Тернер хмыкнул. Дженсен молчал.
– Ты права насчет дефицита женщин-авторов, – сказал Дженсен. – Это одна из причин, почему ты нас заинтересовала. Что скажешь, если мы предложим тебе вести еженедельную колонку?
Мне стало худо. Как же я буду писать колонку о своей личной жизни, если у меня ее нет? Однако Буковски не отказался от «Открытого города» или «Записок старого извращенца». Дилан тоже не сказал «нет», когда ему предложили на «Коламбии» первый контракт. Эти парни научили меня, как следует отвечать на предложения… Даже если сомневаешься, отказываться нельзя. Особенно в Нью-Йорке, где каждый готов съесть ближнего.
– Вообще-то… я не против, – сказала я. – Только не очень представляю, о чем должна писать.
Тернер и Дженсен переглянулись: похоже, их позабавило, что я не знаю собственного амплуа.
– О том же, о чем и в первых двух рассказах, – пояснил Тернер. – Еженедельная борьба за выживание, одинокая девушка в большом городе. «Злоключения Паулины» с точки зрения современной отвязной девчонки. Полагаю, лейтмотивом должно стать: «Реальность сильно кусается». Кем ты работаешь?
– Вообще-то я актриса, но временно работаю секретаршей. Секретрисой.
На этот раз ни один не улыбнулся.
– Именно об этом и следует писать, – сказал Дженсен. – Посещение проб. Временная работа. Но главное – эпизоды из твоей сексуальной жизни. Ты знаешь, кто такая Сюзанна Лонг?
– Нет.
– Она ведет колонку в «Нью-Йорк газет», – пояснил Тернер. – Особенности спаривания элиты нашего города – тридцатилетних манхэттенцев. Называется «Ночи коренных американцев». А в твоем лице мы надеемся заполучить собственную Сюзанну Лонг.
– Можешь писать о чем угодно, – продолжил Дженсен, – но только если это правда. Мы ведь – газета. Мы занимаемся журналистикой, а не художественной литературой.
– Разумеется, – добавил Тернер, – мы вовсе не требуем от тебя дословного отчета. Никто не просит тебя устанавливать жучки для записи на каждом свидании. Просто старайся придерживаться основных фактов своей жизни.
– Хорошо.
– Я уже придумал название для колонки, – сказал Дженсен. – «Беги, хватай, целуй». Это как в детской игре, когда девочки бегают за мальчиками и целуют их, если поймают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85