Мы чувствовали себя бессильными перед этой злосчастной несчастной любовью, никакая самая умная психотерапия не помогала этим страдалицам – до тех пор, пока «методом тыка» А. М. Понизовский не обнаружил способ избавления от психической зависимости в гипнозе. Мы теперь знали, что надо делать в таких случаях, но были в полном недоумении – а что же мы, собственно говоря, делаем? И снова на помощь пришел Вадим с его четким и абсолютно нестандартным мышлением; его объяснение оказалось очень красивым, а ученые знают, что верное всегда гармонично. Впрочем, об этом: о несчастной любви и механизмах психологической зависимости одного человека от другого – вы тоже прочтете в этой книге.
Смею думать, что и я, которая то и дело обращалась к Вадиму с вопросами, которые требовали немедленного объяснения, была ему небесполезна – есть такие люди, которые служат в одних случаях раздражителем, а в других – стимулятором (это смотря с какой стороны поглядеть). Но для меня его отъезд из страны был своего рода ударом; прошло немало времени, прежде чем я поняла, что когда некому задать интересующий тебя вопрос, кроме как самой себе, это здорово подстегивает собственные мыслительные процессы – мозг, как и душа, тоже обязан трудиться «и день и ночь».
Да, мне повезло, что я имела возможность общаться с Вадимом в те времена, когда напечататься было большой проблемой; две его брошюры немедленно после выхода из печати стали раритетами, но у меня и моих друзей они занимали почетное место на книжной полке, а идеи, в них изложенные, опосредованным образом входили в нашу жизнь. Как-то раз мы с моим другом Валерием Шаровым так увлеклись обсуждением его статьи в «Литературке» – обсуждением, надо, сказать, более чем бурным, – что не сразу поняли, откуда раздался громкий рев. А ревел громким басом его годовалый сынишка, свободно ползавший все это время у нас под ногами и опрокинувший на себя стул с огромной стопкой редакторских материалов и книг. Когда сопли были вытерты, а слезы высохли, отважный путешественник уполз под стол, продолжая свою исследовательскую деятельность, а гордый отец заявил:
– Я принципиально никогда не мешаю ему проявлять свою поисковую активность, по Ротенбергу!
Максим вырос и стал прекрасным парнем – правда, не знаю, насколько этому помог тот факт, что родители никогда не подавляли его самостоятельность и поощряли поисковое поведение. Кстати, тогда Шаров-старший (теперь он и сам автор научно-популярных книг) попытался напечатать в своем более чем либеральном по тем временам издании интервью с Вадимом и потерпел неудачу; оно оказалось «не по теме» – уж слишком нестандартные мысли он высказывал, являя собой пример блестящего сочетания вербально-логического мышления с образным. То, что выходило из-под его пера, никак не укладывалось в рамки дозволенного. Сейчас, как мне кажется, и издатели, и широкая публика рассматривают это свойство уже не как недостаток, а как несомненное достоинство.
А я привыкла многие события своей жизни сверять с теориями Ротенберга. Защитив диссертацию, я тихо депрессировала – и параллельно, глядя на себя со стороны, ставила диагноз: «синдром Мартина Идена». По счастью, от Вадима же я знала, как с этим бороться, чтобы не уйти в болото черной меланхолии глубоко и надолго, – поставить перед собой следующую серьезную цель, что я немедленно и сделала. А к своему сну, прочитав его книгу «Адаптивная функция сна» (это тема его докторской диссертации), я стала относиться очень трепетно – и это окупилось сторицей, потому что решение многих моих проблем пришло ко мне именно в сновидениях.
Сам же Вадим, казалось, был живой иллюстрацией к своим теориям. Чем больше препятствий встречалось на его пути, тем отчаяннее он сопротивлялся и шел вперед, несмотря на все рогатки и минные поля – его поисковая активность была выше всяких похвал. В тридцать семь лет он стал доктором медицинских наук, да еще в области психиатрии – событие по тем временам просто невероятное! Внешне его научная карьера складывалась гладко, но разве могло что-нибудь идти гладко у столь неординарной личности, как Вадим Ротенберг?
Да, я жалела, что он уехал, но такие люди, как он – граждане всего мира, а не одной отдельной страны; их идеи лежат в основе коллективного человеческого разума. Этот факт, кстати, подтвержден и официально: с 1995 – он член Нью-Йоркской академии наук. Сейчас Вадим Ротенберг – профессор Тель-Авивского университета; параллельно он заведует лабораторией по изучению сна при Центре психического здоровья «Абар-баель» в Израиле и читает лекции в Европе и Америке – то в Бостоне и Гарварде, то в Женеве и Берлине – и еще в очень многих других знаменитых учебных заведениях. Но ни научные звания, ни заслуженные лавры и почести никогда не заменят признания, которое могут дать только благодарные читатели.
Теперь о самой книге. Она естественно разделилась на три части.
Первая часть посвящена концепции поисковой активности, любимому детищу автора, которую он разрабатывал, начиная с 1974 года, сначала вместе с профессором В. В. Аршавским. Во второй части читатель познакомится с современными представлениями о межполушарной асимметрии и о роли вербально-логического и образного мышления в разных сферах человеческой деятельности. И, наконец, последняя часть посвящена психотерапии и некоторым более или менее загадочным явлениям человеческой психики, от гипноза до парапсихологии. К сожалению, по независящим ни от автора, ни от редактора обстоятельствам книга создавалась очень долго (она была задумана очень давно, когда я работала в издательстве, уже несколько лет как не существующем) и поэтому главы, написанные очень просто и популярно, соседствуют в ней с другими, в которые нужно внимательно вчитываться – но, поверьте, затраченные усилия того стоят. Надеюсь, что при ее чтении вы, уважаемый читатель, испытаете то же интеллектуальное удовольствие, что и я, ее редактируя. И еще я рассчитываю на то, что прочитав ее, в процессе сотворчества (по Ротенбергу) вы задумаетесь и даже, может быть, кое-что в себе измените – а что может быть лучше для автора и полезнее для читателя?
Ольга Арнольд
I. Концепция поисковой активности
Поисковая активность, сон и устойчивость организма
Пришлю вам сборник.
Вы подождите.
Пришлю нескоро, не обессудьте.
Но вы с собой его не носите,
В нагрудный карман его не суйте.
А вы поставьте его на полку,
Да так, чтоб был он не сразу найден,
И вы его не открывайте долго,
Как можно дольше не открывайте.
Пока живется легко и просто:
Немного света, немного тени,
Он вам не нужен, как бедный остров
Не нужен тем, кто не знал крушений.
Но если что-то уж слишком густо -
Пусть даже солнечный свет горячий -
Тогда поможет мое искусство
Не захлебнуться в смехе и плаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Смею думать, что и я, которая то и дело обращалась к Вадиму с вопросами, которые требовали немедленного объяснения, была ему небесполезна – есть такие люди, которые служат в одних случаях раздражителем, а в других – стимулятором (это смотря с какой стороны поглядеть). Но для меня его отъезд из страны был своего рода ударом; прошло немало времени, прежде чем я поняла, что когда некому задать интересующий тебя вопрос, кроме как самой себе, это здорово подстегивает собственные мыслительные процессы – мозг, как и душа, тоже обязан трудиться «и день и ночь».
Да, мне повезло, что я имела возможность общаться с Вадимом в те времена, когда напечататься было большой проблемой; две его брошюры немедленно после выхода из печати стали раритетами, но у меня и моих друзей они занимали почетное место на книжной полке, а идеи, в них изложенные, опосредованным образом входили в нашу жизнь. Как-то раз мы с моим другом Валерием Шаровым так увлеклись обсуждением его статьи в «Литературке» – обсуждением, надо, сказать, более чем бурным, – что не сразу поняли, откуда раздался громкий рев. А ревел громким басом его годовалый сынишка, свободно ползавший все это время у нас под ногами и опрокинувший на себя стул с огромной стопкой редакторских материалов и книг. Когда сопли были вытерты, а слезы высохли, отважный путешественник уполз под стол, продолжая свою исследовательскую деятельность, а гордый отец заявил:
– Я принципиально никогда не мешаю ему проявлять свою поисковую активность, по Ротенбергу!
Максим вырос и стал прекрасным парнем – правда, не знаю, насколько этому помог тот факт, что родители никогда не подавляли его самостоятельность и поощряли поисковое поведение. Кстати, тогда Шаров-старший (теперь он и сам автор научно-популярных книг) попытался напечатать в своем более чем либеральном по тем временам издании интервью с Вадимом и потерпел неудачу; оно оказалось «не по теме» – уж слишком нестандартные мысли он высказывал, являя собой пример блестящего сочетания вербально-логического мышления с образным. То, что выходило из-под его пера, никак не укладывалось в рамки дозволенного. Сейчас, как мне кажется, и издатели, и широкая публика рассматривают это свойство уже не как недостаток, а как несомненное достоинство.
А я привыкла многие события своей жизни сверять с теориями Ротенберга. Защитив диссертацию, я тихо депрессировала – и параллельно, глядя на себя со стороны, ставила диагноз: «синдром Мартина Идена». По счастью, от Вадима же я знала, как с этим бороться, чтобы не уйти в болото черной меланхолии глубоко и надолго, – поставить перед собой следующую серьезную цель, что я немедленно и сделала. А к своему сну, прочитав его книгу «Адаптивная функция сна» (это тема его докторской диссертации), я стала относиться очень трепетно – и это окупилось сторицей, потому что решение многих моих проблем пришло ко мне именно в сновидениях.
Сам же Вадим, казалось, был живой иллюстрацией к своим теориям. Чем больше препятствий встречалось на его пути, тем отчаяннее он сопротивлялся и шел вперед, несмотря на все рогатки и минные поля – его поисковая активность была выше всяких похвал. В тридцать семь лет он стал доктором медицинских наук, да еще в области психиатрии – событие по тем временам просто невероятное! Внешне его научная карьера складывалась гладко, но разве могло что-нибудь идти гладко у столь неординарной личности, как Вадим Ротенберг?
Да, я жалела, что он уехал, но такие люди, как он – граждане всего мира, а не одной отдельной страны; их идеи лежат в основе коллективного человеческого разума. Этот факт, кстати, подтвержден и официально: с 1995 – он член Нью-Йоркской академии наук. Сейчас Вадим Ротенберг – профессор Тель-Авивского университета; параллельно он заведует лабораторией по изучению сна при Центре психического здоровья «Абар-баель» в Израиле и читает лекции в Европе и Америке – то в Бостоне и Гарварде, то в Женеве и Берлине – и еще в очень многих других знаменитых учебных заведениях. Но ни научные звания, ни заслуженные лавры и почести никогда не заменят признания, которое могут дать только благодарные читатели.
Теперь о самой книге. Она естественно разделилась на три части.
Первая часть посвящена концепции поисковой активности, любимому детищу автора, которую он разрабатывал, начиная с 1974 года, сначала вместе с профессором В. В. Аршавским. Во второй части читатель познакомится с современными представлениями о межполушарной асимметрии и о роли вербально-логического и образного мышления в разных сферах человеческой деятельности. И, наконец, последняя часть посвящена психотерапии и некоторым более или менее загадочным явлениям человеческой психики, от гипноза до парапсихологии. К сожалению, по независящим ни от автора, ни от редактора обстоятельствам книга создавалась очень долго (она была задумана очень давно, когда я работала в издательстве, уже несколько лет как не существующем) и поэтому главы, написанные очень просто и популярно, соседствуют в ней с другими, в которые нужно внимательно вчитываться – но, поверьте, затраченные усилия того стоят. Надеюсь, что при ее чтении вы, уважаемый читатель, испытаете то же интеллектуальное удовольствие, что и я, ее редактируя. И еще я рассчитываю на то, что прочитав ее, в процессе сотворчества (по Ротенбергу) вы задумаетесь и даже, может быть, кое-что в себе измените – а что может быть лучше для автора и полезнее для читателя?
Ольга Арнольд
I. Концепция поисковой активности
Поисковая активность, сон и устойчивость организма
Пришлю вам сборник.
Вы подождите.
Пришлю нескоро, не обессудьте.
Но вы с собой его не носите,
В нагрудный карман его не суйте.
А вы поставьте его на полку,
Да так, чтоб был он не сразу найден,
И вы его не открывайте долго,
Как можно дольше не открывайте.
Пока живется легко и просто:
Немного света, немного тени,
Он вам не нужен, как бедный остров
Не нужен тем, кто не знал крушений.
Но если что-то уж слишком густо -
Пусть даже солнечный свет горячий -
Тогда поможет мое искусство
Не захлебнуться в смехе и плаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78